– А узнал, что там над ним ржут, – поведал Фол. – Слуш, пошму у древнх грекв вино такое кислое?
– Эй! – обиделся Геракл. – Это луший сорт, между прочим! Афинское оливковое!
– Это… – начал было кентавр, но знаменитая длинная тирада прервалась икотой. – Это – лушее? Я тебе… Ик! Шас покажу лушее!
Фол с трудом поднялся, пошатываясь, проковылял к погребу и извлёк оттуда огромную запечатанную амфору.
– Эт шо за амфоры? – спросил Геракл, стараясь свести двух Фолов в глазах в одного.
– Это – Кентавре… Совиньон! – громко и с трудно скрываемой гордостью объявил кентавр, громко поставил сосуд на стол и сорвал восковые печати.
Вдохнув аромат, разлившийся по комнате будто лёгкий туман, Геракл почувствовал, что ноги сегодня вряд ли будут его держать. Фол отбросил кубки из-под вина, достав два чистых, и протянул Гераклу тарелку сыра и винограда.
– Этот вкус дожн быть чистым. Ешь, чтобы ту кслятну отбить!
Пока Геракл очищал вкусовые рецепторы, Фол наполнил два бокала напитком, аромат которого сын Зевса запомнит на всю жизнь в Ойкумене и подолгу до сих пор вспоминает на Олимпе.
– Ну! За Диониса! – предложил тост Фол, и приятели залпом осушили кубки, хором икнув.
– Неповторимо, – признался Геракл, никогда раньше не пробовавший подобного. – Что это за вино?
– Кнтавре Свиньон, – повторил Фол, расставив копыта пошире, чтобы не шататься. – Тайное вино, которое дов… Дозв… Могут пить только кнтавры!
– Погоди-погоди, – поводил пальцем Геракл. – Я ж не кнтавр.
– После иппо.. Ип… Идро… ты для меня – кнтавр! – заключил Фол. – И я тбя… Уважаю!
– Слуш, – сказал сын Зевса, которому сейчас явно завидовал Дионис. – А из чего его… Это… Ну это… Делают?
– Ты правда хошь знать? – улыбнулся, дыхнув перегаром кентавр. – Ди сюда, ди! На ухо рскажу!
Появившиеся в окне три кентаврские морды застали Фола, который что-то шёпотом рассказывал на ухо Гераклу и при этом указывал в сторону амфоры. И по всё сильнее округляющимся глазам слушателя те поняли, что именно сейчас узнал древний грек.
– Ах ты болтливый предатель! – заорали разведчики и попытались в праведном гневе пролезть внутрь через окно сразу втроём, закономерно застряв.
– Слуш, Фол, – повернулся к другу Геракл. – А шо они так орут?
– Кажца, ты для них не кнтавр, – сделал вывод приятель, продолжив икать.
– Я??? – тут же рассвирепел Геракл. – Не кнтавр??? Да я шас покажу, какой я кнтавр!
Переглянувшись, настоящие кентавры решили не испытывать судьбу и, уперевшись всеми двенадцатью копытами, ретировались вместе с окном и куском стены. Сделавший пару шагов в их сторону Геракл споткнулся о валяющийся на полу кубок и, рухнув, тут же уснул.
Проснувшись наутро, приятели, придерживая головы, гудящие как ещё не изобретённые колокола, тупо уставились на огромную дыру в стене.
– Вчера тут было окно, – сделал вывод Геракл.
– Позавчера тоже, – дополнил научное открытие его четвероногий коллега. – Ты не помнишь, что мы делали?
– Не помню. Вообще ничего не помню, – признался Геракл. Помню, что я за вепрем шёл и тебя встретил.
– А, это я тоже помню, – кивнул Фол, тут же об этом пожалев. – Он в Тавриде.
– Точно! – сказал герой, тут же направившись к своему походному мешку. – Ну мне пора в дорогу.
Распрощавшись с кентавром, Геракл решил двигаться по суше в надежде, что он сможет нагнать чудище до того, как оно натворит дел. Вскоре, наткнувшись на следы, охотник на крупную дичь прибавил ходу и нагнал свою цель на перешейке, ведущем в славные земли Тавриды. Полуостров огородился от угрозы мощной стеной, ощетинившейся копьями, кольями и стрелами, летящими в грозно хрюкающую тушу. Стоящие на стене плечом к плечу греки твёрдо решили не пропустить Вепря на свои земли. Заброшенная жителями полуразобранная деревня перед стеной явно намекала, откуда столь быстро были набраны стройматериалы.
– Это я вам море выкопал! – прохрюкала туша. – Я вам этот полуостров забабахал! Признайте это или познаете мой гнев!
– А ну проваливай отсюда, окорок ходячий! – прогремел со стены мускулистый громила в одних меховых трусах, грозя Вепрю длинным мечом. – Мне позорно о тебя меч марать, но если я спущусь, то ты пойдёшь на шашлыки!
Удивлённый Геракл узнал в говорившем одного из киммерийских правителей. Начисто забыв, как того зовут, он отметил поразительное сходство варвара с собой не только в мускулатуре, но и в остальной внешности. Вепрь тем временем издал боевой хрюк и в очередной раз пошёл на таран стены, завершив попытку столь же безрезультатно, как и все предыдущие. Жители Тавриды хорошо подготовились к встрече.
– Вы пожалеете! – продолжил буйствовать живой таран, косясь на наблюдающих за приближающимся Гераклом обороняющимся. – Воспевайте мне славу, а не то…
– Кхм-кхм, – прокашлялся Геракл, заставив Вепря мгновенно повернуться к нему.
– А ты ещё кто такой? – с угрозой произнёс Вепрь.
– Я – Геракл, сын Зевса-Громовержца, – вежливо представился наёмный микенский богатырь. – А ты?
– Что я? – не понял Вепрь.
– Что ты такое? – произнёс Геракл, внимательно глядя на кабана.
– Я – Эриманфский Вепрь!
– А вепрь – это животное? – поинтересовался герой.
– Нет! – донёсся возмущённый хрюк.
– Ну на нет и пощады нет, – с улыбкой заключил Геракл, скинул заплечную сумку и начал разминать кулаки.
Только в эту секунду Вепрь вдруг осознал, что всю жизнь он не испытывал боли ни от одного оружия, ни от одного удара. Но прямо сейчас это будет исправлено. Поэтому он резво развернулся на месте и с испуганным визгом рванул в сторону деревни.
– А ну стой! – крикнул Геракл и бросился следом, стремительно нагоняя восхрютителя спокойствия.
В панике непарнокопытный беглец влетел в старый сарай и едва не напоролся рылом на старые вилы с тремя зубцами. Поняв, что выхода из сарая нет, он развернулся и побежал навстречу преследователю с боевым хрюком.
– Я есмь Древн… – начал Вепрь, но в следующее мгновение получил с ноги в пятак от не успевшего затормозить Геракла и улетел внутрь. Ещё через мгновение тишину мёртвого посёлка разорвал истошный визг. Вепрь вынес заднюю стенку сарая кормой, на лету развернулся и припустил на северо-запад, размахивая на бегу воткнувшимися в необъятный тыл трезубыми вилами, как флагштоком.
Не снижая скорости, Вепрь в один прыжок практически одолел реку Борисфен. Его приземление вышло бы мягким и рассчитанным, если бы не крякающая стайка серых птиц с чёрными головами, почти добравшаяся до середины реки. Вепрь сбил мелкие низколетящие цели, но потерял при этом равновесие и в момент касания поверхности завалился на бок, пропахав несколько метров. Вилы при этом воткнулись в землю и застряли в ямке, оставшись торчать там воздетыми к небу с небольшим куском филейной части своего носителя. Визг, сопровождавший расстыковку, сотряс Олимп, напугал его обитателей и разбудил начальствующего. Вепрь захромал дальше, но угловым зрением заметил, что Геракл отсекает его от пути на север, и кинулся в южную сторону, к утру добравшись до Микен.
Царь Эврисфей как раз завершал утренние процедуры, стоя у борта большого бронзового таза и журчал с довольной улыбкой, когда дворец взорвался криками, визгами и хрюканьем. Пару секунд спустя двери тронного зала вынесло серо-розовым ураганом, который заметался по всему помещению, постепенно замедляясь и обретая форму огромного кабана. Приняв единственно верное, на его взгляд, решение в данной ситуации, Эврисфей рыбкой нырнул в таз и скрылся внутри. Эхо визгов, отражавшееся в тазу, привело мгновенно вспотевшего царя в смертельный ужас, но затем истошные крики прервались звуком, похожим на удар кулака в пятачок. Мгновением спустя пол содрогнулся от рухнувшей оземь туши, и по залу разнёсся голос Геракла.
– Всё в порядке, шеф. Шеф? Ты здесь?
Чуть успокоившись от голоса подчинённого, Эврисфей тихо выглянул из-за борта таза. Сын Зевса тем временем шустро связывал Вепрю ноги якорным канатом от галеры.
