Нереальная дружба

Элегантно, но неброско одетая девица – что было оправдано её внешностью, которая затмевала любые драгоценности – остановила коня и обвела притихшую площадь тяжёлым взглядом. Лишь на миг красавица разомкнула свои алые губки, вздохнула и произнесла бархатистым, но низким и густым голосом, резко кивнув в сторону старика с рыбой:

– Кавалеры!

Понимая приказы своей госпожи без разъяснений, трое приближённых тут же слезли с лошадей и, подскочив к прилавку, стащили с него одну корзину с товаром. Бедный старичок заохал и запричитал. Лорды принесли ношу первой леди. Как только красавица увидела живую рыбу, она издала брезгливый звук и сморщила своё благородное личико. Мужчины тут же откинули корзину назад, при этом добрая половина содержимого выпала из неё.

– Сколько ты уже продал? – обратилась к старику маркиза Линкольн, не опуская красивого белого подбородка.

Её чёрные глаза впились в лицо торговца, и седому мужчине показалось, что тело перестало подчиняться ему. Но отвечать даме было необходимо, поэтому старик залепетал:

– Ваша Светлость! Я лишь недавно прибыл, ещё и корзины не ушло…

– Молчать! – одёрнула его девушка. – Полфунта[18] налога, и можешь быть свободен. Берингтон, проследите.

Красавица обратилась к высокому и статному красивому мужчине в синем камзоле, что был справа от неё – он являлся старшим среди дюжины кавалеров, сопровождающих племянницу короля. Берингтон склонил голову, повинуясь приказу первой леди, а девица тем временем развернула коня и проговорила:

– За мной!

Эскорт последовал за красавицей. Берингтон отдал приказ двум лордам остаться с рыбаком, дождавшись мзды, а сам пришпорил жеребца, чтобы догнать остальных кавалеров и даму Ордена Подвязки.

Красный Джон покачал головой:

– Десять шиллингов – это грабёж! Старик ни с чем останется, если заплатит такой высокий налог. У него рыбы на половину этой суммы.

– А то! – согласился Туд. – Маркиза славится крутым нравом. Говорят, если она не в духе, то торговцам в такие дни проще выбросить товар в Темзу, чем попасться ей на глаза…

Райт понимающе кивнул.

– Но ты видел её! Насколько прекрасна! – расширил глаза юноша. – Я слышал, что леди Линкольн – красавица, но то, что она ангел во плоти, даже предположить не мог! Никогда не видел настолько красивой леди! И заметь, она не увешана брильянтами, как многие утверждают! Всего лишь агаты – но как со вкусом. Только я не пойму, как такая красотка может быть такой злюкой?

Обермэйн пожал мальчишескими плечами и обратил взор в сторону первой леди, что давала распоряжения своей свите на противоположном краю площади.

– Её положение обязывает, – усмехнулся Джон. – Право рождения. Вот мой тебе совет, малыш: не связывайся с красивыми женщинами, тем более знатными дворянками, никогда!

Следя взглядом за красавицей, Красный Джон отметил, как маркиза Линкольн, назначив ещё кому-то непомерно высокий налог, направила свою лошадь в проулок, уводящий с площади в центр города, на Холборн[19].

– Знаешь, за ней надо проследить… – произнёс командир и свистнул парнишку, что охранял их лошадей у коновязи.

Опустив в ладошку чумазого подростка медную монетку, Райт произнёс:

– Мы отлучимся ещё ненадолго.

Парень кивнул и юркнул назад – в сено.

Джон и Туд осторожно последовали за красавицей-маркизой и её вооружённой свитой, в то время как старик-рыбак и другие торговцы отсчитывали назначенные деньги двум кавалерам Ордена Подвязки с непроницаемыми лицами.

Племянница короля остановила лошадь у ювелирной лавки. Именно у той, где накануне разбойники Чёрного Джона совершили ограбление. «Давно я здесь не была», – подумала девица и прищурилась. Повернув идеальное личико к Берингтону и качнув высоким белым пером на шляпе, первая леди произнесла:

– Герцог?

– К услугам Вашей Светлости, – чуть склонился мужчина.

– Зайдём…

Лорд слез с коня и подал руку маркизе Линкольн. Несмотря на то что широкий подол позволял девушке сидеть в мужском седле, она достаточно проворно спрыгнула со спины лошади и одёрнула юбки. В этот миг из-за угла высунулись головы Джона и Туда. Они видели, как дама вынула из седла пистолет, заткнула его за пояс, и он тут же скрылся в густых складках одежды.

Твёрдым шагом, но грациозно, как подобает представительнице королевской крови, первая леди ступила через порог ювелирного магазина, а следом за ней вошли три лорда. Увидев непрошеных гостей, несчастный хозяин судорожно перекрестился и пробормотал себе под нос:

– Одна напасть за другой! Господи, спаси и сохрани!

– Что открещиваешься, как от дьявола? – воскликнула красавица, злобно сверкнув на хозяина глазами.

Девица только кивнула в сторону прилавка, а два лорда, повинуясь её негласной воле, уже направились выполнять приказ.

– Миледи, пощадите! – взмолился ювелир. – Я почти на мели! Меня недавно ограбили! Прошу Вас!

Но кавалеры продолжали громить прилавки, выискивая, что подороже.

– Заткнись! – только и бросила в сторону несчастного маркиза и сделала несколько шагов по лавке, изящным движением приподняв подол амазонки. – Закон одинаков для всех.

Ювелир вытянулся в струну. Первая леди вынула из-за пояса пистолет и, проведя им перед носом хозяина, спросила:

– А что у нас в тайнике?

– Миледи… Он пуст… меня вчера ограбили разбойники Чёрного Джона…

– Открывай, – тихо и членораздельно произнесла девица, не сводя с лица ювелира тяжёлого взгляда.

Нос мужчины покрылся испариной. В этот миг племянницу короля окликнул один из кавалеров:

– Миледи!

– Что у Вас, Шрусбери? – оглянулась маркиза.

– Изумруды. Весьма крупные.

Лорд протянул на ладони несколько качественно огранённых камней. Леди Линкольн фыркнула:

– Я же сказала: только бриллианты и золото! В крайнем случае – необработанные алмазы, – в этот миг она снова повернулась к хозяину лавки. – Откроешь ты сегодня тайник или нет?

– Миледи, у меня сейчас остались только почти готовые заказы от таких высоких особ, как маркиза Суасонская, графиня Винтефриш и баронесса Лот… Они давно пользуются моими услугами, и это единственное, что я сумел вчера уберечь!

– Похоже, ты меня не понял, – просверлив хозяина лавки тяжёлым взглядом агатово-чёрных глаз, проговорила красавица. – Я словам не верю. Открывай тайник. Теперь я тоже буду пользоваться твоими услугами. А баронессе, графине и маркизе ты сделаешь другие украшения.

Ювелир затрясся от страха так, что не мог пошевелиться. Маркиза Линкольн приставила дуло пистолета к его горлу. На лбу несчастного выступили крупные капельки пота.

В этот момент дверь распахнулась, и в лавке раздался властный женский голос с едва заметным французским акцентом:

– Что здесь происходит?

Маркиза резво обернулась и медленно убрала пистолет за пояс.

На пороге стояла строгая сероглазая француженка – девица 21 года от роду, известная при английском дворе под именем Констанции де Нанон, маркизы Суасонской[20], которая приехала в Англию по своим личным делам. Приятные, но строгие черты лица белокурой иностранки с чуть опущенными веками говорили о том, что она привыкла повелевать и не терпела строптивости. Выглядела девица значительно старше своего истинного возраста, а одета была просто, но изысканно. Тёмно-рыжее платье с красно-коричневой, вышитой золотом накидкой на плечах подчёркивали стройность её фигуры, а бархатная шляпка с короткими чёрными перьями прекрасно оттеняла кожу цвета слоновой кости. Одеяние и облик невысокой аккуратной девицы ясно выражали её строгий характер.

Кавалеры Ордена Подвязки замерли, глядя то на свою госпожу, то на француженку. Мужчины, даже состоящие в окружении племянницы короля, побаивались этой иностранки, периодически появляющейся при английском дворе и, как поговаривали, совершенно не для того, чтобы отыскать себе приличную партию среди лордов, но с непонятными никому целями… Де Нанон, по мнению света, была в фаворе самого короля – они часами играли в шахматы за запертыми дверями.

Девица в рыжем платье сделала несколько шагов навстречу красавице в чёрном. Леди Линкольн отошла от ювелира и холодно спросила:

– Что привело Вас сюда, миледи?

– Я всего лишь заглянула к своему ювелиру за заказом, – так же холодно ответила де Нанон и одарила оппонентку неодобрительным взглядом. – А вот что Вы здесь делаете, маркиза? Кто дал Вам право здесь хозяйничать?

Темноглазая красавица произнесла своё любимое: «Кавалеры» – и кивнула в сторону двери. Герцог Берингтон и два лорда беспрекословно вышли на улицу.

В этот миг в боковом окне ювелирной появились лица Туда и Джона: они всё прекрасно видели, но не слышали ни слова – разговор двух высоких особ был очень тихим.

– Мадемуазель де Нанон! – по-французски зло прошипела красавица, подходя к собеседнице, и та заметила, что из-под шляпки первой леди выбился красно-каштановый локон. – Что Вы себе позволяете?! Зачем Вы явились сюда и мешаете мне исполнять свой долг?

В этот миг ювелир, уловив едва заметный жест Констанции, исчез в подсобном помещении лавки.

– Я уже объяснила цель своего визита, леди Линкольн, – спокойно ответила француженка, – а вот Вы не изволили объясниться, в чём заключается Ваш «долг». Быть может, Вы покинете эту лавку без скандала, не препятствуя моему общению с ювелиром?

– Да кто Вы такая, чтобы указывать мне? – подойдя вплотную к блондинке и снизив тон, проговорила красавица. – Мне, принцессе крови, маркизе по праву, дочери Марии Тюдор[21] и принца Наваррского – Анри де Герриэта, Первого маркиза Линкольна, кузена Людовика XIII Справедливого! Мне – племяннице ныне правящего Ричарда IV! Мне – первой леди Англии, даме Ордена Подвязки! Указываете Вы? Кто Вы такая?

– Я? – усмехнулась Констанция де Нанон и, обойдя вокруг строптивой красавицы, членораздельно выговорила все свои титулы и регалии: – Я – дочь принцессы Валуа и влиятельного герцога при дворе и Генриха IV, и его сына, Людовика XIII. Герцога, находящегося с королями в кровном родстве. Я – племянница двух королев и троюродная сестра маршала де Вилля. И если на то пошло, то я – графиня Перигора, Арманьяка и Дрё, маркиза Суасонская, герцогиня д’Альбре. Моё полное имя Констанция-Жозефина-Виктория де Герриэт, мадемуазель де Валуа де Нанон[22]. Я – единокровная сестра Анри де Герриэта, а значит, я Ваша тётка, Анжелина!

По мере того как француженка называла свои титулы, глаза английской красавицы всё расширялись и расширялись… На мгновение её лицо выразило и страх, и изумление одновременно, потом она резко отвернулась в сторону и, взяв себя в руки, произнесла чуть дрогнувшим голосом:

– Я же просила… Просила не называть мне имени моей… сестры моего отца.

Анжелина метнула на свою родственницу испепеляющий взгляд и резко развернулась… Нервно прохаживаясь по помещению лавки, красавица прикусила губу, а тревожные мысли одна за другой приходили в её хорошенькую голову. «Что теперь будет, если тайна рождения моего отца раскроется? Что будет, если свет узнает, что эта де Нанон – моя тётка?! Если она скажет, что её мать, Маргарита де Валуа[23], не была матерью моего отца? Если она скажет, что брат ей не полнокровный? Что станет, когда дядя узнает о тайном обручении моего деда[24] с безвестной дворянкой-бесприданницей?.. Королевская семья и без того со мной не считается, а что станет, если все эти подробности прошлого всплывут?!»

Ужас отразился в глазах первой леди. «Нет уж! Я заставлю свою тётушку молчать! – решила леди Линкольн. – Как бы влиятельна она ни была!»

– Что Вы хотите за сохранность этой тайны? – сухо спросила англичанка, остановилась и встала полуоборотом к родственнице.

– Абсолютно ничего, – хитро улыбнулась молодая герцогиня д’Альбре. – Мне и самой вовсе не хочется, чтобы английская общественность узнала о нашем с Вами родстве, моя дорогая племянница: Ваш образ жизни задевает честь великого рода Валуа и семьи де Герриэт. Но если Ваше поведение будет выходить за рамки приличия, мне придётся сообщить королю Англии некоторые подробности биографии нашего покойного предка: моего отца и Вашего дедушки. Полагаю, это усмирит Ваш пыл, миледи.

Анжелина снова метнула нехороший взгляд на Констанцию.

– Но я хочу, чтобы Ваши неуёмная ненависть и строптивая гордость остались в прошлом. Оставьте в покое принцессу Уэльскую[25]. Достаточно отравлять ей жизнь и преследовать на каждом шагу! Я хочу, чтобы моя кузина, которая о нашем родстве даже не догадывается, была счастлива. Освободите Её Высочество от Ваших преследований. И сделайте так, чтобы Ричарду IV не пришлось беспокоиться о безопасности своей дочери и наследницы.

– Отчего Вас так заботит их судьба? – прошипела маркиза Линкольн.

Де Нанон сузила глаза.

– Я обещала на смертном одре Её Величества королевы Марии-Луизы, моей любимой тёти, что не оставлю её малолетнюю дочь и буду ангелом-хранителем принцессы всю свою жизнь.

– Хорошо, «тётушка», – особенно выделив обращение, произнесла первая леди Англии, снизив тон. – Я выполню Вашу просьбу. Но надеюсь, что Вы сохраните всё известное Вам в глубокой тайне.

– Не беспокойтесь, Анжелина, – кивнула одними ресницами француженка. – И впредь не называйте меня тётей.

– Безусловно, – ответила красавица и, не имея больше ни малейшего желания продолжать беседу с родственницей и поборы с ювелира, вышла на улицу.

Маркиза Прилондонских краёв, разбитая в пух и прах французской герцогиней, живущей на острове инкогнито, чувствовала себя уничтоженной. Без чьей-либо помощи она мгновенно запрыгнула на коня, сняла шляпку и тряхнула головой. Красно-каштановые упругие локоны, не прихваченные шпильками, рассыпались по её плечам, мягко обвивая белую тонкую шею. Леди Линкольн бросила головной убор в сторону герцога Берингтона, который не замедлил поймать деталь туалета своей прекрасной повелительницы, и пустила лошадь медленным шагом по улице мимо позолоченной кареты Констанции де Нанон. Уже через секунду её кобыла понеслась галопом.

За племянницей английского короля последовала дюжина верных кавалеров Ордена Подвязки, которые были допущены в ближайшее окружение строптивой красавицы, обладающей, несомненно, огромными возможностями на правах первой леди королевства.

Герцогиня д’Альбре, известная при дворе как мадемуазель де Нанон, подозвала ювелира, который с опаской вышел из своего укрытия.

Джон и Туд решили, что пришла пора и им появиться в лавке. Войдя, они увидели, что француженка подала хозяину ювелирки свёрток, и услышали его слова:

– Да, миледи, Ваш заказ будет готов в установленный срок. И большое Вам спасибо за спасение моего последнего товара!

Ювелир раскланялся перед высокородной дамой, как умел.

– До свидания, мистер Бон, – только и произнесла белокурая француженка и вышла из лавки, словно не заметив странных её посетителей: двух молодых людей в простых рыбацких одеждах.

В действительности, она из-под полуопущенных ресниц и тени шляпки внимательно изучила их фигуры и лица.

– Чем могу служить, господа? – удивлённо приподнял бровь ювелир, увидев столь странных гостей.

– Нет, мистер Бон, ничего не нужно. У нас самих есть для Вас кое-что… – ответил Джон и, подойдя вплотную к прилавку, выложил на него холщовый мешочек с украденными драгоценностями.

– Бог мой! Не может быть!!! – воскликнул ювелир, узнав собственный вензель.

Он развязал мешочек дрожащими руками и убедился в том, что внутри – огранённые драгоценные камни и золотые заготовки для колец. Глаза немолодого уже мужчины заметно округлились, он поднял взор на улыбающиеся лица странных гостей.

– Кто вы? Как мне благодарить вас, господа?

– Воины Красного Джона, к Вашим услугам, – приложив руку к сердцу и слегка поклонившись, произнёс Райт.

– Лесные рыцари! – всплеснул руками ювелир, назвав тот эпитет, каким молва окрестила «красных». – Я буду молиться за вас до конца своих дней! Вы спасли меня от разорения! Но это не всё… Подождите!..

И хозяин лавки юркнул в подсобку. Когда он вышел, в руке его был туго набитый кошелёк.

– Возьмите, господа, это лишь малая толика того, что я могу сделать для вас! Возвращённые драгоценности позволят мне окупить все убытки от погрома, учинённого маркизой и бандитами, а вы всегда можете рассчитывать на беспроцентный заём в моей ювелирной!

– Я надеюсь, нам это не понадобится, – улыбнулся Райт и, пожав плечами, взглянул на друга, указывая глазами на кошелёк.

Обермэйн кивнул, одобряя благодарность ювелира, и Красный Джон аккуратно опустил деньги в свою дорожную сумку.

– Да, и кстати, – назидательно поднял палец Туд, – рекомендую Вам более не распространяться о своих клиентах. Тогда будет меньше желающих полакомиться бриллиантами Вашего исполнения.

– Я непременно последую Вашему совету, милейший!

– И о разбойниках, – добавил Джон, – можете не беспокоиться: больше они Вам не помешают, поскольку их просто нет в Англии.

– Это, конечно, не значит, что в округе не появятся другие бандиты! – вставил Обермэйн.

– Нижайше благодарю вас, господа! – крепко сжимая мешочек с драгоценностями, с поклоном проговорил ювелир.

Туд и Джон, довольные, с сияющими улыбками, шли к таверне, где оставили своих лошадей.

– Удачный сегодня день, – промурчал Обермэйн.

– Да, действительно, – отозвался Райт. – Надеюсь, что отплытие «чёрных» тоже пройдёт без приключений. А что касается этой красавицы-маркизы, то… Ой, это же Ирена!

Мужчина слишком громко выкрикнул имя девушки, что стояла у прилавка с пряжей, успокаивая всхлипывающую продавщицу, оставшуюся совершенно без выручки на ближайшую неделю. Блондинка обернулась:

– Что? Кто меня звал?

Командир «красных» сорвался с места и быстрыми шагами направился к новой знакомой. Туд только ошеломлённо припрыгнул на месте, вскрикнув: «Джон!?»

Увидев вчерашнего героя, Ирена заулыбалась, Райту показалось, что из-за туч вышло солнце и осветило её лицо.

– Здравствуйте, Ирена! А я-то уже и не надеялся найти Вас, тем более – здесь, – произнёс мужчина, внимательно следя за мимикой собеседницы и пытаясь угадать, о чём думает это странное создание с русалочьим взглядом. – Вы так стремительно исчезли вчера…

– Доброго дня, сударь, – чуть присев в книксене, отозвалась блондинка. – Признаться, я тоже не ожидала встретить Вас здесь. И так скоро…

Красный Джон мягко улыбнулся. В этот миг к нему сзади подошёл растерянный Туд. Ирена перевела на стрелка взгляд бирюзовых глаз, которые сегодня были отчего-то невероятно светлыми.

– Ах, да – познакомьтесь: это Туд Обермэйн. Один из нас.

– Очень приятно, – мило склонив голову, приветствуя парнишку, улыбнулась девушка.

Туд, как умел, поклонился.

– Это Ирена – одна из вчерашних пленниц Кеннеди, – пояснил Райт, переведя взор на друга.

– Понятно, – улыбнулся близнец и, протянув к блондинке ладонь, добавил: – Позвольте Вашу ручку, мисс…

Девушка тихо рассмеялась, едва Туд прикоснулся к тыльной стороне её ладони губами, а после, как мог галантно, провёл вокруг себя, словно кружа в танце. Руки обоих были обнажены, и юноша почувствовал на фалангах среднего и указательного пальчика новой знакомой маленькие уплотнения, а на внутренней стороне ладони – свежие мозоли. «Интересненько… – отметил про себя весельчак. – Чем это она ручки натёрла?»

– Не смущайтесь, Ирена, – проговорил Джон, наблюдая за игривыми движениями друга. – Бедняжке Тудди сегодня страшно не везёт с женщинами: одни оказываются слишком озлоблены, а другие высокомерны, чтобы его заметить.

После этих слов Райт подошёл к девушке сам и проникновенно спросил:

– Но Вы-то от нас не исчезнете, смею надеяться?

От зрачка к краю радужки его тёмных глаз снова пробежали золотые солнечные лучи. Ирена улыбнулась:

– Во всяком случае, постараюсь не делать этого так неожиданно, как вчера.

Райт ответил тем же, понимая, что тонет в глубине её глаз. Странная встреча, не менее странное знакомство и неожиданное исчезновение девушки с жемчугом в волосах, которая невероятным образом освободила пленников Кеннеди – та тайна, что окутывала маленькую блондинку, не могла не заинтересовать опытного детектива. В этой истории осталось слишком много белых пятен, которые никак не укладывались в его голове. А Красный Джон привык складывать кусочки разрозненных данных в одну мозаику, чтобы получить правильный ответ на свой вопрос.

Сноски