Грозным детским призраком остался
Наш полуголодный, пьяный, злой,
Что в прудах Оленьих затерялся,
Пятый счётом Просек Лучевой.
Вкус черёмух, что не надо даром,
Злых колючек плотные ряды,
И столбы, пропитанные варом,
Что сады хранили и пруды.
Дровяная печка, вот чадила,
В «чуде» круглый кекс – чуднее нет,
И тревожно в памяти застыл он –
Чёрный репродуктор на стене.
Вести шли одна другой печальней:
«Умер он, отец народов всех»,
Над страною звоном погребальным
Плыл гудок, как наш народный грех,
По заводам, фабрикам, вокзалам,
Взбаламутив марта круговерть.
Только тихо крёстная сказала:
«Пусть собаке и собачья смерть».
В Успенье
Разливает щедро неба просинь
Этих дней обманчивый наряд,
Торжество покоя. Скоро осень,
Блага лета не вернёшь назад.
Пестрорядь осенним вышиваньем
Августу, шутя, прочертит крест,
Солнце вниз, взлетело б со стараньем –
Знай, сверчок, небесный свой насест.
Спрятались прохлады, из засады
Весть несут, что лето на краю,
И ветра, сметая листопады,
Хором упокойную споют.
Гроздь рябины обостряет зренье,
Навевает в яви светлый сон,
И звучит в церковный день «Успенья»
С ближних колоколен гулкий звон.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
