Frozen
– Было такое. Но мне кажется, Куп на маму тоже влюбленными глазами смотрит.
– А Куп у них как буфер. Мама же и для него истинная пара, только Зиль был раньше, и привязка у них с мамой получилась крепче. У Купа ведь даже её дасмаль есть.
– Не замечала. Какой?
– На плече такая маленькая девушка на глидере. Скажи ещё, что не видела?!
– Кажется, видела, – ответила, припоминая плечи пади-Купа. Вроде что-то такое есть, но у наших пап татуировок много, если не знать, то не поймешь, какая из них дасмаль.
– Хотя ты права, – продолжила Искра свою мысль. – Я всё это знаю только в теории и не представляю, какая бы у меня была реакция, если бы я услышала их вопли на весь дом. Может, тебе домой не возвращайся, пока родители там… – Она быстро исправилась: – Пока мама не уйдет…
– Хочу так и сделать. А то прям завидно, – я рассмеялась.
– Ладно, с родителями. Скорей бы уже очередных дракончиков сделали, и им развлечение, и нам за них спокойней. Да и маме я обещала, что рожу своих детей через пять лет после неё, чтобы разница в возрасте была между дядями и племянниками.
– Можно подумать, это обещание тебя сильно тормозит, – засмеялась я.
– Нет, но… Да, ты права. Алексей говорит, что я ещё маленькая. Нужно подождать. Думаю, после тридцати в любом случае первого рожу, – протянула Искра задумчиво. – Они мне все в пример наших родителей приводят. Мне кажется, крайне неудачный пример. Время было другое. Пади были связаны дурацким контрактом. В общем, против них было много всяких обстоятельств. К пятидесяти они вполне встали на ноги и всё получилось…
– Мне кажется, в любом случае решать тебе, – ободрила я сестру. – Ну, может быть с Алексеем.
– Давай лучше подумаем, как помочь нашей Катьке.
– А что с Катькой, её опять ищут за взлом очередной системы? – спросила я, ощутив беспокойство за Катю, которую не видела и не слышала уже месяца два.
– Да, международная полиция её ищет, но у них мало шансов, в этом я спокойна. Я про их отношения с Зи.
– Но что мы можем сделать? Они любят друг друга, хотя тщательно это скрывают. Да еще и Магда против. Почему она, кстати, против? Потому что он сын хозяина? Или потому что он дракон?
– Думаю, потому что он дракон. Мне кажется, у Магды какой-то клин на том, что кицунэ должны служить драконам и не могут быть их любовницами и жёнами.
– И как мы можем им помочь? У тебя есть идеи? – взволновано спросила я.
– Давай думать. Самый верняк: они должны оказаться вдвоём в экстремальных условиях. Ну, чтобы им было не сбежать друг от друга. Гормоны возьмут своё, а там…
– Как ты себе это представляешь? Зи ходит неведомыми путями, забыла? Он выберется из любой дыры и Катю унесет, – напомнила я.
– Вот и давай думать. Куда их отправить, чтобы они наверняка оттуда не смогли выбраться, будто не имеют права, например, они же оба жутко ответственные, – расхохоталась Искра.
– Главное, чтобы он не женился, чтобы навсегда отвадить от себя мысли о Кате, – сказала я вслух.
– Это он может, – согласилась Искра. – Но мы об этом узнаем заранее и расстроим свадьбу! – уверенно заявила Искра, и глаза её блеснули.
– Скажи, что ты думаешь о моей истории с холодными, а теперь огненными снами? – Я пересказала сестре сегодняшний сон.
– Вообще – жуть! Вдруг это тебе снится твоя предыдущая жизнь?
– Я сгорела, а потом мои останки заморозили? Бред! Умершие не чувствуют холода.
– Поговори с мамой. Она у нас провидица, вот пусть и посмотрит. И почитай родовой свиток. Помнишь, как им пользоваться?
– Я им никогда не пользовалась. Как?
– Задаёшь мысленно вопрос или называешь имя того, про которого хочешь прочитать, и бросаешь свиток на стол. Как правило, открывается на нужном месте.
Вдруг у меня сработал гаджет. Вызывал Ост. Чёрт! Я опять опоздала на репетицию!
– Всё, я побежала, меня директор разыскивает!
Мы поцеловались, и я переместилась в тёмный угол «Ночной Звезды».
4
Выступление прошло замечательно. В этот раз столик родителей никто не загораживал. Я видела свою молодую маму и падю, глядящего на неё с восхищением. Восхищаться было чем: точёная фигурка, стройные ноги в туфлях на высоких каблуках, светлые волосы, уложенные каскадом.
Я пела для них. Сегодня все песни о любви я посвятила им – мысленно, конечно. И вдруг совершенно случайно я разглядела в зале Джона с пляжа. Поэтому с радостью посвятила ему свою песню о море, волнах, ветре, брызгах и горячем песке.
После концерта он подошёл ко мне и поздравил с отличным выступлением. Я первый раз видела его в одежде. И надо сказать, подготовился он отлично. Белая рубашка без ворота с расстёгнутыми верхними пуговицами на загорелом теле смотрелась отпадно, а тесные голубые джинсы сообщали, что этот парень подарит шикарную ночь.
– Если позволишь, то подвезу тебя до дома, – предложил Джон хриплым сексуальным баритоном.
В это время ко мне подошли родители. Поздравили. Падя вручил букет цветов. С мамой мы расцеловались. В присутствии Джона мне пришлось их называть Леной и Купом. Им тоже было неловко. Мама сориентировалась быстро:
– Ну, мы не будем тебя ждать, – сказала она, скользнув по Джону изучающим взглядом, при этом Куп окинул его взором, в котором читалась угроза, но Джон этого даже не заметил, он смотрел на Лену. – Ты звони, если что, – сказала мама, намекнув на наш утренний разговор, и повела Купа за локоть к выходу.
Смотрелись они идеально: высокий брутальный брюнет и стройная лёгкая блондинка.
– У Купа новая подружка? – спросил Джон, провожая их взглядом. Если бы он еще знал, как эта подружка держится на волне…
– Скорее старая, – сказала я, но, слава богам, Джон не стал вдаваться в подробности.
– Тогда понятно, почему он так слабо реагирует на тебя. У него уже есть дама сердца! И это хорошо! Давай помогу, – Джон легко подхватил мой реквизит, который я собиралась унести со сцены.
В огромном внедорожнике Джон довёз меня до дома, в котором я снимала квартиру. Несколько минут мы сидели молча. Он не напрашивался на чай, а я не представляла, как ему это предложить. Я вообще не знаю, как себя ведут в таких ситуациях. У Джона ситуация была хуже. В паху объём явно увеличился, и в тесных джинсах сидеть было неудобно, но он молчал.
– Н-ну, спасибо, что проводил, – промямлила я. Мысленно ругаясь известными мне матами на трех языках. Что делать-то? Я хочу этого парня сегодня ночью, как минимум. «Что мне делать?» – обратилась я мысленно в пространство. И, не дождавшись ответа, спросила Джона: – Почему ты не на соревнованиях? Вы же хотели с Бобом?
– Это Боб хотел. Он мечтает занять призовое место. А мне некогда, я менеджер по продажам в …, – Джон с гордостью назвал австралийскую торговую сеть и начал рассказывать о своей работе.
Я его почти не слышала – перед моим мысленным взором стали возникать картинки, одна откровеннее другой. Вот тонкие пальчики проникают под ремень и освобождают возбуждённую мужскую плоть, и девичьи губы берут её в рот. Мама? Искра? Да, они обе могут такое проделать. Следующая картинка. Опять высвобождение из плена тесных джинсов и напрыгивание на шофёра прямо перед рулем. Комплекция мамы это позволяла, а если я на Джона так запрыгну – придется вызывать спасателей и вырезать нас вместе с рулем…
Пока я рассматривала неприличные картинки из жизни родных, Джон наклонился ко мне и поцеловал в щёку.
– Пока, – произнёс он осипшим баритоном.
И тут во мне сработала мамина прыть. Я обняла Джона за шею и запечатлела влажный поцелуй в губы. Дальше нам снесло крышу, и я только помню, что моё кресло стало запрокидываться назад, а его плоть всё-таки была высвобождена моими пальчиками из плена пояса, ремня и тесных джинсов. Первую страсть мы удовлетворили прямо на сиденье его шикарного внедорожника. Ура большим машинам!
Перевели дыхание, и Джон прошептал мне сипло:
– Я остановился в мотеле. Можно ко мне, если хочешь? – В темноте видно, как напряглось его лицо. Боится отказа?
– Не хочу в мотель, – произнесла капризно и вгляделась в него, он окаменел. – Хочу к себе в кроватку. Пойдем! – выдохнул, расслабился.
– А родители, там, друзья?
– Нет. Я живу здесь одна, когда концерты, чтобы не кататься ночью по шоссе.
Вышли из машины, и я увлекла его за собой.
Джонни оказался тем, кого обещал его внешний вид: отличным в постели. Я получила тот выход, который мне был так нужен, после ночи, проведённой в доме с родителями. Хорошо, что подо мной пустующая квартира, иначе бы соседи вызвали полицию. Потому что мы кричали и стонали всю ночь, одновременно пытаясь проломить моей неширокой кроватью пол.
– Какая же ты классная, – сказал Джон под утро, в очередной раз откатываясь с меня. – Я так сомневался: ехать на твой концерт или нет. У тебя же должен быть парень. Ведь у тебя кто-то был до меня?
– Не переживай, он остался в Германии. Наши отношения стали сходить на нет еще до моего отъезда. Сейчас мы даже сообщения друг другу не шлём…
– Ты невероятная! И отношения сошли на нет? – Джонни закинул руки под голову.
– Ну, понимаешь, отношения… Я живу музыкой. Он программист, дельтапланерист и крутой парень. Постоянные отношения скорее нас обоих связывали бы.
– А как мы будем? Я видел этих твоих друзей. Наверняка мажоры.
– Почему ты так решил?
– Я в торговле с пятнадцати лет. Уметь определить выгодного клиента – для меня способ выжить. Так что я оценил, на какой машине приехал Куп со своей подружкой.
– А они приехали на машине? У тебя машина не хуже, – вставила я.
– Да, но свою машину я смог купить на бонусы, полученные за успешные продажи в течение трёх лет! Вряд ли твой Куп занимался продажами.
– Нет, он не занимается продажами. Он крутой музыкант!
– Ты говорила, что он твой гитарист, я не видел его на сцене.
– К нему Лена приехала, и он отпросился.
– Предположим. Но твоя Лена тоже штучка дорогая. Я не говорю про одежду, хотя одни туфли стоят мою месячную зарплату. Серёжки – скромненько, но это белое золото с бриллиантами. Готов поспорить, что в пупке у неё пирсинг с бриллиантом в несколько карат. Про старинное кольцо с топазом даже не говорю.
Мог и не спорить. Так и есть. Падя-Зиль подарил ей колечко из белого золота с капелькой бриллианта в несколько карат. Мама как вставила его в пупок, так и не снимает.
Да уж, Джону в знании клиентов не откажешь.
– По-твоему, я тоже мажорка?
– Но ты не девочка из бедного квартала. Может, чуть скромнее их, но с золотой ложкой в зубах – это видно…
– Тогда на твоё усмотрение, хочешь, уезжай и не трави больше себе нервы. Хочешь, оставайся, но тогда не трави мне нервы своими комплексами к обеспеченным людям. Я приму любое твоё решение, потому что предупреждаю сразу, я гастролирую. Сейчас будет тур до конца февраля по Австралии, а с начала марта по Европе.
– То есть ты всё равно улетишь в марте? – он приобнял меня.
– Да, – я потерлась щекой о его плечо, прислонилась и провалилась в сон.
И тут же оказалась в маленьком деревянном доме. Снова услышала обвинительные слова: «Изменница!» Опять увидела, как загорелись платье и волосы. Толстые каштановые косы трещали и дымились. Я стояла и даже не пыталась сбить пламя, только протянула руки к человеку, образ которого из-за пелены слёз видела нечётко: «За что, любимый?!» Тело охватил огонь. Мне очень больно. Я закричала.
Проснулась от боли. Джонни хлопал меня по щекам:
– Очнись! – в глазах испуг. – Ты чего? Не кричи.
Села в постели, обхватывая колени.
– Извини. Плохой сон…
– Я так и понял. Ты металась вся горячая и просыпаться не хотела, – парень как-то очень поспешно натянул одежду. – Я поеду. Уже шесть. Пока нежарко… Увидимся в Сиднее.
Сделал попытку поцеловать на дорожку. Поскольку я по-прежнему сидела, обняв колени, поцелуй получился смазанный. Джонни, неловко переминаясь с ноги на ногу, ушёл. Хлопнула дверь.
Ну, и ладно. Секс был хороший, а продолжение мне и не нужно… Хотя жалко. Но просыпаться от затрещин я не хочу.
5
Примерно в одиннадцать позвонила мама.
– У тебя все в порядке? – спросила сразу после соединения, как будто почувствовала что-то.
– Мам, не очень. Я хочу с тобой переговорить до отбытия в Сидней. Ты же знаешь, я меняю дислокацию. Мы выступаем в Сиднее пять дней, поэтому Майк с ребятами уже поехали на машине, а я обещала прилететь самолётом. Так что теперь буду жить в Сиднее.
– Но ночевать-то можно приходить домой, – засмеялась мама. – Хотя смотри сама!
Договорились встретиться через полчаса в кафе возле «Ночной Звезды», мама плохо знает город, и мы решили не рисковать с перемещениями.
Когда я пришла, мама уже сидела за столиком и изучала карту напитков. Мы обнялись и поцеловались. Тонкая, гибкая, длинные светлые волосы, заплетены в модную косу. Даже несмотря на то, что она уже семь лет пьёт китайские настойки от прохождения линьки, все равно выглядит моложе меня.
– Огонёк, с тобой что-то творится. Сегодня ночью было нечто страшное… – мама взяла меня за руку и ласково погладила по ладошке, в её глазах отражается знание обо всем нашем мире, по ним можно понять, что ей давно не 27.
Рассказала ей о том, что «холодные» сны сменились снами, в которых я горю.
– Ужасно. Похоже, он тебя сжёг.
– Кто?
– Этот зверь, который в холодной пещере. Ты разве сама этого не поняла?
Я отрицательно замотала головой.
– Тогда получается, что это мне снится моя прошлая жизнь?
– Скорее, обстоятельства прошлой смерти, – уточнила мама. – Он тебя сжёг, слинял по-быстрому в какую-то холодную пещеру и завалился в анабиоз, чтобы дождаться твоего следующего рождения. Дождался… – мама тяжело вздохнула. – Драконья судьба, деточка… Теперь только остаётся расслабиться и дождаться развития событий. По моим прикидкам, в течение года вы встретитесь.
– Мам, разве с врагами тоже бывает такая сильная связь?
– В том-то и дело, что он тебе не враг. Он твоя истинная пара. Наверное, он не успел поставить на тебе свой дасмаль, поэтому не сдох после твоей гибели. И раз ему дали возможность тебя дождаться, значит, вы должны быть вместе для какой-то высокой цели, – мама ободряюще улыбнулась, продолжая поглаживать меня по ладошке. – По моему опыту самая высокая цель – это рождение какого-нибудь важного дракона. Видимо, настолько важного и мощного, что он готов был ждать столько времени.
– Мам, что-то мне не очень хочется встречаться с чело…, ну, этим, который меня убил.
– Я не знаю, как этого избежать, – мама грустно улыбнулась. – Если это твоя драконья судьба, то чем больше ты будешь противодействовать, тем сильнее тебя это событие вовлечёт. Поговори с падей-Зилем, может он что-нибудь другое посоветует. А еще лучше посмотри в родовом свитке, наверняка какие-нибудь советы о том, как избежать неизбежного, там есть.
Я посмотрела на маму: она всё та же двадцатисемилетняя девчонка, а глаза мудрой драконицы.
– Мам, а что ты видишь про мое будущее? – я сжала её ладонь.
– Там всё хорошо, – мама высвободила руку. – У вас будут близнецы, – усмехнулась. – Потом ещё дети. Я не могу сказать их точное количество. Шесть или восемь. Просто сначала вижу вас двоих с двумя маленькими детьми. Потом через несколько лет и дети уже взрослые. – Она всмотрелась, куда-то сквозь меня. – Да, точно, первые близнецы – мальчики. А потом и девочки, и мальчики, и по одному и по паре. Большой дом. Значит, вы обеспеченные. Ты хорошо выглядишь. Почти всё время, как сейчас. Значит, ты живёшь хорошо, не замотана жизнью.
– А как я с ним встречусь? Мне искать эту ледяную пещеру?
– Огонёк, пожалей, я не всё могу видеть. Что-то ты сама должна уже чувствовать. Хотя я свою судьбу не чувствую. Только через вас.
– Через нас? Что это значит?
– Вот сейчас смотрела твоё будущее и увидела Зиля с маленькой девочкой на руках. Я с твоими девочками-близняшками вожусь, а Зиль держит на руках нашу дочку. Значит, когда ты родишь своих девочек, у нас с Зилем появится очередная дочь, – мама улыбнулась. – Но сказать, когда именно это будет, через сто или триста лет, я не могу.
– Мам, ты беременна?
– Ты это почувствовала? – мама потупила глаза как школьница.
– Да!!! Так интересно! Держу тебя за руку, и как будто в тебе бьётся не одно, а три сердца!
– Уже бьются? – мама вопрошающе посмотрела на меня. – Кто? Мальчики? Девочки?
Я начинаю гладить её ладонь так же, как она мне несколько минут назад.
– Мальчишки! Сначала показались мне дракончиками, а потом подростками. Оба поют и играют на гитарах. Ой, картинка поменялась. Оба в белых халатах в каком-то кабинете. Много стекла… Смеются. Поняли, что удивили меня.
– На кого похожи?
– Ты имеешь в виду, кто отец? Как обычно, один блондин, второй брюнет! Мам, ты ждала что-то другое?
– Я – нет! Отцы опять будут пытаться выяснить. Кто хотя бы старше?
– Переглядываются и улыбаются.
– Хитрецы! – мама довольно рассмеялась.
– Ты в Берлин?
– Пока нет. Ещё немного побуду с Купом. Завтра хотим сходить волну половить. Пойдем с нами!
– Договорились!
Разговор с мамой многое мне прояснил. Вообще, после общения с мамой стало как-то светлее и легче. У меня будут маленькие братья! Прикольно! Но и мысль о «суженном» не давала покоя. Какой-то был осадок от всего этого. Как я смогу связать свою жизнь с человеком… С драконом… С существом, которое меня убило?! Жуть какая. Поэтому сразу после выступления, успешно прошедшего в одном из концертных залов Сиднея, я, быстро приняв душ и переодевшись в домашнюю пижаму, шагнула в берлинский дом.
Падя-Зиль где-то в Сибири, поэтому теоретически дома никого нет. Но может быть домработница. Так что я вышла в свою комнату и долго прислушивалась. Никого и ничего не услышав, я тихо прошла по первому этажу и, убедившись, что домработницы нет, пошла в падин кабинет.
Строго говоря, кабинет был больше мамин. Это она много времени проводила в кабинете: писала статьи, переводила с иностранных языков и даже дополняла родовой свиток. Зиль и Куп проводили время в студии, которую Зиль пристроил к гаражу. Но для солидности кабинет считался падиным. Сюда он приводил своих деловых партнёров.
Я открыла массивную резную дверь и с удивлением увидела падю-Зиля, сидящего за письменным столом.
– Падя? – выдавила я сипло от удивления. – А мне все сказали, что ты в Сибири…
– Агуня? – не менее удивленно сказал он. – Рад тебя видеть! – поднялся из кресла, обнял меня и расцеловал в щёки. – Девочка, моя! Как хорошо, что ты зашла! – я прям почувствовала, что его слова имеют еще какой-то подтекст, но от него веяло такой радостью от встречи со мной, что я не стала разбираться в ощущениях. – Что нам стоит сегодня быть в Якутске, а вечером дома? Ты вот тоже вроде в Сиднее. Во всяком случае, пять часов назад мама с Купом собирались к тебе на концерт. Кстати, меня даже не позвали… – снова недосказанность и волна печали.
– Да они были на концерте, – я не стала рассказывать, какими весёлыми они оба были.
– Агуня, скажи, тебе нужен этот дом? – спросил падя, когда мы сели друг напротив друга у огромного письменного стола. Он в кресло за столом, а я в кресло посетителя.
– Нужен. В смысле?
– Вы с Искрой уже взрослые. Выросли в этом доме, и, если хочешь, мы тебе его оставим. Искра сказала, что не претендует.
– Ничего не понимаю. Ты говоришь загадками. О чём ты?
– Ты уже знаешь, что у нас в семье будет пополнение.
– Да. Братики! Сегодня разговаривала с мамой. Вернее, вчера, ну, неважно…
– Уже даже пол определяется… – многозначительно пробормотал падя.
– Думаю, что ещё не определяется. Просто я взяла маму за руку и увидела…
– Ага, то есть ты в маму пошла… – засмеялся падя. – Предсказываешь будущее!
– Получается, что да. Вот сегодня первый раз.
– Ну, так вот. Вы выросли, а мы вроде как не изменились. Соседи стареют, их дети, ваши ровесники, выросли тоже. А мы с мамой не изменяемся. После родов и очередной линьки мама снова станет двадцатилетней девушкой. Чтобы не вызывать удивлений соседей, нам нужно менять дислокацию. Думаю, Лена с детьми первое время всё равно будет жить в Раммельсберге. Замок нужно кормить детскими эмоциями, чтобы он и дальше служил нашему роду. А вот от этого дома нам придётся отказаться. Я готовлю легенду о том, что мы погибаем в катастрофе. Дом подарим тебе, чтобы не было заморочек с наследством. Мальчишки подрастут, купим новый дом в Берлине. А может, в Россию переберёмся, там у Лены квартира, нужно и в ней пожить.
– Хорошо. Правда, для меня одной дом очень большой. Все же мы жили впятером… А как же Зи?
– Если будет приезжать в Берлин, пусть останавливается у тебя! – весело сказал падя. – Мне кажется, что он не будет жить в Берлине.
Я обошла стол и села к нему на подлокотник, обняла за шею.
– Па, я соскучилась по тебе…
– Я тоже, – он обнял меня за талию. – Всё же ты моя дочь. Хотя я об этом никому не скажу, – он весело подмигнул. – Давай, признавайся, зачем пришла? Что-то случилось?
– Почему обязательно случилось?
– Ну, тут не нужно быть провидцем. Пришла после концерта, ночью. В Сиднее же ночь. Крадёшься, удивилась, увидев меня. Значит, что-то нужно в кабинете, и чтобы никто не видел. Так?
– Так. Мама посоветовала посмотреть родовой свиток. О предсказаниях на мой счет.
– Странно. Мама лучше нас знает, что в свитке нет предсказаний.
– Она имела в виду ситуацию, в которой я оказалась, – мне пришлось рассказать паде об огненных снах и маминых предположениях. – Мама думает, что свиток может знать, как избежать мне этой участи.
– Если мама видит, что у вас все хорошо, так зачем избегать этой участи?
– Так он же меня убил!
– Мой совет. В следующий раз, когда ты попадешь в этот сон, моим именем и моей властью вели раскрыть жизнь и имя девицы, которая была сожжена.
– Так просто?
– Не просто, но либо скажи сама, либо призови меня. Мне тоже интересно, почему дракон не умер, а замерз с возможностью дождаться перерождения любимой. Хотя… Представляю, каково это, без любимой… Замерзаешь… Бр-р! – он поёжился.
Па встал, подошел к шкафу за креслом, повернул ключик в замке и вынул из шкафа объемный родовой свиток.
– Знаешь, как пользоваться?
Я кивнула. Па подошёл к столу.
– Думаешь о теме, с которой пришла, и бросаешь на стол. Как правило, открывается в том месте, которое нужно. Только бросай без усердия, а то можно порвать, – и он направился к выходу.
– Па, ты куда? Не хочешь узнать, что пишут предки?
– Я сделаю ужин. Ты будешь? Если я останусь, то свиток считает с меня. И даст ответ на мои чувства. Так что потом расскажешь, что пишут предки.
Он вышел, а я постояла, собираясь с мыслями. Прокрутила в голове свои сны и ощущения от них. Вспомнила себя в огне и контур человека, к которому я тяну руки. И бросила свиток на стол.
Он упал ровными трубочками, и ничего не произошло. Я тяжело вздохнула. Похоже предки не хотят со мной говорить… Но всё же раздвинула рулончики в стороны. Ровно посредине начинался текст, написанный неизвестно когда каким-то моим предком:
«Мое неуёмное любопытство завело меня в сей забытый Богом угол. Унылы и серы окрестности. Унылы и серы стены разрушенного и заброшенного замка. С сего замка следует написать холсты и разослать во все дома драконов. Дабы служил оный пейзаж назиданием о том, что с другими расами не следует иметь дела.
Брюс, где ты ныне? Кто вспомнит твой величественный полёт? В своих изобретаниях ты зашёл далеко, но не было такого, чтобы драконы искали истинную пару среди других рас. Ты отказался от прекрасных драконьих дев. Ты решил, что твоя истинная пара рождена в человеческом обличии.
Но ты забыл, что людей может сдержать только страх перед драконом. Эти хитрые твари не понимают доброго отношения. С ними нельзя иметь дел на равных.
Назиданием сему стали твои убитые надежды, твой разрушенный замок, твоя погубленная жизнь».
Затем еще три абзаца предок оплакивал своего друга и ужасался ветру в развалинах. Луч света на сюжет предок пустил только в последнем абзаце.
«Всё, что было отобрано у драконов, к ним и вернётся. Все, кто позарился на драконье, будут наказаны. Стюарты, обманом, подлостью и коварством завладевшие замком Брюса, извели себя под корень в течение пяти лет. Ибо сокровищницы замка Брюса не дались им».
И всё?!
Брюс, Стюарты… Кто эти люди? Стюарты – это фамилия или он так причудливо написал слово «слуги»?
«Какой хоть год?» – мысленно спросила я.
Слегка раздвинула свитки, присматриваясь, вдруг дату не заметила. Под записью даты не было, но перед ней шла запись другой рукой, и над ней стояла дата: 734/5/23. Запись была сделана хозяйкой и повествовала о том, что, пока хозяина не было в замке, пришлось нанимать людей, чтобы чинить крышу.