Библиотека
«Дорогие товарищи! Получил ваше бодрое, дружеское письмо. Разумеется, очень обрадован его боевым тоном. Это вот и есть тот крепкий, твёрдый голос подлинных хозяев своей жизни и страны своей, – тот голос, которого давно ждала наша страна…»
«Д. В. Философов корит меня в „Речи“ за мою статью „Искусство и газета“, напечатанную в „Русской молве“. Статью свою Философов озаглавил: „Уединенный эстетизм“. Оба факта – и заглавие статьи и, главное, самое ее существование – совершенно для меня непонятны. Тем не менее необходимо выяснить недоразумение…»
«„Мой песенный подвиг безвестен“, – говорит Дм. Семеновский в одном из своих стихотворений. Это, к сожалению, правда. К „сожалению“ потому, что что – „правда несправедливости“. Семеновский работает уже пятнадцать лет, и читателям давно бы пора знать поэта, который в наше великое, трудное время искренно и уверенно говорит: „Мир – хорош“».
«"Провинциальные губернаторы предписали местной полиции следить за внешкольным поведением учащихся". Когда околоточный входил в комнату, шашка его зацепилась за ручку двери. Отцепить старались: он сам, Мишка, Мишкин отец и горничная. Все были смущены, и околоточный больше всех…»
«Этот бенефис придуман замысловато: он начался и кончился – маскарадом! И ход был правилен: начали языком – кончили ногами!.. Несмотря на то, зрителей было немного; впрочем, несравненно больше, чем в бенефисы гг. Баранова и Ленского…»
«Писатель развернул рукопись. «…Темная мрачная шахта поглотила их. При свете лампочки была видна полная, волнующаяся грудь Лидии и ее упругие бедра, на которые Гремин смотрел жадным взглядом. Не помня себя, он судорожно прижал ее к груди, и все заверте…» …»
«На днях г. Лернер по поводу моей заметки в „Журнале журналов“ – „Вольная академия“ уличил меня в незнании истинной истории пушкинского кольца, вернее – нескольких колец Пушкина…»
«… Предмет каждого общества блаженство – каждого и всех. Общество не может существовать, если воля каждого не будет направлена к общей цели. Для того правительство, правительства каждого рода. Лучшее то, которое ближайшим образом преимущественно достигает до своего предмета. …»
«Во Франции явилась книга, на которой встречаем мы русское имя, и хотя язык, каким она написана, не наш, но все-таки это произведение русского таланта, и мы с радостью причисляем ее к явлениям нашей литературы. Мы говорим про книгу, заглавие которой выписано выше…»
«… – Помилуйте. Вы пришли в самый счастливый момент: уник на унике и уником погоняет. Вот, например, как вам покажется сия штукенция? «Штукенция» – передняя ножка от массивного деревянного кресла. – Гм… да! А сколько бы вы за нее хотели? – Восемьсот тысяч! – Да в уме ли вы, батенька!.. В ней и пяти фунтов не будет. – Помилуйте! …»
«. У нас так привыкли к гигантским темпам строительства, к нашим, нигде в другой стране невиданным и невозможным, достижениям, что всё это воспринимается как обычное явление. И вместе с этим о многих наших успехах никто ничего не знает…»
«Милостивый государь! Какая благодетельная фея внушила вам мысль воскресить имя «Молвы»! Я долго не верил своим глазам. Как, опять в Москве будет выходить «Молва», газета, и каждую неделю! Я не знаю, как понравится публике ваше предприятие и будет ли она довольна вашим изданием. Но что мне до этого за дело?..»
«Был у меня товарищ Басов, рассказывал о том, какие хорошие школы строятся у вас, на востоке Сибири, рассказывал, как вы учитесь и как много среди вас даровитых человечков…»