«Стандарты» Любви

Анюта

Всегда найдётся какой-нибудь «сладко-устый Владик – искуситель», который «поможет» девственнице избавиться от злополучно – тягостной пломбы девичьего целомудрия. Примерно так звучит общепринятая аксиома разрушения добрачной нравственности. Но у Анны это случилось по-другому.

Тогда она смотрела на Владислава с искренним восхищением. Он был плотный, с волосатой грудью крепыш – мужчина лет сорока. Несколько лет он заезжал на легковой машине к её старшей сестре и увозил её на дачу. Однажды они прихватили и «Анютку» с собой, когда училась ещё в восьмом классе. В тот день она прогуливалась на дачном участке, с интересом разглядывая почки на деревьях, которые «буквально рвались» навстречу жизни, разбуженные весенним солнцем. После небольшого дождичка земля освежилась, и под ногами зеленела травка. На душе было волнительно – радостно. Умиротворение нашло на неё. Она как-то по-новому ощущала пробуждение природы. В конце участка задержал её внимание муравейник. Сейчас его внушительный холмик кипел своей муравьиной жизнью. Интересно было наблюдать за, казалось бы, хаотическим движением насекомых. Удивляло то, как при таком большом скоплении, они ухитрялись, не мешая друг другу, выполнять, в каком-то целеустремлённом порыве, свою муравьиную, таинственную работу. Их суетливая энергетика завораживала, не отпускала её. Она вспомнила, как когда-то, будучи совсем малой, брала в рот травинку, смачивала её слюной и опускала в муравейник, а потом обсасывала. Сейчас это ей уже казалось никчемным. Достаточно было дома съесть ломтик лимона, чтобы утолить вкусовое желание. Правда, при этом исчезало волшебство, присущее детству. Наконец, освободившись от навеянных грёзами чар, она оставила муравейник и пошла к дому, где вдруг стала невольным свидетелем эротической сцены между сестрой и Владиславом. Неистово сладострастные стоны, доносившиеся из дома, резко остановили Анюту. Девушка замерла и с удивлением наблюдала и слушала порыв оргазма пока ещё неведомой ей человеческой страсти, происходившей за стеклянной дверью. Вконец обескураженная, она всё-таки сообразила незаметно покинуть объект наблюдения и удалилась в палисадник. Сцена глубоко запала ей в душу…

А недели через три, когда она оказалась на той же даче наедине с тем же Владиславом – любовником старшей сестры, которая была в командировке, ей довелось самой впервые окунуться в сексуальный водоворот, захвативший и её своей новой стороной жизни. Впечатление было потрясающим и оставило неизгладимый осадок. Физическая боль и безысходная неловкость от стыда перед сестрой и родителями были далеки от того, что она предвкушала. Она не сопротивлялась, потому что с тех самых пор, когда увидела ту памятную сцену, уже сама в тайне захотела испытать то чудное состояние, тот блаженный оргазм, о котором она ранее не подозревала. Однако теперь, когда всё свершилось, она ощутила глубокое разочарование и даже испуг от сознания того, что наделала…

Утрата девственности осталась тайной для всех близких. Связь с Владиславом больше не возобновлялась. Прошло время. После выпускного школьного вечера, тогда она уже дружила с одноклассником, молодые решили пожениться. А после свадьбы, как и положено, оказались на ложе любви. Наутро новоиспечённый муж очень был удивлён, что его «любимая девочка» не девственница. Он недоумевал: Анька, которую он любил и пас, оберегая день и ночь, не решаясь близко подступиться, не целомудренна! А ведь он не позволял себе ничего лишнего. Их дружба проходила на глазах у родителей, которые были довольны их отношениями… И всё-таки он не стал разглашать «позора», продолжая жить с ней уже по-семейному. Хотя нередко допытывался, кто же был тот коварный «счастливчик», которого она предпочла до времени. «Никого у меня не было», – неизменно твердила она. Но он её не переставал донимать, да так, что порой её уже подмывало рассказать всё, как есть. Только сделать этого она не могла, потому что была замешана родная сестра, и семья не должна была об этом знать. Такая подлость не могла стать достоянием семьи. А мужу своему она всё-таки придумала, что говорить: «Я вычитала в медицинском справочнике, что такое случается, иногда выделение крови может и не быть после брачной ночи, когда половая плева находится «в расслабленном состоянии» – так написано в справочнике. А вскоре она забеременела, он и вовсе взбесился, мучась в догадках, чей ребёнок. Дошло до того, что их брак распался. Она осталась у родителей с малышом. Шло время. Она поступила заочно в институт, который когда-то окончил отец, и стала работать в его конторе.

…До этого Анна и Анатолий встречались на горной дороге мимоходом. Обычно при встречах, они кивком головы дружески приветствовали друг друга. А однажды разговорились. И он узнал, что её геодезический отряд располагается в пионерском лагере, который находится выше, и с некоторых пор пустовал, поэтому они там арендуют место пребывания. А вообще они занимаются картированием лесхозных угодий, топографически делят лесные территории на участки и ставят геодезические реперы.

Отряд небольшой, снимает в лагере всего два домика, один из них занимает Анна; ей двадцать два года. Сейчас она повариха, а вообще она техник и работает в отделе своего отца. В этом году выехала с отрядом на полевой объект, решив совместить работу с производственной практикой в институте. В свою очередь и Анатолий сообщил ей, что он геолог, сибиряк, работает в Геохимической партии, которая занимается изысканиями полезных ископаемых попутно с основными гидрогеологическими работами на территории республики. А здесь они раскинули временный лагерь, чтобы подготовить полевые материалы для поэтапного отчёта. Обычно каждый год перед завершением работ они останавливаются здесь.

Сегодня, когда она спускалась по горной дороге вниз по ущелью, он стоял у палатки, раскинутой у края островка за протокой речки. Завидев её, Анатолий энергично замахал руками, приглашая приблизиться. Погода с утра была пасмурная. Он обратил внимание, что эта невысокая девушка, одетая в спортивный костюм, изящно сложена. Сейчас на голове её была панама, а на ногах кеды. Она уже нравилась ему, и он изумился тому, что и эта девушка была невысокого роста: «Опять мой «стандарт», надо же», – про себя изумился он. А осознал он свои «стандарты» девушек, когда вспомнил одного низкорослого «мужичка», который, находясь в подогреве алкоголем, непременно устремлялся к своей «великанше». Она была одинокой и жила в коммунальной квартире. Мужичок украдкой пробирался к ней, и очень стеснялся, когда дверь ему открывала не она, а соседка по квартире. Он буквально «прошмыгивал» мимо, устремляясь к своей неотразимой «великанше». И Анатолий иногда с улыбкой представлял, как тот «трепыхался» на гигантской возлюбленной в изнеможении от блаженного экстаза. «А что делать? – снисходительно рассуждал он, ведь человек подвержен чувству, которое называется «любовью», а она непредсказуема относительно выбора возлюбленных…»

В свою очередь, и Анатолий – этот крепкий поджарый мужик с чёрной бородой, стоящий сейчас на обрыве, в штурмовке с капюшоном, в грубых брюках и тяжёлых на ребристой подошве ботинках, тоже произвёл на Анну приятное впечатление.

– Здравствуйте, соседка Анна, – сказал Анатолий, как только она приблизилась к речке.– Извините за любопытство, а чем вы там у себя в лагере занимаетесь по вечерам: наверное, сидите у костра и поёте под гитару бардовские песни?

– Нет, Анатолий, таких мероприятий в нашем лагере не происходит. У нас работают люди степенные, большинство из них городские и семейные, уезжают на ночь домой. А я просто ложусь спать, тем более что приходится рано вставать и готовить завтраки.

– Тогда вечерком приходите ко мне, посидим у костра, попьём чайку и попоём лирические песни – в конце концов, поближе познакомимся. Сегодня, например, можете?

– Сегодня, пожалуй, смогу, тем более что завтра у нас нерабочий день.

– Вот и хорошо, дело в том, что я остаюсь один, вернее, меня оставляют в лагере по необходимости – нужно срочно подготовить шлиховые пробы образцов породы для сдачи в лабораторию. Мои коллеги уезжают в трехдневный маршрут. И через час я буду почти один. Я говорю «почти», так как уже вечером на закате, надеюсь, что увижусь с вами непременно, и искренне этому рад.

…Ожидая гостью, он решил отложить свою работу на завтра, и попутно с отъезжающими, спустился в магазинчик, который стоял у выхода из ущелья, и закупил кое-какую провизию: хлеб, шоколад, шпикачки и сухое болгарское вино «Каберне».

Вечером с наступлением сумерек Анна пришла в лагерь к Анатолию.

На возвышенной поляне, были раскинуты палатки лагеря, а на краю опушки сооружён из аккуратно подобранных камней – мангал, в котором уже разгорались сухие ветки. В сторонке находилась небольшая поленница дров. На походном столике стояли на подставках чайник и блюдо, с веером шпикачек на шампурах, готовых к поджарке на костре.

Анатолий взял за руку Анну и, помогая перейти по деревянной кладке через ручей и подняться по тропинке на террасу, любезно говорил: – Милая Аннушка, извините, что я так стремительно перешёл на ласкательную форму общения, приглашаю вас к костру, а говорю так изысканно, потому что вы мне сразу приглянулись, как только я узрел вас на расстоянии, когда мы ещё совсем не общались. Теперь вы рядом, может, перейдём на «ты»? Как-то неловко в такой доверительно – полевой обстановке «выкать», будто мы не у костра, а в конторе.

– Согласна с вами, Анатолий, давайте перейдём на «ты». – Вот и хорошо. Брудершафт обещаю чуть позже, – пошутил Анатолий, – и только с твоего позволения.

Когда поднялись на поляну, Анатолий вынес из палатки два раскладных стульчика и гитару. Усадив Анну на стульчик и подкинув из поленницы на тлеющие ветки дрова, любезный хозяин пафосно произнёс: – А теперь, милая дама, позволь мне в твою честь, пока разгорается очаг, исполнить в горах у костра ночную серенаду. И, перебирая струны, запел:

Ночь так ясна, светит луна,

в небе мерцают

безмолвные звёзды,

но на глазах у меня пелена:

лишь о тебе мои грёзы.

Припев:

«Да» или «нет» -

Дай мне ответ:

Быть или не быть мне с тобою.

Буду, как вечным огнём, я согрет

Только твоею любовью.

В милых глазах блики костра,

Сердце ж моё обливается кровью -

В сердце кипит неуёмная страсть

Та, что зовётся любовью.

Припев:

«Да» или «нет» -

Дай мне ответ:

Быть иль не быть мне с тобою.

Буду, как вечным огнём, я согрет

Только твоею любовью.

– Пора отложить гитару, – сказал исполнитель серенады, – и приступить к трапезе, только сначала надо довести всё до кондиции, то есть поджарить шпикачки, подогреть чайник, выставить фрукты и разлить вино. Чай будет заварен душицей, яблоки и душица местные – со склонов этих гор, а болгарское вино и шоколад тоже из местного магазина.

Пламя костерка играло, навевая на раздумья и умиротворение. Приятно было смотреть на огонь и ощущать, как темнота прячет силуэты окружения.

Вино в полевых условиях наливалось в эмалированные кружки: рюмок, бокалов и стаканов здесь не водилось. – А теперь выпьем за встречу и любовь – заговорил Анатолий, – «за встречу» – это понятно, а «за любовь», извини, что навязываю программу, потому что я хочу сегодня устроить для тебя «Вечер любви из стихов и песен». Это будет лучшее знакомство, не правда ли, Аннушка? – Не знаю, Анатолий, я – вся внимание, всё зависит от инициатора вечера. Судя по началу, серенада была точно «о любви».

– А теперь, Анюта, я, по программе, должен тебя соблазнять. Поясняю: мы ведь перешли с тобой на «ты», а где «брудершафт»? Без поцелуя мы так и останемся на «вы»? – Что делать,– ответила Анна, – ведь я дала согласие.

Анатолий налил в кружки вино, они совершили обряд брудершафта и, закусывая, продолжили «вечер любви».

– Анюта, я в душе романтик и поэт,– заговорил Анатолий,– и озарение помогло мне понять то, что Любовь – это загадка божественного явления. Я имею в виду отношения между мужчиной и женщиной. Она всеобъемлюща и неизбежна. Каждый человек по-своему воспринимает и порой даже не осознаёт то, что с ним происходит, когда он влюблён. И это чудо многолико. Оно может развеяться и вновь появиться. Влюблённый человек будет ликовать или страдать, возвышаться духовно или падать чрезмерно низко. Он может быть блаженным или коварным, возвышенно чистым или низменно мерзким, при этом сознание его находиться, словно в тумане. В общем, согласись, Л ю б о в ь – явление необъятное и загадочное, любить – это значит, любоваться и раскрывать таинства того, кто привлёк твоё внимание.

Неведомое кроткое создание,

Загадка моего воображения:

И радость ты, и нежность, и страдание –

Беда моя, тоска и упоение.

Мечта моя земная и желанная,

Томление моё неодолимое.

Нежданная, негаданная, странная –

И беспредельно мною ты

Любимая…

–Необычное объяснение в любви, – призналась Анна, и спросила: – Анатолий, это стихи твои? – Анатолий кивнул утвердительно. – И серенада твоя? – Да, моя. – Так ты что, поэт? – Анюта, я в душе романтик и поэт, я же сказал об этом. – В душе-то, может, и я романтик и поэт, но стихов-то не пишу,– ответила Анна. – Стихи, Анюта, я сочинять начал ещё с пятого класса, и тогда сказал себе: «Свою я не забуду Музу, всегда стихи буду слагать», с тех пор они и сопровождают меня. Вообще в обиходе запас слов очень большой, но о Любви я стараюсь говорить стихами. Не веришь? Постараюсь сегодня тебе доказать. Начну прямо сейчас. Анатолий взял гитару, и, перебирая струны, заговорил речитативом:

Моё сердце стучит

В жажде новых неясных желаний,

Позови, и пойду

Я навстречу опасной Любви.

Уведи меня вдаль

Упоительно – нежных страданий,

И вдали той мечтанной

Ты меня озари, обнови.

– Это я, Аннушка, уже непосредственно к тебе обращаюсь. Ты стала моей Музой.

…Так они сидели у костра, пили сухое болгарское вино, закусывали шоколадом, яблоками, шпикачками и беседовали. И всё время Анатолий читал ей стихи, призывая к ответной любви:

Нет, нет, не говори со мной, не надо –

Очарованья словом не вспугни,

Лишь бирюзово-светлым взглядом

В мою ты сторону сверкни.

И я найду в тебе гармонию,

Следы увижу божества,

И возродят во мне симфонию

Любви незримые права.

– Аннушка, мы сейчас вдвоём с тобой: я и ты, в мире радужных грёз, и я, не противься, пожалуйста, буду изливаться тебе в любви. Ты мне нравишься, ты мне приятна и интересна,

Я хочу купать тебя в любви:

В море волн и в ливени рассветов,

Только ты решись и позови –

Я приду к тебе, любимая,

Хоть где ты…

– Ты притягательна и обворожительна…

Они и не заметили, как тучи вдруг заполонили ущелье, и сначала редкие мелкие капли осыпали темень, а потом дождик стал превращаться в ливень. Анатолий и Анна едва успели, прихватив со стола, что попало под руку, заскочить в палатку.

Там они сначала расположились на раскладушке, пили из кружек сухое вино, закусывая шоколадом, и обнимались; кровать оказалась шаткой. Тогда Анатолий, преодолев смущение, застелил днище палатки кошмой, стащил с кровати матрас, спальный мешок, подушки и байковое одеяло. Всё это уложил на кошме, создавая удобное и просторное ложе. «Анна, Аннетта, Анюточка, милая моя…», – шептал Анатолий, – обнял девушку и бережно склонил на ложе. Истосковавшееся по ласке тело Анны, исторгало негу, которую улавливали и впитывали руки Анатолия. Крепкие мужские руки, которые днём измельчали пестиком в ступе твердь породы, готовя к анализу пробы грунта, сейчас ощущали девичью нежность Анюты. «Но я ласкать тебя и целовать хочу, лелеять, обожать, любить и нежить» – говорили его уста, целуя лицо её, щёки и губы. И она наслаждалась потоком его слов и ласки, по мере того, как его руки высвобождали из одежды, а большие ладони осязали её трепетное тело. И она растворилась в волшебстве любви. Они слились, он и она, воедино, почти ничего не помня, кроме охватившей их страсти, которая будоражила восхищение и радовала сладострастием. Это повторялось ещё и ещё. Наконец волоокая Анна откинулась в изнеможении, впервые по-настоящему ощущая восторг любви. Это случилось и в её жизни! Что было до сих пор в её памяти от бывшей мужской близости? Первоначальная грубость Владислава, сменившаяся кратковременными актами слияния с мужем, перемешанными с бесконечными упрёками. Только это?.. Да!

…К утру, наконец, дождь перестал, и первые весёлые лучи бодрого солнца озарили палатку геолога, где всю ночь царила нежная и страстная любовь. Сейчас Анатолий проникновенно смотрел в лицо Анны и говорил стихи:

Ты в глаза мне смотреть не стыдись,

Я был сам с тобой страшно уступчивый:

Обоюдная пылкая влюбчивость

Разве может не скрашивать жизнь?

Нет, не может не скрашивать жизнь!

Ты явилась нежданно, как миг,

И склонилась податливо-нежная.

Отзвук милого юного прежнего,

Я к коленям твоим приник,

Я счастливый к коленям приник.

И оставлю я в памяти нить

Этой ночи объятия страстные.

Мне бы голову снова склонить,

На колени твои склонить,

Моя дивная и прекрасная.

…Через два дня приехали с поля геологи, и жизнь обрела привычный уклад. Анна не появлялась в лагере, и встречи влюблённых продолжались уже в новых условиях. В трёхстах метрах находился небольшой домик, в котором по воскресным дням останавливались приезжающие на свежий воздух у горной речки, незрячие клиенты общества слепых. Домик находился под присмотром лесничества, охранник был частым гостем геологов и сдружился с Анатолием, который договорился с ним иногда ночью «подменять» охрану. Таким образом, Анатолий и Анна вскоре в одной из комнат оказались в объятьях друг друга, наконец, они снова были вместе. Внешне домик выглядел безлюдным, но внутри него по ночам теперь кипели страсти.

…Анна, в очередной раз, спускаясь вниз по дороге мимо лагеря геологов, увидела, как по пояс обнажённый, одетый в шорты, красивый бородатый мужчина со складным походным стульчиком в руках, зашёл на мелководье в речку, и, установив его, высыпал из брезентового мешка в тазик рыхлую породу. Затем, усевшись удобней на стульчик, погрузил тазик с породой под струю воды, стал трясти его, периодически помешивая лотком грунт, и высвобождая крупные частицы за пределы тазика. Это был Анатолий. Завидев Анну, он прекратил работу и, выйдя на дорогу, поздоровался с ней и сообщил, что отряд собирается в поездку на дальний участок в сторону Китая. «Выезжать намечено завтра, я тоже еду, – сказал он,– приходи вечером в домик, любимая моя, постоянно тоскую по тебе, с нетерпением жду встречи».

      … И этой ночью Анатолий пылко целовал её сначала в губы, щеки и глаза, а потом ласкал обнажённую, бережно касаясь губами её шеи, плеч и нежных полушарий груди, с торчащими сосочками. Его большие ладони крепких рук обвили её, лежащую на спине, легко приподняли, и пушистая борода коснулась шелковистых кудряшек таинственного гнёздышка. Он ласкал её гладкие ножки выше колен и выдыхал трогательные слова: «Милая Аннушка, я чувствую твою энергию любви, она обвораживает меня -

Я хотел бы в тебе раствориться,

И чтоб ты растворилась во мне,

Чтобы мы не могли разделиться –

Не хочу, чтоб была ты вовне».

Они долго нежились, «растворяясь» друг в друге, и были счастливы. Потом Анатолий встал, подошёл к окну и распахнул его: колючие звёзды брызнули ярким светом с небес, месяц высоко серебрился, купаясь в облаках. Анатолий взял гитару, звуки разбудили ночное безмолвие, глядя в пространство, Анатолий весело запел:

Ах, ночка черноглазая,

Ах, звёзды-фонари,

Не бродил ни разу я

С любимой до зари.

Но от безумных ласк моих

И полных грёз речей,

До зари прекрасная

Не сомкнёт очей.

И вдруг Анна резко встала, и, волнуясь, заговорила: «Знаешь что, Толенька. Выслушай меня внимательно. Ты взрослый, и тебя мало чем удивишь. Но я должна тебе сказать, что давно ношу в себе такую тяжесть, которая меня много лет гнетёт. И некому было до сих пор рассказать, а для церкви я ещё молода, чтоб исповедоваться. Но тебе расскажу, потому что доверяю и знаю, что ты во всём разберёшься и правильно поймёшь меня, и это облегчит мне душу. До сих пор таила этот камень в сердце. Дорогой ты мой и желанный, я знаю, тебя это не сразит, и у тебя, наверное, тоже было и есть что-то своё, никому неведомое, поэтому ты способен понять меня. – Милая Аннушка, да что же такое у тебя случилось? Говори скорее, – не на шутку встревожился Анатолий. – Я твой друг, любящий тебя друг, не таись. Говори, что тебя тревожит. – Толенька, когда я была девчонкой и училась в восьмом классе, я доверилась любовнику моей старшей сестры. Ей было двадцать восемь лет, а ему, наверное, сорок с лишним. Он увёз меня, когда сестра была в командировке, на дачу, и там я лишилась девственности. – Он что тебя, изнасиловал, что ли?! – возмутился Анатолий. – Да нет, Толенька, нельзя так сказать, правильнее будет – совратил девчонку. Вот это я тебе и должна была сказать, чтобы у меня камень из души вывернулся. – Аннушка, бедная ты моя, Аннушка. У тебя есть ребёнок? – Ребёнок-то есть, а причём здесь он? Ты как это узнал? – Я узнал, Аннушка, когда ласкал твои нежные груди, и целовал сосочки. – Ребёнок, Толенька, появился, когда я вышла замуж после окончания школы. Мужем моим стал одноклассник. От него и ребёнок. Только он вскоре от меня ушёл. Не смирился с тем, что я не девчонкой ему досталась. Вот теперь ты всё знаешь. – Правильно сделала, Аннушка, что мне всё рассказала. От этого моя любовь к тебе не убавится, ведь я, как ты говоришь, «взрослый мужчина», милая ты моя. …Наступал рассвет, Анатолий забеспокоился, не хотелось оставлять Анюту в возбуждённом состоянии, тем более, расставались на длительное время. Он обнял Аннушку и взволнованно заговорил:

«Любимая моя, рассвета синева

И нынче нас с тобою разделила.

Два полуцвета, полузвука два,

Полудела твои, мои полуслова –

Кому нужны два этих полумира?!

…Хотел бы я, чтобы рассветов ливни

Не превращали никогда

нас в половины».

…И Анатолий уехал с отрядом в многодневный маршрут. Но стоило им отъехать за город, как произошла поломка автомобиля, и требовалась замена детали. Пришлось задержаться в пригороде у знакомого шоферу друга. Расположились в полисаднике и стали ждать, когда водитель из автобазы доставит запчасть. Время шло. Ночлег решили устроить на веранде во времянке, благо, спальные мешки и прочее снаряжение были с собой. Наступили сумерки. Из головы Анатолия не выходили откровения Анны, и тут он почувствовал неотвратимое желание увидеть её. «Да это же само провидение послало мне такую возможность», – подумал он, и сказал товарищам, что, воспользуется случаем, и навестит друга, а утром явится сюда непременно. Вышел на трассу и, поймав первое такси, поехал в горы к своей страдающей Аннушке. По дороге взял в магазине бутылку сухого вина, мандарины и шоколад. Проехав весь город, затемно оказался в горном ущелье у дома в пионерском лагере. Постучал в окно, и когда она распахнула ставни, залез через подоконник в дом и, «как тать в нощи», предстал перед Анной. А потом, схватив её в объятья, стал жадно ласкать, высвобождаясь из одежды. «Милая моя, желанная моя, я не мог уехать, не повидав тебя!» Для неё это было так неожиданно, и, в тоже время, так чудесно, что она буквально растворилась в его объятьях. Безумство ликования охватило их: вино, шоколад, мандарины способствовали их наслаждениям. «Девочка ты моя, все помыслы о тебе, родная», – говорил он и ласкал её, обнажённую, без стеснения и со страстью, склонился к коленям, нежил и целовал. Руки гладили её бёдра, а губы слились с нежными лепестками её сокровенного лона…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.