– А мне за что? – удивился Флай.
– Вы сделали так, что Айнур и Лакшман встретились. Вы заставили Лакшмана ответить за то, что он сделал.
– Но я тоже делал это ради себя… Хотя нет. То есть… Когда я узнал правду, я … – Мышонок замолчал. Айнур вдруг поклонился ему. – Донир, скажи ему, что я понимаю, что он чувствовал тогда, когда был в плену. Я на самом деле понимаю. И я знаю, что такое нагир.
Услышав последнее слово, Айнур вздрогнул и удивлённо посмотрел на короля. Донир перевёл его слова.
– У нас есть похожее слово, – сказал Донир. – Но я не думал…
Айнур снова поклонился и покинул гер. Донир молча вышел вслед за ним.
– Я не всё понял, Мышонок, – проговорил Шепард. – Что значит это слово?
– Это ругательство на языке амма.
– У каждого ругательства есть смысл. Переводится как?
– Я не могу этого сказать.
– Это почему?
– Я стесняюсь говорить такое.
– Но слово «нагир» ты же произнёс!
– Произнёс, а на нашем языке стесняюсь.
– Тогда объясни, что оно значит. Объяснить ты можешь?
– Думаю, что ты мог бы так ругаться на Джунам. Больше я тебе ничего не скажу. Прости, Шеп.
Флай полез в карман за бутылочкой.
– Я думал, у тебя эта штука уже закончилась, – проговорил Шепард.
– Это новая порция.
– Жюль тебе дал?
– Да, – соврал Мышонок.
– Но он же что-то говорил, что не надо больше. Или нет?
– Да. Это… – Флай замялся, – этот послабее. Чтобы я отвык.
– Ясно, – Шепарда, похоже, такое объяснение удовлетворило. – Слушай, Мышонок, давай уедем уже отсюда. Мне тут скучно.
– Скучно? Ничего себе…
– Но нас же в Сересе ждут.
– Ждут.
– Так поехали!
– Тебе нельзя в седло.
– Можно.
– Но Жюль сказал…
– А я сказал, что можно. Вот до завтра ещё отдохну и поехали. Ты объявишь или мне самому это сделать от твоего имени?
– Объявлю.
Они покинули шоносар следующим утром. В дорогу им дали целую сумку сушёного мяса и сыра и бурдюк с кумысом. Флай предложил Шепарду ехать в повозке, но тот сначала очень громко возмущался, а потом и вовсе сказал, что повозку следует оставить в шоносаре, потому что из-за неё они медленнее едут. Мышонок согласился.
Джунам всю дорогу ехала чуть позади Жака. Она больше не пыталась заговорить ни с Флаем, ни с Шепардом. Последний усиленно делал вид, что рана на бедре не болит и что ехать на лошади для него не составляет никакого труда. Шепард только отмахивался от вопросов Жюля о его самочувствии и не принимал его предложений помочь и снять боль. Чего снимать, если ничего не болит?
Ночью на очередной стоянке Флай проснулся, потому что захотел в туалет, и увидел, что его друг не спал. С тех пор как с Лакшманом было покончено, Шепард доверился стражникам и перестал дежурить по ночам. Однако сейчас он не спал.
– Чего не спишь? – спросил Флай.
– Да я только проснулся, – отозвался Шепард. – Отлить надо, но вставать лень.
– Мне вот не лень, – усмехнулся Мышонок и вышел из шатра. Вернувшись, он обнаружил, что Чен лежит всё в той же позе.
– До сих пор лень? – улыбнулся Флай.
– Да спи ты уже.
– Чего ты злишься?
– Ничего, – пробурчал Шепард, вставая. Сделав шаг, он не смог сдержать стон.
– Тебе больно, – констатировал Мышонок.
– Со мной всё в порядке, – резко произнёс амарго и вышел.
Флай выглянул из шатра: Шепард, хромая, шёл к ближайшим кустам. Мышонок вышел и поспешил в соседний шатёр. О том, что капитан и Жюль спят, он подумал в последний момент, то есть когда разбудил их.
– Что-то случилось? – сонным голосом поинтересовался Латимор. Флай успел обрадоваться, что капитан хотя бы в таком состоянии не называет его «ваше величество», а потом вспомнил, зачем пришёл.
– Жюль, Шепарду очень больно, а он молчит.
– Ой, – забеспокоился знахарь, – я так и думал. Идём.
Они вышли из шатра и едва не столкнулись с возвращавшимся Шепардом.
