взвилось пять лет и зим…
Кариночка Красильникова,
ой! горим!
Прощай, архитектура!
Пылайте широко,
коровники в амурах,
райклубы в рококо!
О юность, феникс, дурочка,
весь в пламени диплом!
Ты машешь красной юбочкой
и дразнишь язычком.
Прощай, пора окраин!
Жизнь – смена пепелищ.
Мы все перегораем.
Живешь – горишь.
А завтра, в палец чиркнувши,
вонзится злей пчелы
иголочка от циркуля
из горсточки золы…
…Все выгорело начисто.
Милиции полно.
Все – кончено!
Все – начато!
Айда в кино!
АЙДА В КИНО!
Деревянные подрамники,
Выбеленные ватманом…
Вознесенский в моём сознании
Стал совсем другим –
Таким бунтарским и мятежным –
Франсиско Гойей?
Да, Гойей!
Эй Гойя! Гойя!
Этот вибрирующий длинный звук этого имени –
Йа-я, йа-я-я-я…
Эхо космоса в Лужниках!
Его – Вознесенского – надрывного голоса!
Среди криков
Тысяч благодарных поклонников
И громом их аплодисментов!
А потом…
Он стал Мэрилин…
Он –
Вознесенский…
Совершенно неожиданно
Он заговорил о ней её голосом!
Он не рисовал её портрет –
Просто он превратился в НЕЁ!
В несчастную суперзвезду!
Сегодня Мэрилин – это Гойя,
