– Вернётся командир с моджахедами – они и починят. И боцман этот с невестой… – ответил Павел и быстро перетасовал бумажки на кафедре.
– А вот нет! Мною получена телеграмма от господина… не будем называть Его имя, чтобы не смущать ваш слух… от господина Разделяющего нас уже много лет…
– Сторона обвинения не понимает – о ком речь.
– Павел, ты что, совсем…
– При всем Моем уважении к вам, господин Абрамович…
– Адамович!
– Да, конечно же, Адамович, вы оштрафованы на десять литров нектара за неуважение к стороне Обвинения. Не надо называть его лохом, это и так все… ой! В общем, вы меня поняли… дети мои… – спохватился Патер. – Что в телеграмме?
– До конца света осталось совсем мало времени – примерно один час. Реактор разваливается и если его не починят смертные – нам всем каюк. Универсум станет одной большой Сингулярностью.
Зал зашумел и заволновался.
– Тихо! – Павел опять загрохотал молотком.
– Жесть! – кричали с мест. – Выключите жесть!
– Тишина! – слово взял Патер, мановением руки успокоивший зал. – О дне и часе том никто не знает. Я его даже сыну не говорю. Все под контролем и мы не допустим такого преждевременного безобразия.
– А я говорю – вот заключение, подписанное… – Ханох Иаредович поднял было клочок пергамента…
– Мне наплевать – кем оно подписано, я тут Главный! – громыхнул Патер молнией. Зал испуганно притих. – Продолжим. Ввиду сложности вопроса – объявляется перерыв. Конвой свободен… Всем очистить помещение, подсудимых хорошо покормить в столовой – Джошуа, проводи и промой им мозги, как ты умеешь! А вас, Павел, я попрошу остаться…
– Так значит ли это, что с моих подзащитных снимается обвинение? – спросил Адамович.
– Пока это означает перерыв!
– Но ты конвой ведь тоже отпустил…
– Молчать! – и уже мягче Патер добавил. – Ситуация хреновая, случай исключительный, Ханоша. Ну не грузи ты… Надо посовещаться в кулуарах.
Адамович пожал плечами и собрал листки в папку. Шон с Домиником поняли, что пока пороть их не будут, радостные и довольные устремились за Джошуа в столовую. Через некоторое время зал очистился, как небо от облаков после дождя.
Патер осмотрел зал и повернулся к Павлу:
– Что делать будем, Павлик? До чего мы тут все довели… Я, конечно, могу удалиться в Высшие сферы, в Элизиум, в Эмпирей, но ведь – за что боролись?
– За что боролись – на то и напоролись! – ответил Павел. – По моим сведениям – реактор разваливается, эти адские афроамериканцы продают топливо, нарушают все правила эксплуатации. И ты, Отец наш, знаешь это.
– Но я не думал, что все так запущено. Когда я раскручивал Вселенную и мы строили проявленный мир – все было проще. И в звездах идет открытый термояд, и нормально – живут, гаснут, ну, взрываются иногда Сверхновые.
– Внизу особый реактор…
– Устаревший? Я в ядерной физике не очень, ты же знаешь. И не внизу, а во Тьме Внешней. Это может быть и наверху.
– Не важно – что внизу, то и наверху. Реактор работает на обычном ядерном топливе, но раньше тепло отводилось в антимир, а сейчас оно не отводится совсем. И это нейроядерный реактор, он соединен со всей психической энергией Вселенной. С Тенётами, с Армами всех живых существ.
– То есть, если оно рванет, рванет везде? Большой взрыв, я видел, Капица рассказывал в «Очевидном-невероятном»
– Господин мой и Владыка… – покачал головой Павел.
– И не упоминай имя всуе, то есть напрасно. Всем известно – я натура творческая и увлекающаяся. Надо искать решение срочно, сколько у нас осталось этого… самого…?
– Примерно сорок минут.
– По Гринвичу? – с надеждой спросил Патер.
– Нет, по московскому.
– Зачем нам московское?
– Дык ведь – Третий Рим, а четвертому не бывать и так далее.
– Времени мало. Вот оно, решение! Надо остановить Время! Эврика!
– И что потом?
– Засылаем всех в реактор, даем им Режим Бога от монстров и Вечную Жизнь от радиации – и пусть шабашат. А потом – наградим, свадьбу сыграем этого боцмана с царевной, любит он её, крепко любит, я в Багонете видел – земляне это здорово умеют делать, крепко заповеди мои усвоили. Позовем кришнаитов – веселые они! А?
– Отче!
– Да, да! Надо действовать! И да поможет вам всем – Я!
Дерево Боддхи
Шон и Доминик сидели в тесной приемной Хранилища душ. Сюда их привел вооруженный охранник Миша и собственноручно замкнул дверь на амбарный замок. Доминик испытывал двойственное чувство. С одной стороны – это была комната, вполне тянущая на человеческое жилье, с другой стороны – все-таки тюрьма. Шон, не теряя времени полез в компьютер.
– Чтобы они не говорили, – сказал он, – а компом пользоваться, кажется, не запрещали.
Полчаса прошло в молчании. Откуда-то из под-пола раздавались вздохи и стоны, где томились неотсортированные души.
Вдруг Шон потянулся и сказал:
– Знаю! Я догадался, я понял.
Доминик изобразил вопрос.
– Вот, – начал Шон издалека, – есть индейское божество. Когда бежишь от него, то на самом деле бежишь к нему. А знаешь почему? Потому что его ступни вывернуты пятками вперед. Это, конечно, бред. Но… Следуя логически по пути рассуждений, я понял, что мы летели не в ту сторону. Я не думаю, что рай бесконечен. Скорее всего он представляет собой остров, обнесенный стеной. Но мне кажется, что и стены на другой стороне нет. Пороху не хватит такое построить. Пути назад нет, но есть путь вперед.
Доминик заинтересованно внимал этим предположениям. В конце концов, заняться все равно было нечем.
– Мы уйдем в глубь. Можно, конечно пойти вдоль стены, но это займет больше времени. А так… Компас у меня есть.
– И как мы выйдем?
