Брать славу пора, крестясь многократно …
Потом изволил князь и милости явить
И со слезми своим он молвил ближним:
Увечных позволяю я по домам пустить,
Небось дойдут, не будь из них кто лишним.
А павших, выбрав лишь однако христиан,
Велю предать земле, все чтобы по завету,
Не так, как этих окаянных басурман.
Но в поле том тела все были уж раздеты.
Искали долго в них и не нашли различий.
Но нам твердят – ордынцев хан водил.
Монгол ведь все ж от русича отличен.
Кого же на том поле наш княже победил?
Оставим сей вопрос. Была, была победа,
И предки добыли там Славы пьедестал.
И хоть не знал князь как, потом проведал,
То позабудется, Донским однако стал.
Его церковный хор не даром воспевал,
Тряхнет казной за лесть, не поскупиться.
На бой же только Сергий иноков послал,
Иные предпочли по кельям затвориться.
Им проку не было на хана снаряжаться,
При нем богатство шло – начало из начал,
Налогов нет, с чего ж тогда сражаться.
Митрополит у хана ярлык свой получал.
А тут его побили … Ну что ж и это славят,
Попу ведь все равно, была бы только мзда,
Акафист пропоют и в пуд свечу поставят,
И кончен пост – для них взошла звезда.
Не будь церквей, так где попам кормиться?
А в ней толдыч одно: потоп, и грех, и рай …
И будет стол всегда от яств ломиться,
Не сеешь, и не жнешь, а манны – урожай.
Какие тут труды? Какие здесь заботы?
Доходные идеи на церковь снизошли:
Самим плодить святых. Ни это ли работа?
Лишь мощи выставишь и денежки пошли.
Кого причислить? Так собор назначит,
Пусть набольшему князю святость снится
Творит что хошь, а пред иконой плачет,
С его мощей и будет клир кормиться.
А вот Христос им тела не оставил,
Как древний Ромул он вознесся в небеса,
Сказав тем самым главное из правил:
Нетленен только дух, но бренны телеса.
Но что им Небо. Пускай чернь его боится,
С ярмом греха на шее вместо перевязи.
Не первый век гордыня церкви длится,
Вот ей доходно, и Владимирского князя,
Который Юрий, в чудотворцы возвели.
