– А! Так это та самая Наташа, дочка Бриллиантова. А как на Анечку похожа. Вот сходство-то!
Жизельмолча глядела на Виви.
– Он съел мою клубнику. Он существует.
Ненормальным много слов не надо. Через десять минут Виви с Цветочком мчались вниз.
Если интересно, лифтов в таких домах нет. Дома существуют вне времени и пространства, пусть имеется центральное отопление, газ, но пушкинские дома – сплошь памятники архитектуры. А памятникам прощается всё. Тем более кованые элементы на лестницах, возможно, помнят самого господина Бриллиантова.
Да-да, Бриллиантова. Его конечно, в квартире Цветочка не оказалось. Стол был, хвостики от клубники были, купца не было и чёрной икры тоже.
– Он предлагал замуж. В кои-то веки начальник ростовского порта зовёт под венец! А потом оказывается – сон, – Жизель развела руками. – Такого богатого жениха не хватало мне всю мою жизнь.
– Нам всё приснилось, Цветочек.
– Как же приснилось! А ночная ваза? А телятина? А хвостики от клубники?
– Да…
– Пиши!
– Что?
– Книгу. А сейчас давай спать. Стели на диване. Оставайся, не бежать же снова на третий этаж. Завтра подумаем, какую пользу извлечь из этого дельца.
– Дельца?
– Ой, Виолетта, всему тебя надо учить. Ты напишешь книгу, а я… – Жизель Львовна закусила губку и пошла в спальню.
Жизель Львовна никогда не задергивала шторы, может, звезды звала в гости, может еще что.
Только звезды заняты бесконечными звездными делами. Могли бы отправить звездный свет вместо себя. Пока свет дойдет, многие из нихпогаснут. Полезно отправлять вместо себя что-то. Глядишь, за это время утихнут страсти, ненависть превратится в любовь и так далее, и так далее.
Виолеттавертелась, не могла уснуть, думала о Наташе.
– Как на Аню-то похожа!
Мысли толпились, толкали друг друга, наиболее шустрые держали наготове карандаш. Виви встала,прошла на цыпочках на кухню, смела со стола хвостикиот клубники, открыла ноутбук Жизель. Клавиши застрочили.
Слова превращались в предложения, из предложений вырастали абзацы, абзацы перепрыгивали на соседние страницы, всё чаще звучало – Василий Горохов. По комнатам носился смех Наташи, румянцем заливалисьеё щеки, Филипп Модестович потирал руки, падала в обморок, ничего не знающая, Авдотья Бриллиантова,в тихом уголке плакала Дуня, за окном падал снег.Снег, снег, снег…
Глава 7
Виолетта Фиалковская. Известная писательница в узких российских и широких иностранных кругах.
Для социализации Виви устроилась в Публичную библиотеку, рядом с домом, на той самой Пушкинской улице, на полставки. А ещё билетёром в кассу театра Драмы (тоже полставки).
Никто, ни одна живая душа не догадывалась, что библиотекарша является писательницей. В театре подозревали, она из «бывших», обедневших. Костюмеры и гримерши, рассматривая Виолеттины сапоги и пальто, шептались:
– От былой роскоши пооставалось.
Однажды Виви пришла в кассув платке Долче Габбана. Подарил Швейцарский издатель. И с сумкой Шанель. Цветочек старую отдала, с потертой ручкой. В театре случился переполох. Прима Анна Адольфовна и Марианна Самуиловна, стареющая прима, толк в вещах знали. Новость разнеслась по театру. Актриса вторых ролей, Олечка, имела богатого ухажера, фыркнула:
– Сумка – старьё, лет пять, как из моды, платок Виолетте не идёт.
– Идёт, не идёт, а она носит, не мы! – перебила уборщица, – Подружка странная уэтой чокнутой, на красной машине… – Марья Семёновна опустила швабру в ведро, дунула на челку, – Внук говорит, машина рекспектабельная – Поршень!
– Порш, – поправила прима, плойка чуть не прижгла локон, – надо говорить: респектабельная.
– Ой, не делайте мне мозги, Анна Адольфовна. Порш! Ещё бы сказали Феррари, – стареющая прима вздохнула, вспомнила молодость,тайного воздыхателя на зеленом москвиче-комби, поздние завтраки на левом берегу Дона…
В субботу Жизель Львовна приехала на спектакль. От дома до театра Драмы рукой подать, ноэпатаж выше «рукой подать». Красный Порш, накидка из горностая, бриллианты. И сразу в кассу к Виолетте. У Виви аншлаг, очередь человек двадцать. Билетов нет, народ ждет бронь.
Жизель вспомнила Париж, Opera.Тоже ждали, когда снимут бронь. Давали «Лючию ди Ламмермур» Доницетти. Она любит, но рука обещана другому (побогаче), любимый уезжает, просит не забывать, брат подделывает письмо, уличает избранника в измене. Лючия в печали, соглашается выйти за богатого, во время свадьбы является бывший возлюбленный, но слишком поздно! Финал печальный: Лючия закалывает мужа, сама умирает, бывший возлюбленный закалывается.
Цветочку и Виолетте повезло, вOpera, в Париже, они попали.
Сейчас в кассе билетов катастрофически нет. К чему это? А к тому. До спектакля полчаса. Виолетта и Жизель пьют чай в кассе театра Драмы. Актрисы рассматривают Порш под театральными окнами.
– Форточницы! – общий вывод.
Анна Адольфовна после спектакля не поленилась, проследила за Виви. А что там следить? Виви и Цветочек сели в машину и покатили в кафе. Вот и всё.Анна Адольфовна решила копнуть глубже, откуда взялась Виолетта? Платок от Дольче Габбана при зарплате в семь тысяч шестьсот сорок три рубля минус подоходный? Кто она такая? Кто подруга? Откуда у подруги машина?
У счастливых впереди много волнительных дней. У несчастных только заботы счастливых.
Глава 8
АннаАдольфовнаделала вид, что поджидает экипаж у парадного входа, знала, лошади в другом месте. Филипп Модестович нервничалу черного. Солнце светило не по-зимнему ярко, хотя день был морозный, соболиная шуба растапливала чувства Бриллиантовахуже печки.
– Да где же Анна?
– Не извольте переживать, барин, – ответил Митяй, – побегу за ней, Они-с шепнули помедлить.
– Уж, ты дурак, помолчи! Куда я приказал?
– А Они-с тут приказали, а не там. Барышня с женихом со шпектакля выйдут, – кучер развел руками, – иВы, Филипп Модестович, тут, как тут, неудобно получится.
– Болван! Ладно, беги за ней.
Наташа и,правда, сегодня в театре. И жених ее,этот – Васька Горохов. Мезальянс! А что поделаешь? Годков Наташке многовато. Это версия для всех. Для Филиппа Модестовича важнее порт. Быстрее бы прибрать к рукам. Наташу сразу после Рождественского поста– замуж!
Из-за угла показалась Анна Адольфовна, за ней Митяй.
– Аня, душа моя, наконец-то! – обрадовался Бриллиантов.
Лошади обрадовались еще больше. Анна Адольфовна, вернее, особа, очень на неё похожая, прыгнула в сани. Бриллиантов откинул край медвежьего тулупа, укутал ножки актрисы. Анна звонко поцеловала, Бриллиантов обнял, сани покатили, на снегу – две дорожки. Любовь?..
– Ну его! Злится, пьесу требует, а у автора двойной запой с субботы, – Анна Адольфовнарассмеялась.
