Глупо. Зачем я подпустил их так близко к себе? Без привязанностей жить проще. Никогда нельзя забывать, что я служитель Тьмы. Моя тропа одиночество.
– Морьяр, это причал в огне.
Голос стоящей на балконе Элдри вывел меня из глубокой меланхолии.
– Всё хуже, девочка моя. Теперь в городе полно воздуха, и пожар перекидывается от здания к зданию. Эрвинья вот-вот сгорит.
– Так потуши здесь всё! Вода же твоя стихия.
– Зачем?
– Ты не хотел разрушения, но зачем его продолжать? Или это твоё желание спалить всё дотла?
– Не моё.
– Так потуши пожар! Ты можешь остановить начатое.
– Могу, но зачем?
– Может для того, чтобы смерть перестала преследовать тебя?
– Что? – удивился я её холодным словам.
– Все вокруг тебя умирают! Все! А я хочу жить, жить хочу!
– Что за глупости ты говоришь? Никто меня не преследует, и ты не умрёшь из-за меня.
– Тогда не убивай меня. Не надо, Морьяр! Не надо! Останови начатое! – воскликнула она, и мне стало понятно, что Элдри снова в состоянии близком к истеричному. Глаза у неё помутнели, стали безумными. Она несла полную чушь, но у меня не было сил во второй раз за день бороться с её истерикой. Поэтому для собственного успокоения я глубоко вдохнул и выдохнул воздух, а там вынужденно согласился/
– Как скажешь.
Такой ответ унял Элдри. Мы вышли на улицу, а затем я прикрыл глаза и начал творить дождь, каких Эрвинья отродясь не видывала. Мне удалось создать самый настоящий тропический ливень, а не более лёгкое для призыва цунами, которое было способно разрушить дома. Я любил этот город и не хотел своими руками причинить ему подобный ущерб. Однако и поднятая воздухом из моря вода под моей властью обратилось не в простые облака, а в могучие тучи, из которых безумствующей стихией ринулись вниз бурные потоки. При этом они заливали улицы аккурат над пристанью. С другой стороны города по-прежнему кружилась сухая пыль да вовсю светило солнце.
– И что это ты творишь, поганый Лекруа? – закричал кто-то, узрев мои размахивания мерцающими руками.
Что поделать? Визуализируя мне всегда было легче воздействовать, а от словесного концентратора я давно отказался, так и не сумев придумать ничего достойного.
– Закрой свой грязный рот, тупица-Юджин! – прикрикнула Элдри, пока я думал что бы такое ответить. – Он тушит пожар!
– Тушит?! А ты его начала, ведьма! Сдохни!
Мне пришлось повернуться, чтобы порывом ветра изменить траекторию пущенного в нас камня, но я не успел. Элдри уже тонкой огненной стрелкой рассекла его на сотни мельчайших осколков.
– Уходи, пока цел! – прорычал я и остановил волшбу. Всё равно воды уже было предостаточно вылито.
– Ещё и грозишься, тварь?!
– Да не сударь Морьяр это с дочкой! – уверенно заявил другой мужчина, в котором я узнал местного аптекаря. Это был крайне неуважаемый мною человек. Шарлатан из шарлатанов. – Юджин, я сам у пристани был, когда всё началось. Военный Амейрисский корабль с магами на борту пристал, и они это всё наколдовали, мрази Чёрные! Я еле ноги унёс. Едва решился за добром вернуться.
– Откуда здесь Амейрисские маги?
– Это ты их спрашивай!
От криков людей у меня резко заболела голова. А тут ещё и Элдри ввязалась в «беседу».
– Понял, урод вшивый?! Нечего на нас тут непонятки катить. Вали куда шёл, жопа драная!
– Хватит вам! Чёрные маги шестью кораблями на порт Алваларда плыли, – обстоятельно и громко начал пояснять Арнео, выходя из-за угла ближайшего дома. Его уверенные слова заставили Юджина разжать кулаки. – На прочность крепость они пощупать хотели или ещё чего, неважно. Главное, народ там не стал расспрашивать, а не раздумывая начал обстрел. И хорошо бы узнать какой идиот его начать приказал, чтоб он в петле с месяц поболтался! Из-за него теперь именно Ингшвард напал на Амейрис, а не наоборот. Вот из-за чего один из кораблей, выражая ноту возмущения, на Эрвинье отыгрался.
– Да ну? – округлил глаза аптекарь.
Я же скрестил руки на груди и язвительно осведомился у бога/
– Это с какой стати в наше захолустье такой знаменитый диграстанский шут-то пожаловал?
– Ох и послал бы я тебя куда подальше, но ты мне сейчас нужен.
– Обойдёшься, – резко ответил я ему, и Элдри, впервые не подбежав к хранителю мира с радостью и улыбкой на лице, с грозным видом бойцовского петушка встала за моим плечом.
– Мальчик ты мой разлюбезный. Вот уж с тобой-то встречи я бы намеренно искать за уста твои сахарные да глазки красивые не стал. Чес-слово! Но читай по губам. У меня серьёзные обстоятельства!
– А у меня женщина умерла, – я так и не смог назвать Герду ни женой, ни любимой. – И пока я её не похороню, ты, сука, не смей приближаться ко мне ни на шаг!
Бог смерил меня крайне неодобрительным взглядом и буркнул:
– А я-то думал, что больше всего хочу убить тебя за твоё чувства юмора.
Глава 3
Я принёс тело Герды на край утёса и положил на камни, как на алтарь. Заходящее солнце искажало смертельную бледность. Блики создавали впечатление жизни, но… это было только впечатление. Женщина не спала. А если и спала, то из такого сна никто уже не возвращался. Во всяком случае, собой прежним.
– Мне будет её не хватать, – прижалась ко мне моя девочка.
– А я всегда буду о ней помнить, – не удержавшись, я встал на колени и поднёс к губам прядь тёмных волос. Затем поцеловал их, с горечью отпустил и через силу сказал:
– Давай, Элдри. Не будем тянуть.
– Ты уверен, что так? Эфирные связи разорвутся очень быстро.
– Если сюда придёт Орден, то да. Я хочу, чтобы она обрела покой и свободу.
– Как скажешь.
Девушка слегка напрягла мышцы у глаз, и тело Герды охватило жаркое пламя. Менее чем за две минуты от последней из рода мастера Гастона не осталось ничего, кроме пепла. И созданный мною ветер развеял его над морем. Какая-то чайка плаксиво закричала, паря в воздухе. Элдри прижала ладони к лицу, но, когда она отняла их от него, я не увидел слёз. Она так и не заплакала. Наверное, и правда привыкла к смерти.
– Теперь к Лайрэму?
Удивительно. Каждый из нас называл Артондола тем именем, под каким довелось узнать его впервые.
