Если я правильно понял торговца, меня взяли только ради этого места в авангарде, как приманку, которая не сразу сдохнет, и Мастер, когда говорил о том, чтобы я показал на отборе защитный массив, знал, что меня возьмут только из-за этого. А значит, он думал, что я смогу справиться. А значит, я справлюсь.
Торговец сказал, что я буду на третьем месте в приоритете на лечение: после него самого и Добряка, хотя очередь может сдвинуться, если у кого-то будет смертельное, но излечимое ранение, как случилось сейчас.
Через пару часов после разговора меня отвели к лекарю, худенький маг, бледный от напряжения и усталости, потянулся за кристаллом с Ки, прикоснулся к моей израненной руке, и из черно-красных трещин хлынула желтоватая жидкость, корка взбугрилась и через несколько вдохов начала отваливаться, обнажая нежную, только что возникшую кожу. Только кончики пальцев остались слегка обугленными и без ногтей.
Лекарь откинулся назад в полном изнеможении:
– Все. Я сегодня больше не смогу… Ногти отрастут сами, ты по первости пальцы береги, там мясо и кожа сейчас едва-едва наметились. Смазывай их вот этой мазью, – лекарь протянул мне крошечную красную коробочку и небольшой моток узко нарезанной ткани, – и обязательно замотай их.
Я поблагодарил мага и отправился на поиски своего лупоглаза. Впервые за это время я увидел караван в движении: неторопливо едущие повозки, огромный фургон в конце, охранники, равномерно охватывающие всю процессию по бокам и сзади. У каждого было свое место, и лишь Добряк постоянно двигался и следил одновременно за дорогой и охранниками.
Увидев меня, обматывающего пальцы, он подъехал и сразу потребовал:
– Покажи руку! Сможешь ехать? Отлично! Твой лупоглаз в конце каравана, подожди его и смени Змея в авангарде. Не забудь про защиту!
Я кивнул и покраснел от стыда. Я пострадал от собственной глупости: забыл обновить массив и полез к незнакомому зверю. Отойдя в сторону, я взял кристалл с Ки, который мне дал Добряк утром, и медленно начал рисовать печати, сплетая их в массив, но более сложный и надежный, вот только что-то у меня не получалось. Я чувствовал напряжение, отдачу Ки и даже формирующиеся печати, но не было внешних проявлений ни одной линии.
Из чистого упрямства я довел массив до конца, израсходовав всю Ки из кристалла и даже прихватив свою, но массива видно не было. Я хотел попросить кого-то из проезжающих охранников кинуть в меня камень для проверки, но постеснялся.
Странно. Получается, что тонкая ткань мешает мне создавать массивы? Но почему тогда мне кажется, что печати создаются правильно, хоть и не видимо глазу?
Конец каравана приближался, я отбросил лишние мысли и принялся рисовать массив левой рукой, хорошо, что Мастер потребовал, чтобы я умел это делать обеими руками. Печати создавались, как и положено, с видимыми линиями, а после завершения массива исчезли.
Я нашел своего лупоглаза привязанным к последнему фургону. Пинь радостно поприветствовала меня утробным рыком и попробовала даже подпрыгнуть, но длина веревки не позволила. Я быстро отвязал ее, запрыгнул в седло и дал понять Пинь, что сейчас она может набрать любую скорость. Лупоглаз еще раз рыкнул и гигантскими прыжками понесся вперед, обгоняя неторопливые повозки.
Когда я нагнал авангард, то крикнул:
– Змей, Добряк сказал сменить тебя!
Узкоглазый мужчина посмотрел на меня, задержав взгляд на перемотанной руке, но ничего не сказал, лишь развернул свое животное и помчался назад, к каравану. Шрам же подъехал вровень и сказал:
– Похоже, тебе обо всем рассказали, раз разрешили ехать со мной.
– О том, что меня взяли как приманку?
– Ага. Будь внимательнее с ними. Джин Фу только кажется приличным человеком, но торговцы всегда врут, иначе как бы они зарабатывали на жизнь? А Джин Фу далеко не самый бесталанный торгаш. Он одними словами может довести человека до самоубийства, если будет нужно, а потом еще и переспит с его вдовой. Хотя, что я тебе говорю, твой брат отхлебнул из той же чаши, что и Джин Фу.
Я ведь с самого начала понял, для чего тебя берут, даже хотел предупредить. Видно ведь, что ты еще молодой, зеленый. Но тут влез твой брат, разозлил меня, спорить начал, а я ведь азартный… А потом, когда я успокоился, меня к тебе уже не подпускали. Только сегодня утром я успел кое-что шепнуть твоему брату.
– Да, спасибо. Благодаря Байсо я и узнал правду, и меня это не пугает. Я ведь на самом деле не лучший воин. А ты, кажется, уже ходил с караванами?
– Ха, малыш, да я чуть ли не всю страну исходил-изъездил, все на свой дом да на семью копил. Пару лет назад осел в Цай Хонг Ши, нашел достойную женщину, собирался уже жениться, а она взяла и вышла за другого. Запомни, парень, женщины – это зло! – Шрам коротко хохотнул и продолжил. – Я тогда жуть как взбесился, запил, стал играть, и деньги, что собирал годами, спустил за несколько месяцев. Недавно очухался, а у меня только и осталось, что это копье.
– А амулет?
– Амулет я в кости выиграл у одного чудака, и уже на следующий день проиграл тебе. Видать, не держатся у меня в руках случайные вещи. Так что, малыш, держись своего брата, он хоть и мелкий, а далеко пойдет, особенно с этим Джин Фу. Это, знаешь, какая важная птица! Не только в караване, а и в самой столице не последний человек. Может, слышал про такой торговый дом как Дзин Хаотьян, Золотое Небо?
– Нет, – я внимательно слушал Шрама, так как беспокоился за Байсо.
– Хотя должен был. Это один из трех крупнейших торговых домов в стране, у них в каждом городе есть свои магазины и свои люди. И хотя официально они занимаются ювелирными украшениями, магическими амулетами и оружием, самые высокие прибыли они получают от торговли информацией. А Джин Фу – это сын главы торгового дома!
Я чуть язык не прикусил от неожиданности. Сын главы крупнейшего торгового дома взял в ученики мальчишку-сироту из мелкого города! На моих глазах! Интересно, а Байсо сам знает, кого называет своим учителем?
– Ты только особо губу не раскатывай. Джин Фу – не единственный сын, так что пока неизвестно, кого назовут наследником. Несколько лет назад говорили, что глава их при смерти, но судя по всему, он пока еще не помер. Я все это к чему говорю: держись брата и не вздумай всю жизнь потратить на охрану караванов.
– А почему ты другую работу не нашел? У тебя же такой высокий талант!
– Эх, малыш, – усмехнулся Шрам и переложил копье поудобнее. – Талант. А что в нем толку, если не дается магия? Посчитать затраты Ки на заклинание я еще худо-бедно могу, а вот отмерить, сколько нужно взять, сколько потратить, куда вложить, – ну не чувствую я. Сколько со мной в школе бились, а все без толку. Еще в детстве я чуть не помер, когда хотел суп сварить на огненном камне – слишком много вбухал Ки. Сам свалился и гляжу, как стол вспыхивает огнем, насколько раскалился камень. Меня потом родители еле-еле выходили, лекарь сказал, что я очень живучий, другой бы точно помер от перерасхода Ки. Вот после этого отец забрал меня из школы и отдал в ученики к копейщику. А ты, я смотрю, больше по ножам?
– Меня обучали и ножам, и топору, но совсем немного. Могу копье кидать в мишень.
– Какой дурак основное оружие кидать будет? А дальше что, голыми руками драться? – рассмеялся Шрам.
– Так меня охотники учили. Там же главное – попасть в добычу, а не драться с ней.
Шрам задумался, а потом хлопнул себя по бедру, поморщился от боли, именно там его проткнул троерогий ешу, и сказал:
– Ладно, во время поездки буду тебя обучать, только не вздумай помереть. И гордись, ты у меня первым учеником будешь.
Я открыл рот от удивления. Мастер взял меня в ученики только из любопытства, желая побольше узнать о способностях идеального донора, Пинь и Хион У обучали меня по просьбе Мастера. А сейчас опытный воин сам предлагает ученичество.
В городе очень сложно найти человека, согласного взять кого-либо в ученики со стороны. Как правило, учениками становятся либо родственники, либо дети хороших знакомых, либо за большую плату. Мама очень хотела, чтобы меня кто-нибудь принял, водила к разным мастерам, но все наотрез отказывались, узнав о моем таланте, даже те, к которым из-за дурной славы или отвратительного характера никто и не напрашивался.
– У-у-учитель, я должен вас предупредить. У меня настолько ничтожный талант, что…
Шрам отвернулся и звучно высморкался:
– Как ты меня назвал?
– Учитель.
– Ха, надо же. Учитель! А звучит-то как: учитель Шрам! Талант не важен, главное, чтоб ты копье удержать мог. Так что вечером после ужина и утром до завтрака я буду тебя обучать. Только подбери себе прямую палку в полтора роста, да покрепче. Это копье я тебе даже в руки не дам, помню, сколько я в свое время копий переломал.
– Спасибо, учитель! – радостно выпалил я.
– Кхе-кхе, – закашлялся Шрам, – ты, главное, не помри.
Некоторое время мы ехали молча. Я пробовал сгибать-разгибать обмотанные пальцы, и то ли ткань была такой эластичной, то ли я так удачно их перебинтовал, но перевязка не мешала движениям и не разбалтывалась. Затем со скуки решил воспользоваться амулетом, настроенным на магическое зрение, и завопил:
– Берегись. Они повсюду!
– Кто? – Шрам перекинул копье наизготовку и заозирался по сторонам.
– Наверху, на деревьях, крупные!
Я скинул травяную шляпу и начал вглядываться в лес уже без амулета. Сейчас мы ехали меж деревьев с красновато-бурой листвой. Деревья были не такими высокими, как прежде, и при желании я мог коснуться нижних ветвей.
– Готовься, – сказал Шрам. – Если б мы были одни, я бы предпочел удрать, они не так быстро передвигаются, но у нас за спиной караван.
