Последнее лето перед революцией
Анна Пейчева
Первой взбунтовалась природа. Лето 1916 года – это грохот гроз, ветер в лицо и ледяные струи с неба. Но люди едва замечают погоду. Война, война у всех на устах, она вмешалась в творчество, учебу, любовь, быт, разрубила общество на два лагеря. Революция уже витает в наэлектризованном воздухе; но царь, развязавший войну, этого не замечает. Он верит собственным газетам, следит за битвами в кино и больше всего беспокоится о своей семье… Перед вами – документальный срез эпохи в письмах, чувствах, мыслях участников событий; но мы также поднимемся «над схваткой» – сверху особенно заметны тончайшие нити, связывающие всех наших героев: от Николая II до Сергея Есенина, от военного врача Кравкова до бедной таджички Ходими Джамолак. Эти нити сплелись в фитиль будущей революции, и подожжен он был летними молниями 1916 года.
Анна Пейчева
Последнее лето перед революцией
«Все-таки я еще не могу постигнуть, что это все? Ведь все вышло, как нарочно. Кончил я университет и остановился на распутье, беспомощным. И вдруг – чудовищные рельсы войны, по которым я безвольно покатился, и качусь уже 2 года… Война старается из меня высосать все «механически»-полезное. Но «механический» коэффициент моего полезного действия, думаю, ничтожен. А то, что я делать могу и хочу, – войне не нужно. Остается sauver les apparences[1 - «Поддерживать видимость» (пер. с французского).] и ждать прихода поезда»[2 - Сергей Иванович Вавилов «Дневники 1909–1954. В двух книгах. Книга 1: 1909–1916».].
От автора
Горизонтальная история – любопытная штука. Как будто перед тобой медленно проплывают освещенные вагоны поезда, и ты смотришь, кто чем занимается прямо сейчас.
Вот Николай II озабоченно трогает горячий лоб сына, пока генералы толпятся у его дверей; а здесь молодой физик Сергей Вавилов с увлечением крутит ручку полевой радиостанции, не обращая внимания на грохот снарядов. Мандельштам отправляет прощальное стихотворение Цветаевой, подводя черту под их сумасшедшим романом; а бедная таджичка бесстрашно ломает шашку полицейского, защищая своего сына от мобилизации. Императрица Александра Федоровна срезает кроваво-красные розы, чтобы послать их мужу в Ставку – вместе со своими советами по ведению войны; в то время как корпусный врач Кравков борется со средневековой цингой, бушующей на Рижском фронте. Сергей Есенин примеряет новые алые сапожки для выступления перед царской дочерью; но о нем ли думает великая княжна Мария, вышивая мужскую рубашку?
В Вердене – пламя дьявольских огнеметов, в Туле – сахарные «хвосты» по полтора километра, российские газеты кричат на читателей, и только на Марсе все спокойно.
А на Земле грозы, сплошные грозы – все лето. Воздух над империей страшно наэлектризован.
«Гроза нас разбудила», – запишет Николай II в дневнике 6 июля[3 - «Дневники императора Николая II: Том II, 1905–1917».].
«Пишу у себя в комнате при свете лампы, так как сейчас разыгралась страшная гроза и льет дождь, – ужасные удары грома, как будто молния ударила где-нибудь вблизи!..» – вторит мужу императрица и подводит итог: «Такое странное лето»[4 - «Переписка Николая и Александры. 1914–1917 / [сост. А. А. Сергеев]. – М.: «Захаров», 2013.].
Это 1916 год. Последнее лето перед революцией.
Мерно стучат колеса истории. Поезд с освещенными вагонами неуклонно стремится навстречу ужасной катастрофе. Но никто из пассажиров об этом не подозревает.
Кому удастся выбраться из-под обломков?
Предисловие. «На плечах гигантов»[5 - Крылатая фраза «Мы всего лишь карлики на плечах гигантов» принадлежит французскому философу XII века Бернару Шартрскому и означает «новые достижения с опорой на открытия предыдущих деятелей».]
Какой отпечаток семейственности носила Первая мировая!
Первое и самое очевидное – правители воюющих стран были связаны между собой тесными узами.
Король Великобритании Георг V был как две капли воды похож на своего кузена, российского монарха Николая II – их матери приходились друг другу родными сестрами. По отцовской же линии в кузенах у Георга числились: германский император Вильгельм II, российская императрица Александра Фёдоровна, греческая королева София, румынская королева Мария, норвежская королева Мод, испанская королева Виктория… Все они были внуками английской королевы Виктории и в юности очень весело проводили время в гостях у бабушки – в ее любимом Балморале.
По сути, всей Европой и разбросанными по всему миру колониями правила одна большая Семья. Поневоле вспомнишь Дона Корлеоне и его знаменитое: «Я всегда все делал во благо Семьи»[6 - Цитата из культового фильма Фрэнсиса Форда Копполы «Крёстный отец» (1972), снятого по одноименному роману Марио Пьюзо.].
Даже свободно избранным президентам Третьей Французской Республики пришлось условно присоединиться к этой всемогущей Семье, опутавшей своими сетями все континенты. Франция заключила не рядовой «союз» с Англией и Россией – а l’Entente cordiale, «сердечное согласие»!
Чтобы подчеркнуть теплую родственность этих отношений, в 1914 году в России был выпущен красочный плакат «Согласие» (см. Рис. 1).
Рис. 1
На плакате изображены три грациозные сестры, похожие на греческих богинь: Вера (Россия), Надежда (Англия) и Любовь (Франция). Фигуры сопровождаются стихами:
Франция
ЛЮБОВЬ в ней чистая горит
К земле родимой и народу, -
Объята ею, – отразит
Она тяжелую невзгоду…
Россия
В ней ВЕРА глубока; тревогой
Не поколеблема ничуть,
Святая Русь во имя Бога
Свершает свой победный путь…
Англия
НАДЕЖДА в ней всегда живет
На мощь величие России.
С ЛЮБОВЬЮ, ВЕРОЮ идет
Она на бой и их зовет
Сломить надменные стихии…
И вдохновляющий итог:
Перед грозой враждебных сил
В дни тяжкой скорби, испытаний –
Святой союз их в поле брани
Сам Бог с небес благословил.[7 - Цитаты с плаката «Согласие» (Россия, 1914).]
Но позвольте, кого-то на этом плакате не хватает… Где же мать этих очаровательных и смелых девушек, несчастная вдова София[8 - По преданию, знатная вдова София воспитала в благочестии 3 дочерей, которым дала имена, соответствующие 3 христианским добродетелям. Отроковицы отличались необычайной красотой и благоразумием. Узнав, что они христианки, правитель италийской области Антиох доложил о них императору. Тот призвал их к себе и, обещая различные почести, склонял принести жертву Артемиде, но они открыто исповедали веру во Христа. Вере было 12 лет, Надежде 10, Любови – 9 лет. На глазах матери их по очереди подвергали пыткам, а затем казнили. Но ни одна из мучениц, видя страдания сестер, не поколебалась в вере, а стоящая рядом София призывала их быть стойкими и не бояться мук. София погребла тела дочерей недалеко от города и пребывала на их могиле в непрестанной молитве, а на 3-й день скончалась. Она также считается мученицей, хотя приняла страдания за Христа не телом, а сердцем. (О. В. Л., Герасименко Н. В. Вера, Надежда, Любовь и София // Православная энциклопедия. – М., 2004.).]?
Она присутствует здесь незримо. Обратите внимание на шестиконечный крест в руке Веры-России – он предназначен для константинопольского собора Святой Софии. Этот роскошный, величественный православный храм был превращен в мусульманскую мечеть в 1453 году – после завоевания города турками[9 - Сергей Иванов, Сергей Бунтман «Судьба собора Святой Софии» (2020).]. Христианский мир даже за четыре с половиной века так и не смог смириться с потерей символа «золотого века» Византии.
Да, обладание Константинополем всегда было сладкой, притягательной, но, увы, несбыточной мечтой многих российских правителей. Об этом грезила прапрапрабабушка Николая – Екатерина II, задумавшая амбициознейший Греческий проект и писавшая своему другу, императору Священной Римской империи Иосифу II в 1782 году:
«Неограниченное доверие, которое я питаю к в. и. в-ву, дает мне твердую уверенность, что в случае, если бы успехи наши в предстоящей войне дали нам возможность освободить Европу от врага Христова имени, выгнав его из Константинополя, в. и. в. не откажете мне в вашем содействии для восстановления древней Греческой империи на развалинах ныне господствующего на прежнем месте оного варварского владычества, конечно, при непременном с моей стороны условии поставить это новое Греческое государство в полную независимость от моей собственной державы, возведя на его престол младшего из моих внуков, великого князя Константина…»[10 - Письмо Екатерины II императору Священной Римской империи Иосифу II от 10 (21) сентября 1782 года.]
Весь девятнадцатый век деды Николая II так или иначе пытались заявить свои права на столицу Османской империи. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 года, затеянной Александром II, журнал «Русский мир» провозглашал: «По нашему решению задачи – назовем его пока идеальным – Константинополь должен быть городом общим всему православному и всему славянскому миру, центром Восточно-христианского союза. В этом качестве он будет, следовательно, принадлежать и России, первенствующему члену этого союза, но не будет включен в непосредственный состав ее государственного тела <…> Все, что Константинополь заключает в себе великого, – его православно-христианский и исторический ореол, его несравненное географическое и стратегическое положение – будет принадлежать России наравне со всеми прочими народами, имеющими на него право по своей религии, этнографическому составу, историческим судьбам и географическому положению»[11 - Данилевский Н. Я. Константинополь // Данилевский Н. Я. Горе победителям. Политические статьи. М.: АЛИР, ГУП ОБЛИЗДАТ. 1998.].
