– Для начала пусть посол встретится с Айнуром, и мы посмотрим, что из этого выйдет, – ответил Латимор. – Вдруг нам повезёт, и реакция посла будет нам на руку. Жюль, думаю, нам надо рассказать об этой истории Сагдаю и Дониру ещё до начала праздника.
– Я найду их, – кивнул знахарь.
О том, что начался праздник, Флай догадался по звукам музыки, доносившимся с улицы. Затем в его гер заглянул сам Ундэс. Его сопровождал Донир. Шоно что-то сказал.
– Ваше величество, идёмте на праздник, – перевёл помощник шамана с улыбкой.
Кивнув, Флай вышел из своего гера вместе с Ундэсом, и его повели в сторону большой поляны, расположенной недалеко от гера шоно. На ней были разложены яства и напитки. Ундэс предложил Флаю сесть рядом с ним. Сесть предполагалось прямо на землю. Мышонку даже понравилось такое «застолье». Рядом с Ундэсом сели Сагдай, Донир и другие сарби, внешне похожие на сильных воинов. Рядом с Флаем расположились Шепард, Латимор, Жюль и Лакшман. Чуть поодаль Мышонок увидел своих стражников, Жака и Базиля. Женщин на этом пире не было. Шепард по-прежнему не давал Флаю есть первым, пробуя всю еду. Ундэс то ли не замечал этого, то ли делал вид.
– Вкусное мясо, – с набитым ртом проговорил Шепард.
– Мне поверить тебе на слово или я тоже могу поесть? – отозвался Флай.
– Ешь, – кивнул Чен.
Жареное мясо, сушёное мясо, вяленое мясо, сыры, молоко, овощи, грибы и орехи – это действительно был настоящий пир. Всем подали кумыс, но Флай никак не мог выпить больше двух глотков, поэтому за него это странное молоко допивал Шепард.
Рядом с поляной тоже прямо на земле сидели музыканты. Таких инструментов не было ни в Нэжвилле, ни на Фесе. Мышонок с удивлением разглядывал эту странную гитару, на которой играли смычком, и что-то непонятое, по которому били палочками-молоточками. Вот рожки и флейты Флай узнавал, они были похожи. Музыка сначала была протяжной и плавной, а потом вдруг стала быстрой и весёлой. Ундэс сделал какой-то жест рукой, и сарби стали убирать остатки еды, освобождая поляну. Как только всё унесли, туда выбежали мужчины и женщины, и даже дети. Женщины запели, и все принялись танцевать. Флай заслушался и засмотрелся. На какое-то время он даже забыл о присутствии рядом Лакшмана.
– А я тоже умею танцевать, – вдруг сказал он.
– Тебя твой приёмный отец научил? – спросил Шепард.
– Нет. То есть я знаю, как танцевать на балу, но это я больше по книге. Танцевать меня научила одна девушка-наложница на Фесе. Знаешь, тут танцуют немножко похоже.
Амарго не ответил.
– Сейчас приведу Айнура, – прошептал Донир прямо на ухо Флаю и быстро убежал. Мышонок полез в карман за бутылочкой с отваром.
– Ты так много его пьёшь, – сказал Шепард.
– Он помогает.
– Не уверен я в этом.
– Ты не я.
В том, что молодой мужчина, появившийся на поляне, и был Айнуром, Флай почему-то не сомневался. Он был невысокого роста и совсем не выглядел как воин. Его чёрные волосы тоже были убраны в хвост, как у Сагдая, но сам он был худощав, и даже в его походке было что-то, отличавшее его от большинства сарби. Увидев Лакшмана, Айнур замер. Флай не был уверен, что он узнает своего бывшего хозяина, ведь прошло много лет, и из юноши Лакшман превратился во взрослого мужчину. Но Айнур узнал.
– Айнур! – громко позвал его Сагдай. Пастух подошёл.
– Это мой двоюродный брат, – представил его Донир. – Айнур, это его величество, король Нэжвилля, Фарлей Белоснежный.
Айнур склонил голову, а затем сел рядом.
– Спроси его, узнал ли он Лакшмана, – попросил Флай.
– Он узнал, – ответил Донир.
– Я хочу, чтобы и Лакшман его узнал, – проговорил Мышонок.
– Это нетрудно, – кивнул помощник шамана и сказал что-то брату. Айнур повернулся к Лакшману и что-то громко сказал ему. Флай понял только «Лакши». Посол удивлённо посмотрел на пастуха, затем усмехнулся и что-то сказал на местном языке. Айнур заметно побледнел и ответил. Сидевший рядом Жюль побледнел не меньше.
– Да что там происходит? – спросил Флай.
– Тоже хотелось бы знать, – сказал Шепард.
– Господин посол оскорбил Айнура, – объяснил Латимор. – А тот оскорбил господина Лакшмана в ответ. Очень серьёзно оскорбил. Такое трудно стерпеть.
Посол поднялся. Айнур встал вслед за ним. Ундэс бросил на них возмущённый взгляд и что-то сказал. Пастух повернулся к шоно и тихо ответил. Ундэс встал.
– Ой, ваше величество, – пробормотал Донир.
– Что?
– Поединок теперь будет. Вот точно говорю вам.
– Между кем и кем?
– Мой брат не умеет драться. Совсем не умеет.
– А он должен драться с Лакшманом? Но это же нечестно. Лакшман – очень хороший воин.
– За моего брата может драться тот, кто пожелает.
– Я пожелаю, – сказал Шепард.
– Нет! – Флай ответил так громко, что все обернулись.
– Что значит нет? – возмутился Чен.
– Он ведь убил стражников.
– И что?
– Нет. Нет, Шепард. Ты не станешь. Здесь, в шоносаре полно воинов. Они и будут.
– Я давно мечтаю убить этого посла. Я буду.
– Я запрещаю тебе. Я твой король.
– А мне плевать, – и Шепард поднялся.
– Не надо, – Флай встал и схватил его за руку. – Не надо.
Ундэс повернулся к ним и что-то сказал.
– Да, так и есть, – начал объяснять Донир. – Поединок. Потому что Лакшман – враг шоносара. Шоно спрашивает Шепарда, правильно ли он понял его.