Несмотря на желание очистить одежду, на ткани всё равно остались висеть клочки лесной растительности, а от сидения на мху чуть ниже пояса образовалось округлое влажное пятно. Я усмехнулся про себя, невольно вспоминая свой первый совместный день с Элдри, и тоже принялся активно копаться меж трав, хотя никаких желаний на то не имел.
Рыскали мы долго, постепенно приближаясь к самой вершине холма, откуда грустно взирали на верхушки деревьев древние идолы. Вероятно, прежний бог собирал через них силу. А, может, и нет. Я не ведал. Мне было достаточно, что у основания одного из них я действительно увидел невысокий росток, столь алый, как будто его питали не грунтовые воды, а кровь.
Треклятье! Что за чудеса?! Кровелист был болотным северным растением. И растением редким! Он прорастал только в середине лета, цвёл, распространял семена и тут же гиб. Весь цикл его жизни умещался в две недели. А тут… Откуда он тут?!
Не веря своим глазам, я машинально вырвал растение с корешком и, убеждаясь, что не ошибся, ошарашенно завопил:
– Элдри, я его как-то нашёл!
– И я! – воскликнула девочка с другой стороны холма и подняла вверх руку, в которой оказался зажат целый пучок чего-то ярко-красного. – Их тут целая поляна!
– Погоди рушить экосистему! Дай я сначала посмотрю!
Элдри действительно удалось обнаружить неровное пятно зарослей кровелиста. Так что, вдоволь налюбовавшись на чудеса природы (и ещё раз удостоверившись, что никакой магии в этом месте нет, и это не я рассеянный идиот, а хорошо бы попытать расспросами Арнео), мы не стали рвать ничего лишнего. Для обычных бытовых зелий и отваров кровелист мало годился, а специфические ядовитые как-то не требовались. За три года жизни в Эрвинье я не только не убил ни одного человека, но и ни одного животного. Наверняка мрачный король тяжело вздыхал, с ностальгией припоминая мои прежние обильные подношения. Но то являлось его проблемой. Мне было хорошо и так.
– Ну как? Загадала своё желание? – усмехаясь, спросил я девушку.
Она густо покраснела в тон растению и утвердительно кивнула головой. А затем, поцеловав острые листики, спрятала растение в поясной сумке. Подобные глупости, исходящие от уже вполне так готового мага, заставляли недоверчиво крутить головой. И всё же что делать? Нравится ей так ребячиться, так пускай. Права Герда, не во всё нужно вмешиваться. Так что я посмотрел на кровелист, что держал в своих руках, и подумал: «А мне-то с ним что сделать? Выкинуть?». Да вроде уже жалко было. Всё равно сорван. А набирать побольше про запас, как ингредиент, смысла никакого.
– А ты? Ты загадал?
– Да что мне загадывать? У меня всё хорошо.
Несмотря на заявление, мне ярко вспомнились мои утренние тягостные размышления. И, наверное, чтобы избавиться даже от тени их (чего они портят столь прекрасный солнечный день?) я посмотрел на солнце через росток и, ощущая себя невероятно глупо, сосредоточенно подумал: «Я хочу освободиться от Тьмы, хочу стать равным своим Хозяевам».
Естественно, ничего мистического не произошло. На солнце на нашла тень, не задул вдруг ветер, не послышался откуда ни возьмись чей-то таинственный голос. В природе ничего не изменилось. Даже никакая ворона не каркнула. Поэтому я сразу расслабился и усмехнулся. Однако росток не выкинул, а по примеру Элдри аккуратно положил в свою сумку.
Затем я расстелил толстое покрывало и помог девушке разложить на нём приемлемую для нас снедь. Благодаря совместным трудам пир начался очень быстро, и по итогу мы так объелись, что легли на покрывало и стали смотреть на небо, вслух предполагая на что похоже то или иное облако. Потом, перестав страдать от сытости, принялись кидать в деревья ножички, а после даже соорудили тарзанку, радуясь отсутствию более старых сердцем. Затем настало время танцев. Мы весело танцевали, воображая, что вокруг льётся музыка, а сами мы на некоем королевском приёме… День и правда был прекрасным! Не хотелось даже накидывать плащ, хотя уже начинало вечереть и холодать. Не хотелось даже никуда уходить, хотя чувство умиротворения отчего-то сменилось лёгкой тревогой. Однако, когда она усилилась, веселиться для меня стало совсем невозможно.
– У тебя тоже предчувствие? – наконец, напрямик спросила Элдри.
Её «тоже» лишало всяких иллюзий, что у меня всё же разыгралось воображение.
– Да. Поехали отсюда домой. Скорее!
– Погоди, – остановила она меня. – Герда нас убьёт, если мы корзину и покрывало не привезём.
Мне не хотелось заниматься сбором вещей. Абсолютно! Но всё же только поспешно собрав их, мы поехали обратно. И чем дальше мы отъезжали от холма, тем сильнее я гнал коня.
***
С опушки леса вдруг стал видел огромный столп чёрного дыма, поднимающийся со стороны Эрвиньи. Он быстро разрастался до настоящей завесы.
– Пожар! Город горит! – выкрикнул я Элдри на ходу.
Мы погнали лошадей во весь опор, благо лес здесь был уже хоженый и изобиловал тропками. Да и вскоре он вовсе кончился, а ровные возделанные поля словно были созданы для быстрой скачки. В ноздри ударил горелый запах. И чем ближе мы подъезжали к городу, тем холоднее становилось у меня на сердце. Но не из-за дыма или вони. Я ощутил подзабытый вкус остатков потока смерти. Некто осуществил крайне мощное воздействие, используя силу Тьмы.
– Там магия, она ещё не исчезла! – выкрикнула в мою сторону Элдри. – Но я не видела такой ещё. Она тёмная и странная. Чужая!
– Это Тьма.
– Тьма? Здесь?! Мы же в Ингшварде!
– Не знаю, но… это определённо Тьма!
Мы подъехали к калитке, а заодно и к границе истончающегося заклинания. Словно в насмешку, часть моего дома осталась не затронута, а часть поглощена магией. А затем словно струна оборвалась. Накрывающий город купол, убирающий кислород, лопнул и рассыпался.
– Герда! – закричал я от безнадёжности и спрыгнул с коня, хотя тот ещё толком не замедлил шаг.
Треклятье! Только бы она была в нашей комнате, а не где-то ещё!
– Морьяр, подожди меня!
– Герда! – во всю глотку продолжал звать я, прежде чем оказался внутри дома и произнёс совсем тихим шёпотом:
– Герда, я же мог быть рядом. Мог спасти.
Женщина лежала на кухонном полу. Руки её покрывала белая мука, а на столе оказалось раскатанное тесто. Я тут же словно воочию увидел, как она режет его на тонкие полоски, чтобы приготовить столь любимую Элдри лапшу. А затем, застигнутая магией врасплох, Герда наверняка упала на пол и растерянно поползла, цепляясь пальцами за мельчайшие трещинки в досках пола. Внезапно я почувствовал чужие страх и надежду спастись.
Треклятье, она ведь даже выбрала нужное направление! Ей не хватило всего немного. Всего нескольких сантиметров и того… того, что кухню я решил сделать в этой части дома, а не там, где хотела она.
– Она умерла? – побледнела Элдри и, чего с ней долгое время уже не происходило, зашлась мелкой дрожью и начала захлёбываться слезами.
Девушка скорчилась в комочек, застонала, её тело вдруг сотрясли судороги. Мне пришлось подскочить к ней и обнять, крепко прижать к себе, чтобы безумие отступило.
– Успокойся, девочка моя. Успокойся. Успокойся.
Столь привычное словесное заклинание я произносил слабым голосом. И так же слабо оно поэтому помогало. Прошло не менее десяти минут, прежде чем Элдри очнулась и сама прижалась ко мне.
– Мне страшно, Морьяр.
– Не бойся. Я рядом.
– А что с Марком и Лизой? Что с Данко?
– Не знаю, Элдри, – солгал я и ласково поцеловал её в лоб, чтобы только не смотреть в серые глаза.
– Откуда только столько дыма?
– Останешься здесь, пока я схожу посмотреть?
– Нет, я с тобой! Я уже видела смерть… Привыкла.
Мне не очень-то хотелось брать её с собой, но я не мог оставить Элдри одну в таком состоянии. И не мог не дойти до дома друзей. Так что мы пошли вместе, держа друг друга за руки. Пошли вместе через город мертвецов. Вновь гуляющий по улицам горелый ветер уже не мог никого оживить. Многочисленные трупы лежали на улицах. Почерневшее от дыма небо казалось саваном. Вокруг стояла жуткая тишина. Она длинный шлейфом роскошного одеяния мрачного короля волочилась за нами, словно хотела понаблюдать, насколько нам нравится в царстве её хозяина. А нам не нравилось. Мне не нравилось мёртвое лицо Данко. Мне не нравился затихший Марк и мне не нравилось смотреть на переставшую радоваться предстоящему материнству Лизу.
Они все умерли. И умерли потому, что меня не было рядом!
И теперь мне больно.
