Влада и тайный призрак

– Интересно, что бы сказали Нина Гавриловна с ее чайным грибом, если бы сейчас тебя увидели? – с упреком сказала она.

– Я думаю, чайный гриб сбежал бы от Нины Гавриловны и перешел бы на нашу сторону, – мрачно буркнул Вандер Францевич. – Больше я этой гусыне дверь не открою. То одно, то другое. Последние деньги отдал, а за что? И что за ерунду она несла про крыс! К нам в квартиру они не сунутся, а валидол мне не нужен…

– А как же букет на школьную линейку? – встревожилась Влада. – У нас хотя бы немного денег осталось?

– На букет хватит, – успокоил ее дед. – Сбегай на Сенной рынок, там дачницы цветами торгуют. Конечно, до первого сентября еще неделя, но потом цветы будут стоить безумно дорого. Купи астры, они живут в воде очень долго. Только осторожнее через дорогу. Сейчас такое время, знаешь…

– Я все знаю. Буду очень осторожна.

И Влада, наскоро перекусив омлетом, побежала за цветами к первому сентября. От их двора до шумной Сенной площади совсем недалеко – минут десять пешком по набережной канала Грибоедова, одетого в гранит и пахнущего тиной.

Утро выдалось солнечным и жарким, и прохожие предпочитали спешить по своим делам по теневым сторонам улиц и набережных, избегая открытых солнцу мест, где сразу же припекало голову.

Добежав до Сенного рынка, Влада выбрала скромный букет из трех белых астр: единственный, который был ей по карману.

Старушка-дачница, заворачивая букет в целлофан, критически разглядывала юную покупательницу и бормотала что-то о деревне, домашней сметане и коровьем молоке, необходимых таким бледным худышкам.

Влада смущенно пробормотала «спасибо», схватила астры и поспешила прочь, отбрасывая мечты о мороженом: на него денег уже все равно не хватило бы.

Все-таки лето всегда заканчивается слишком быстро, а последние дни августа ускоряются, будто бегут бегом. Влада немного постояла на тенистой набережной канала, вспоминая, как радовалась майским листочкам на деревьях еще совсем недавно. А теперь по зеленовато-мутной глади воды лениво плыли первые желтые листья.

Остаток пути до дома пришлось бежать бегом: астры стремительно вяли на жаре, и их срочно нужно было поставить в воду. Нырнув в темную подворотню, где из-за эха всегда казалось, что кто-то идет за спиной, она чуть не столкнулась с нарядной Анжелой. Та неспешно шагала по двору, отхлебывая лимонад из бутылки и держа на поводке своего ротвейлера. Полина, шедшая рядом, окинула Владу недобрым взглядом, как будто они серьезно поссорились накануне.

– Ой, смотрите-ка, наша звезда двора, приветик! – воскликнула Анжела, невежливо ткнув в сторону Влады указательным пальцем. – Куда так бежишь, Огнева? Фу, Кондор, фу… Опять мой песик нервничает… Фу…

Ротвейлер рычал и рвался с поводка с явным намерением разорвать Владу на кусочки.

– Анжела, ты чего… – начала было та, отступая на несколько шагов назад от лающего пса, но Анжела тут же перебила ее, обратившись к Полине:

– Она, наверное, вышла, чтобы поискать того мальчика, который вчера с ней поговорил. Даже купила ему цветы. Влюбилась, что ли?

Они с Полиной переглянулись и дружно прыснули со смеху.

Влада опустила глаза и почувствовала, что краснеет.

– Да он просто посмеялся над ней… – презрительно сказала Полина. – Видимо, он еще никогда такого пугала вблизи не видел, вот и подошел.

– Ты сначала волосы от бензина отмой, а потом мечтай о поклонниках… – не унималась Анжела.

– Вы… Вы мне больше не подруги, – неожиданно для себя резко сказала Влада. – И мне все равно, какую чушь вы несете обо мне.

И, отвернувшись от Анжелы с Полиной, она быстро зашагала прочь, почти ничего не видя перед собой.

– Да и не больно-то надо! – крикнула ей вслед Анжела. – Мы с тобой и не дружили, еще не хватало с такой убогой дурочкой дружить. Больше к нам никогда не подходи, и в школе тоже. Мы с тобой не разговариваем, поняла?!

Ее ротвейлер тем временем, захлебываясь, рычал и рвался с поводка, и вдруг Анжела, будто случайно, выпустила поводок из рук.

Пес, почувствовав свободу, рванулся и бросился вслед за Владой.

В три прыжка он преодолел газон, перемахнул через ограждение и понесся по дорожке.

Влада услышала, что лай приближается к ней, и оглянулась. Увидав оскаленную собачью пасть, она попыталась бежать, но споткнулась и полетела на асфальт, уже ощущая, как с коленки, словно наждаком, сдирается кожа. В левую кроссовку что-то вцепилось. Влада в ужасе зажмурилась, чувствуя, что собачьи клыки почти добрались до ее ноги… но этого не произошло.

Раздался громкий и резкий свист, а затем – собачий визг и вопль Анжелы:

– Кондор! – верещала она. – Ты куда?! Ко мне!!! Мама, папа-а! Скорее сюда!

Влада, еще не веря в спасение, осторожно открыла глаза и увидела в примятой траве две ноги в потертых кроссовках. Она подняла взгляд: рядом стоял тот самый темноволосый мальчишка, который вчера подходил к ней, спрашивал ее имя и довел до бешенства Анжелу. Он был одет так же, как и вчера, только теперь без темных очков. Зато на голове красовалась лихо повязанная разноцветная бандана, которая придавала мальчишке сходство с юнгой с пиратского корабля.

– Не ранена? – спросил звонкий голос, и два черных глаза обеспокоенно и заинтересованно глянули на нее, как из тумана.

Влада только мотнула головой в ответ, не зная, что сказать.

– Вставай, я этого людоеда отправил проветриться, – мальчишка протянул Владе руку. – Ого, ты разбила коленку.

Рука была холодна как лед – очень странно для жаркого дня. Влада, скрыв, насколько удивлена этим, осторожно встала.

Голова у нее немного кружилась, а в колено будто воткнули сотню иголок.

– Спасибо, ты… Ты очень вовремя. Ой, мои цветы…

Астры, и так не слишком свежие, изломанными валялись в траве. Поднимать их смысла уже не было. Впервые она явится на торжественную школьную линейку даже без такого букета.

Анжела уже бежала к ним, неуклюже подскакивая на высоченных каблуках, продолжая визжать и звать своих родителей, а из подъезда выбегали ее папа в халате и шлепанцах и мама, у которой на голове смешно подпрыгивали бигуди.

– Огнева, нахалка! – вопила Анжела. – Дразнила нарочно мою собаку, а этот мячом в нее запустил!

– Пусть побегает, – отозвался мальчишка. – А то злой слишком.

– Дочурка! – бросился к Анжеле отец. – Почему ты кричала? Что тут случилось?

– Они чуть не убили нашу собаку, папа, – притворно рыдая, стенала Анжела. – Владка дразнила ее, а этот… швырнул в нее мяч. Кондор испугался и убежал… может быть, навсегда убежал!

Выпалив это, Анжела не забыла кинуть на мальчишку кокетливый взгляд и перекинуть свои светлые волосы так, чтобы их было лучше видно.

Мама Анжелы, подоспев на подмогу мужу и дочери, уставилась на ребят злыми глазами: один – огромный, накрашенный тушью, а второй, не накрашенный, – в три раза меньше.

– Я видела из окна, как ты дразнила нашего пса! – заорала она, наступая на Владу. – Я тебе покажу, нахалка!

– Никого я не дразнила, и я не нахалка, – попыталась отбиваться Влада, но отец Анжелы злобно накинулся на нее:

– Врешь, ты хуже нахалки! Что вы оба сделали с нашей собакой?!

– Полегче-ка! – встав между ними, незнакомый мальчишка заслонил Владу спиной. – Никто никого не дразнил. Таких псов надо на цепи держать. Рассвирепеет – половину двора разорвет.

– Да кто ты такой, чтобы нам указывать?! – взвизгнула мать Анжелы. – Оборванец малолетний!

– Ах ты, негодяй! Как ты смеешь! Хулиган! Мерзавец! – взорвался папа Анжелы и вдруг размахнулся, чтобы отвесить «оборванцу» оплеуху.

Влада вскрикнула, прижав руки к вискам.

Только вот волосатая пятерня просвистела в воздухе – мальчишка как-то неуловимо увернулся, а отец Анжелы чуть не упал, потеряв равновесие.

– Ч-что, а? – растерялся он, удивленно посмотрев на свою ладонь. – Н-наглец! Номер твоей школы, быстро! Как фамилия? Анжела, кто он такой?

– Он не из нашей школы. Вокруг Владки ошивается, защитничек ей нашелся… – с интересом буравя мальчишку глазами, процедила Анжела.

– Я Гильсберт Муранов, – ответил мальчик. – А уж кто я такой – это мое дело.

Влада с удивлением взглянула на него – этот мальчишка был как-то особенно уверен в себе, при том без тени дерзости. Любой другой на его месте давно бы испугался натиска и криков или же начал вести себя вызывающе. А этот просто спокойно улыбался, будто не боялся абсолютно ничего и происходящее его даже забавляло.

Влада подумала, что с такой красивой внешностью и странным именем уверенность в себе, наверное, прилагается в комплекте.

– Гильсберт?! Как-как, Муранов? – Лев Михайлович уже немного пришел в себя и снова начал громко орать: – А ну, номер твоей школы, быстро!!! Ты еще пожалеешь! У меня большие, очень большие связи, я тебе устрою!!!

– Конечно, устраивайте, – блеснул белозубой улыбкой мальчишка. – Я учусь в Носфероне. Но я вас огорчу – там у вас связей точно нет.

– Какой еще Носферон? Вранье! – взвизгнула мама Анжелы. – Мы никогда не слышали ни про какой Носферон! Что еще за ерунда? Какой-нибудь интернат для хулиганов в пригороде? Ну, ничего, мы и твой Носферон найдем, и твоих родителей, и где ты живешь!

– С родителями пообщаться не получится – они очень далеко, и дома только друзья, – улыбнулся мальчишка. – Но вы можете приезжать, если хотите… Садитесь на триста пятидесятый автобус и доезжаете до второй конечной остановки. Только не перепутайте – до второй конечной. А там ищите Темную аллею, дом три. Приезжайте! И не забудьте там всем рассказать, что собираетесь воевать с семьей Мурановых, будет весело.

– Он еще издевается, наглец! – негодовал папа Анжелы. – Еще шутит – второй конечной остановки не существует! Темная аллея! Такой улицы нет в Петербурге!

– А ты… – мама Анжелы повернулась к Владе, прищурив глаза. – А ты просто беспризорная девка, и я напишу заявление в полицию на тебя и твоего деда, и немедленно!

И она, зацокав каблуками, направилась в подъезд.

– Ну, ты поплатишься, сопляк! – гудел отец Анжелы. – Я тебя достану! Я сейчас позвоню куда надо! Все выясню: и фамилию, и номер школы… А этих Огневых мы выселим из квартиры, и очень скоро! Кондор, фас! Паршивый трусливый пес, куда ты сбежал?!

– Идем, провожу тебя, – сказал мальчишка, увлекая Владу за собой. – Только сначала перевяжем коленку. Да, наделали мы тут шуму.

Влада шла с трудом – коленку саднило, голова кружилась, в ушах звенело от криков и визга Анжелы и ее родителей. К тому же голос Льва Михайловича, который гудел им вслед, обещал им всем очень скорые и многочисленные неприятности.

Разумеется, весь двор был в курсе происходящего. Из окон вокруг выглядывали соседи, а Нина Гавриловна, стараясь все рассмотреть, чуть не вываливалась из окна своей квартиры.

– Не нужно, мне совсем не больно, – попыталась протестовать Влада, когда мальчишка, присев на корточки, снял бандану и начал перевязывать ей коленку. – Какое у тебя странное имя – Гильсберт…

– Лучше просто Гильс, – подняв на Владу веселые черные глаза, ответил мальчишка. – Гильсберт – это официально, для торжественных случаев, вроде уличного скандала. А твое имя я и так уже знаю, Влада.

Гильс проводил ее до самого подъезда и остановился у порога.

– Дальше не пойду, – улыбнулся он. – Не приглашали, а я бы не отказался от чая.

Влада смутилась – мальчишка явно напрашивался в гости, выжидающе глядя на нее, и не собирался уходить.

– Пойдем, если хочешь, – она растерянно махнула рукой и, зайдя в подъезд, обернулась.

– Это не то, – Гильс произнес это с каким-то странным и жестким выражением на лице. – Пригласи меня через порог твоего дома, назвав мое имя. Неужели это так трудно? Или боишься?

По спине у Влады пробежал неприятный холодок. Что значит «не то»? Пусть он и красавчик, но неужели ждет, что она будет церемонно просить его зайти в гости и навязываться? Нет, это слишком.

– В… другой раз… потом… – и Влада, махнув рукой, кинулась по лестнице вверх, перепрыгивая сразу через две ступеньки.

Мальчишка настолько странно себя вел, что совершенно сбил ее с толку. Нет, вряд ли Гильс Муранов ждал от нее какого-то особенного приглашения. Но зачем он тогда настойчиво напрашивался в гости на чай и почему не проводил до дверей квартиры, будто ему что-то помешало войти в дом?..

Глава 4

Тень в подъезде

Из-за дверей доносился истошный рев пылесоса: дед увлекся уборкой и не слышал шума во дворе.

Влада достала из кармана ключи, дрожащими руками открыла дверь, кометой влетела в квартиру и почти минуту стояла с бешено колотящимся сердцем, стараясь успокоиться.

Обычно в центре всех самых интересных событий оказывались Анжела и Полина, а ей ничего не оставалось, как наблюдать в сторонке. А за последние два дня что-то начало происходить именно вокруг нее, всегда незаметной и застенчивой.

Именно ее сегодня спас от злого пса таинственный мальчишка, именно ее коленку перевязывали платком на виду у всего двора, и… именно ей и ее деду пообещал все страшные наказания и беды гроза всего двора – папа Анжелы. И что теперь говорить деду?

В лучах солнца, которые падали из комнат, метались пылинки. Допотопный пылесос «Вихрь», похожий на шлем, скинутый средневековым рыцарем, не столько убирал пыль, сколько наводил на нее ужас рычанием и воем, и, покружив в воздухе, она аккуратно возвращалась на прежние места.

Пылесос затих, дед выглянул из гостиной.

– А где букет? – Он опустил взгляд и заметил яркую повязку на колене. – А это еще что такое? Ты упала? Почему ты так запыхалась?

– Деда, – Влада с трудом перевела дыхание. – Нас, по-моему, ждут большие неприятности. Только что был такой страшный скандал во дворе… просто ужас.

– Какие еще неприятности?

– Да вот они уже сюда идут, кажется. Ой, только не открывай!

Влада не ошиблась – через секунду звонок заверещал, а в дверь со всей силы ударили ногой. Но дед все-таки открыл дверь.

Почти целых полчаса отец Анжелы яростно вопил, угрожал и подробно рассказывал, что бывает с теми, кто посмел тронуть его семью и его собаку.

– Все, старый хрыч, ты допрыгался! – бушевал Лев Михайлович. – Ты мне ответишь! Всю жизнь не расплатишься! Я уже в полицию позвонил, и если ты мне до завтра собаку не вернешь, я вам устрою обоим. И тебе, и малолетней хулиганке твоей. Ее в детский дом отправлю, а потом мы выясним, на каком основании ты занимаешь такую большую квартиру, понял?!

Когда сосед выдохся и отправился восвояси, на деда было страшно смотреть – настолько он побледнел. Казалось, старик вот-вот упадет.

– Это все неправда, честное слово, – выдавила Влада с трудом. – Не дразнила я их собаку. Я не виновата ни в чем, понимаешь?

– Да я тебе верю, – вздохнул дед. – Что же это такое творится-то… Какие все-таки ужасные соседи эти Царевы. Расскажи-ка мне все подробно.

Слушая внучку, дед так нервничал, что даже съел настоящую таблетку валидола.

– Погоди… – хмурился он. – Ротвейлер на тебя кинулся? Какой ужас… А мальчик тебя защитил… какой мальчик?

– Ну, тот, что вчера познакомился со мной. Его зовут Гильсберт Муранов. Какое странное имя, правда? Он отогнал пса, кинул в него мяч или громко свистнул, я не успела понять. Но пес перепугался и сбежал из двора!

– Ротвейлер Царевых перепугался и сбежал? – недоверчиво переспросил дед. – Такое злобное существо не может испугаться обычного мальчишки. А что у тебя на колене повязано?

– Я убегала от собаки и упала! – захлебываясь, продолжала Влада. – А тот мальчик перевязал мне колено своим платком… Он сказал, что учится в Носфероне… Ты не знаешь, в каком районе такая школа?

Однако дед совершенно не разделял радостного оживления своей внучки.

Он молчал, уставившись невидящим взглядом куда-то перед собой, словно вспоминая что-то такое, о чем не хотел говорить. Лицо Вандера Францевича при этом было настолько мрачным и воинственным, что Влада забеспокоилась:

– Деда, ты чего? Да не болит уже колено, не переживай!

– Учится в Носфероне… Гильсберт Муранов… – пробормотал дед. – Вот оно что…

– Кстати, где у нас йод, на кухне? – И Влада, недоумевая, что же так расстроило ее деда, побрела на кухню.

Она достала из аптечки йод, села на табуретку и принялась развязывать повязку, чтобы смазать коленку.

Ткань повязки была с интересным рисунком – на черном фоне пестрели желтые, оранжевые, зеленые и красные рожи, страшно и свирепо скаля зубы. Узел развязываться не хотел, и Влада, потеряв терпение, взяла маникюрные ножницы. Но хотя на вид и на ощупь странная ткань казалась тончайшим шелком, она не поддавалась ни в какую.

– Не надо так делать, поранишься, – остановил ее дед, входя на кухню. – Не снимешь ты эту повязку так просто. Что он еще сказал, этот Гильсберт Муранов?

– Напрашивался в гости, – призналась Влада, хмуро разглядывая коленку.

– Надеюсь, ты его не пригласила, – буркнул дед. – Только этого нам не хватало вдобавок ко всем неприятностям, которые и без того сыплются последнее время…

Слова деда прервал громкий вопль, который донесся с лестницы, и в их входную дверь кто-то забарабанил кулаками. Потом вопль повторился.

– Опять Царевы?! Не открывай им! – ахнула Влада, но дед прислушался и покачал головой:

– Не похоже на них. Там кто-то сильно напуган. Думаю, лучше открыть.

И он зашаркал в прихожую.

На лестничной площадке, прислонившись к стене, стояла Нина Гавриловна. Лицо ее перекосилось и так покраснело, что напоминало помидор, а обычно пышная прическа теперь была похожа на рухнувшую пизанскую башню.

Увидев соседа, она кинулась к нему и вцепилась ему в рукав.

– Помогите! – вопила она. – Ван… Фр-р-р… нцевич, помогите! Какой ужас!

– Что произошло, Нина Гавриловна? – терпеливо спросил дед.

– Я сама не понимаю… Я вышла вниз к почтовым ящикам за почтой, только достала газеты, и вдруг… за спиной что-то зашуршало… да-да… и мне стало страшно оборачиваться!

– Продолжайте, – тихо и терпеливо произнес дед. – Что было дальше?

– Я даже уронила газеты, – причитала соседка, – а потом увидела какую-то тень… никогда не забуду этого ужаса, никогда… это было что-то потустороннее, не из нашего мира…

Нина Гавриловна закрыла лицо руками и разрыдалась. Плечи ее тряслись.

– Я хотела убежать, но ноги будто приросли… Я закричала… Ох… – Она схватилась за сердце.

– Влада, быстро принеси валидол, – скомандовал дед. – Настоящий валидол, – поправился он, – тот, что в помойном ведре.

Девочка кинулась в квартиру, на кухню, а когда вернулась обратно, увидела, что соседка уже перестала рыдать и хвататься за сердце и теперь просто шмыгала носом, посматривая на деда и сморкаясь в передник.

– Моя почта… Газеты и квитанции… – всхлипывала соседка. – Валяются внизу. Я боюсь, боюсь к себе идти… все-таки призрак, он где-то здесь… все, что говорят в новостях, – это правда.

– Деда, что происходит? – в ужасе спросила Влада. – Кто там, на лестнице?

– У Нины Гавриловны солнечный удар, – быстро ответил дед. – Неудивительно при такой-то жаре. Видимо, ей что-то померещилось от духоты. Надо бы проводить ее до квартиры. А я проверю, кто там пугает народ у почтовых ящиков. Скорее всего, обычные хулиганы.

Они поднялись, осторожно поддерживая соседку под руки. Квартира Нины Гавриловны представляла собой нечто ужасное в понимании Влады – заставленная буфетами и шкафами, пропахшая старыми лекарствами. Повсюду в горах пыли лежали кружевные салфеточки, тряпочки, а на стенах в огромном количестве были развешаны расписные блюдечки и выцветшие календари с котятами.

Дед вышел и спустился обратно, а Влада все еще стояла в прихожей соседской квартиры. Нина Гавриловна сейчас явно боялась оставаться одна. Она обошла всю квартиру, зачем-то заглянув в стенной шкаф, будто думала, что там может кто-то прятаться.

– Вы не бойтесь ничего, – осторожно заметила Влада, стараясь не дышать пылью. – Знаете, я недавно тоже вроде бы что-то страшное ночью увидела, а потом поняла, что ошиблась. Мне показалось, будто кто-то крался по крыше соседнего дома в темноте. А на самом деле это был всего-навсего безобидный паук, который плел паутину в моем окне.

– Паук? – рассеянно бормотала Нина Гавриловна, словно впервые услышав это слово. – Пора нашего дворника гнать. Крыс развел, да еще и пауков… А где у меня были лекарства?

Она открыла дверку буфета, но за ней оказались спутанные мотки с вязанием.

– Как будто кто-то хозяйничает у меня в квартире, все вещи переворошил, – сокрушалась соседка, качая головой. Потом вдруг что-то вспомнила и спросила невпопад: – А что за мальчик к тебе подходил во дворе? Такие крики были, но Царевых у нас никто во дворе не любит, меня их ротвейлер чуть не укусил однажды. А что у тебя на колене? Теперь так носят – тряпочки с рожами, это мода такая? Ты подумай о дедушке, нехорошо девочке такое на себя напяливать, а то будешь, как эти кошмарные юмо с цветными волосами… или моты…

«Она хотела сказать – эмо или готы. Но лучше с ней не спорить, ей и так нехорошо, у бедной Нины Гавриловны солнечный удар», – подумала Влада.

Ей очень не хотелось проходить в комнату, и она осталась стоять в прихожей, пока дед ходил к почтовым ящикам, чтобы подобрать почту, оброненную соседкой. В комнате Нина Гавриловна хлопала дверками буфетов, бормоча про жару и призрака, который рылся в ее вещах и таится где-то в недрах старого дома.

Тишину в подъезде нарушили шаркающие шаги деда.

– На лестнице никого нет, я обошел все этажи, – спокойным голосом сказал он. – Нина Гавриловна, вот ваша почта. Выпейте валерьянки и ложитесь спать. Вам просто что-то почудилось.

Глава 5

Большие неприятности

Проснувшись следующим утром, Влада первым делом села в кровати и осторожно попыталась стянуть с ноги повязку, надеясь, что вчера ей просто примерещилась какая-то мистика. Но тряпка будто вцепилась в колено и не собиралась покидать его, а узлы, стоило начать их развязывать, заплетались еще хуже.

Подумав, Влада пришла к выводу, что этот кусок ткани мальчишка купил в каком-нибудь магазине под названием «Прикольные подарки» или что-то в этом роде. В таких магазинах продаются авторучки, которые плюются в глаза, искусственные отрубленные пальцы, которые можно подложить в школьный портфель, и прочая ерунда для того, чтобы пугать и смущать окружающих.

На десятой попытке бросив бороться с повязкой, она встала с кровати, потянулась и, облокотившись на подоконник, выглянула в окно.

Утренняя легкая дымка в воздухе и выцветшее бледно-голубое небо снова обещали жаркий день. За распахнутым окном двор жил обычной жизнью – детишки играли в песочнице, за кинутый соседкой кусочек булки дрались в кустах воробьи. Дворник катил по асфальту тележку, громыхая ведрами, на футбольном стадионе двое мальчишек лениво перекатывали мяч, лениво шествовал по газону рыжий кот.

В распахнутом окне что-то поблескивало на солнце – тончайшие нити паутины тянулись от одного угла окна к другому. Незадачливый паук, который плел эту паутину, явно остался без завтрака – в нее не попалось ни одной мухи или комара.

Вдруг внимание Влады привлекли несколько полицейских в форме, которые в сопровождении папы Анжелы, Льва Михайловича, деловито шли через двор, направляясь к их подъезду. Сосед вел их за собой, как полководец, который заранее убежден в победе и поэтому злорадно улыбается. Уверенно шагая, он жестикулировал и показывал пальцем на окна квартиры Огневых.

Влада, ойкнув, отпрянула от подоконника, спрятавшись за занавеской. Ее сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

И она не ошиблась – спустя минуту тишину в квартире разорвал требовательный звонок в дверь.

В прихожей послышались шаркающие шаги деда, щелкнула задвижка – и вслед за этим сразу же раздался гомон чужих голосов.

Дед оправдывался и что-то доказывал, папа Анжелы яростно орал, а полицейские занудно гудели и шелестели бумагами.

– Нападение на собаку… Есть свидетели… Привлечем к ответственности по закону… – доносились из прихожей обрывки малопонятных фраз.

Влада осторожно выглянула в прихожую и увидела там двух людей в форме.

– Здесь проживают несовершеннолетняя Огнева и ее дед, некий… м-м-м… Ван… э-э-э… Вам… в общем, гражданин Огнев, – полицейские разглядывали какие-то листки, буравя деда подозрительными взглядами. Один из них, открыв папку с бумагами, потребовал неприятным голосом:

– Предъявите документы, гражданин Огнев. Паспорт и все остальное.