Зимопись. Книга шестая. Как я был стрелочником

Глава 1

Небо без проводов. В который раз восхищаюсь. Небывалое зрелище в моем мире. Чтобы увидеть, нужно выбраться за пределы города и главных трасс или попасть на свалку. Здесь же никому в голову не придет, что можно жить под стальной паутиной и не чувствовать себя пойманной мухой.

Конь шел резво, не замечая двойной ноши. Поздне-весеннее солнце ничем не отличалось от летнего, которое равнялось для меня далекому южному.

– И как удачно куда-то подевалась Томина подружка с твоим лицом и именем, не правда ли?

Ася умолкла. Мне, болтавшемуся за спиной цариссы, ответить было нечего. Оправдываться, искать варианты вывернуть все наизнанку и выпутаться? Судя по настрою цариссы – бесполезно. Если она собрала столько народу и лично отправилась к Верховной царице за приказом изъять меня из сестыря, одними словами не отделаться. Нужны доказательства, и весьма убедительные. А их нет. Любой, включив логику, мог сложить убийственную для меня цепочку, просто Ася додумалась первой.

А Тома?! Укрывательница черта, нарушительница чуть ли не главного закона этого мира. Теперь погибнут все – я, сестренка со своими амбициями, Юлиан с грезами о любви, которого тоже примут либо за скрывавшегося черта, либо за сообщника, и Зарина – со всеми нашими едва проклюнувшимися мечтами. Дядя Люсик не дождется сына, Шурик – помощи, Малик не сможет ее оказать, не зная где и как. Все пошло прахом по причине, которая постоянно лежала на виду: ничто, построенное на лжи, не ведет к счастью. Не приводило, не приводит и никогда не приведет.

– Придумываешь, как выкрутиться? Не трать силы. В моем подземелье сидит некий Дорофей, пособник врагов равновесия. Прежде, чем ему вырвали язык и выкололи глаза, парнишка сообщил много любопытного, однако у него не хватило фантазии свести факты воедино. Я до сих пор не пойму: как мальчика не отличили от девочки? Поздравляю, ты невероятный везунчик и очень хороший актер.

Ася обернулась, словно желая убедиться в могуществе моего лицедейства. В ее глазах стоял мрак. Не черный, а какой-то серый. Мокрый и злой.

Если б сказанное говорилось для принятия немедленных мер, их приняли бы заблаговременно. Закон бы уже исполнился.

Об этом стоит подумать. Получается, что от меня что-то нужно? Поэтому серый мрак в глазах цариссы внушает не ужас, а нечто странное, похожее на жалость. Во мраке пряталась боль.

У меня даже оружие не отобрали. Нож цариссы Аси тоже почти у меня под рукой: одно движение, и она – труп, а я – всадник, готовый ускакать, куда заблагорассудится.

Это если забыть об отряде, направившем на меня не только взгляды, разнообразные по степени ненависти, но и множество металлических изделий разной степени остроты. Неужели Ася им рассказала?

Вряд ли. Она ненавидит чертей, но я ей зачем-то нужен. Просто подожду, и все само разъяснится. А может и рассосется.

На душе посветлело.

Долгое время мы ехали молча. Меня ни о чем не спрашивали, я тоже не горел желанием вести дискуссии с людьми, которые не признают во мне человека. Их закон гласит: «Если я встречу падшего, я убью его» и «я жесток и беспощаден с преступниками, ибо преступивший закон сознательно поставил себя вне общества – общество обязано ответить тем же». Еще недавно я восторгался последней догмой, она казалась панацеей. Забылось одно: на непрочном фундаменте дворцы не строят.

Отряд переночевал в цекаде, на следующий день мы опять ехали без остановок. Места ночлега здесь расположены в расчете на две скорости передвижения: степенно-солидную и быструю. Люди, которые желают получить от пути удовольствие, и грузы, что боятся тряски, путешествуют от одной стоянки до следующей. Если же выехать на рассвете и поторопиться, за световой день можно миновать два перегона. Мы желали быстрее достигнуть некой цели, потому спешили.

Когда развилка на Асину вотчину Льна и Тканей осталась по правую руку, обозначилась цель поездки: мы едем к Томе.

Скорее, за Томой. Чем ей грозит наш визит, я понимал прекрасно. Кроме как убить цариссу и броситься навстречу с криком «Все пропало!» других планов мне в голову не приходило. Все-пропальчество из нас с корнями выдирали в невестории, доказывая, что это не выход, а вход в еще большие последующие неприятности. Также не надо забывать про взгляд с прятавшейся внутри болью и про все еще живого меня за спиной цариссы, вовсе не склонной к сентиментальности. Значит, подождем без резких движений.

Вокруг тянулись уже знакомые поля и леса. Вотчина Западной границы. Имение Томы и ее стартовая площадка на верхушку власти – как она думает. Теперь честолюбивым планам пришел конец.

А если мы едем торговаться? К примеру: дочка Аси тоже решила пробоваться на царицу. Вполне достойный вариант, я бы за Марианну проголосовал… имейся у мужчин право хоть что-то решать в этом мире. Как я понял, Ася входит в управляющий страной «клуб по интересам», и если она решит пристроить доченьку на теплое место, ей мало кто возразит. У Томы, которая на сегодня лидирует, появится еще одна конкурентка. Сейчас у Аси в кармане… ну, за спиной, прекрасный козырь. Томе бить нечем. Возможен обмен: моя жизнь на сход Томы с дистанции.

Вопрос: согласится ли Тома? Один раз она уже выбирала. Собственная армия в обмен на мое личное счастье. Итог удручающий.

Если меня не станет, Томе останутся Юлиан, титул, вотчина, полностью развязанные руки и великое будущее. А проблемы исчезнут.

Не исчезнут. Она – укрывательница. Если мы действительно едем торговаться, а моя жизнь – разменная монета, то у Томы положение безвыходное. Ей придется согласиться на все.

Еще непростой вопрос: простит ли она мне эту сделку?

Меня трясло позади всадницы, руки держались за украшенный бронзовыми пластинами пояс. Ничего хорошего впереди я не видел. Быстрей бы домой – который с большой буквы. Только Зарину разыскать, и гори все синим пламенем. Пусть мне со всех сторон твердят, что через портал обратного пути нет, но так утверждают те, кто хорошо устроился в новом мире. Назад им не нужно. Им так спокойнее – думать, что возврата нет.

Кто ищет, тот найдет.

– Марианна сбежала, – упало с губ полуобернувшейся цариссы. Кожа вокруг ее глаз пошла морщинами, похожими на трещины. Словно вмиг постарела. – Связала в мешок одежду с оружием, скрепила пару бревен и отправилась по течению на ту сторону. Я узнала об этом поздно, из записки.

Я чуть не поперхнулся. Всего ожидал, но такого…

Мало ей приключений?! А ведь сам научил на воде держаться. Еще радовался успехам царевны.

Комок ей в кашу и пенку в молоко, она же к конязю отправилась! Вспомнился разговор купавшихся мальчишек: «Говорят, он теперь бой-бабу хочет: чтоб и на коне, и мечом, и притом – баба». И более конкретное девчоночье: «Конязь ищет не просто наложницу, а боевую подругу. Если незамужняя от пятнадцати и старше, чиста телом, быстра умом, без разной обузы и еще девица, любая может показать себя».

Марианна отправилась показывать. Увидела, какими глазами правитель на ее мамашу глядел да какие перстни носил…

– Нужен проводник. – Голос цариссы стал глуше, а тон чуть добрее, он уже не выдергивал конечности с корнем, а только ломал и выкручивал. – Ты бывал за рекой. Тебе легче найти Марианну… и забрать.

– Если она захочет возвращаться.

– Именно. Уговорить сможешь только ты. Она же из-за тебя.

Так становятся виноватыми в том, чего не совершали. В поиске и назначении ответственных за то, что с ними случилось, женская логика безупречна. Лучше не спорить, иначе окажешься виновным еще в чем-нибудь. Отрицание женской правоты – уже преступление.

Я спросил:

– Как мы переправимся?

– Не мы. Царица дала позволение тебе одному.

– Вы ей рассказали?! – Одежда вмиг пропиталась холодным потом.

– Усеченную версию. Лгать царице – себе дороже. Никогда никому не лги. Можешь недоговаривать…

Правило, составлявшее немалый перечень, из ее уст уже звучало, и я на миг отвлекся. Тома и остальные снова в опасности. Если Тому допросят с пристрастием…

Я вновь сосредоточился на Асиной речи.

– Пришлось сказать, что дочка по уши втюрилась в невестора цариссы-молокососки и сбежала через Большую воду. Верховная в курсе, что там творится. Экспедицию посылать нельзя, такие действия равны объявлению войны, это мгновенный конец равновесию. А Марианна не вернется, если ее не привезешь лично ты. Мне дали полномочия вытащить тебя из сестыря и переправить за реку. Понимаешь, что жизнь Томы теперь зависит от тебя?

А было ли иначе в последнее время?

– Понимаю. – Я нахмурился.

Каждый человек по своей природе – двуличный. Вторая личность появляется, если окружающие злоупотребляют первой. Сейчас мое лицо изображало задумчивое смирение, а мозг работал на пределе: как вырулить из ситуации с минимальными потерями? Этого второго, который сидел внутри, я показывать не собирался. Если выход существует, второй «я» найдет его и спасет всех. Если же нет… Тогда крышка обоим.

Попахивало шизофренией.

И вообще – попахивало.

Царисса горько усмехнулась:

– Теперь, Сусанин, все зависит от тебя. Много жизней, включая твою собственную. Оценил масштаб трагедии?

– Если я Сусанин, то подозреваю, что вам известно, куда я заведу.

– Ну, веди как Афанасий Никитин, – отмахнулась царисса. – Впрочем, ты прав, Сусанинский вариант меня не устраивает. Все свидетели, свои и чужие, сгинули, и даже неясно, кто обо всей истории рассказал. Если ты тоже надумаешь сгинуть, напомню про остающихся близких. Против Никитина ничего не имеешь? Он везде побывал, выжил и вернулся. Самое то.

– Неправда, он тоже архиподозрительнейшая личность, я не так давно читал про него. – Теперь скрываться смысла нет, можно смело блеснуть знаниями. – Когда этот знаменитейший путешественник плыл в Персию, под Астраханью попал в руки татарам. Жизнь со здоровьем остались при нем – в отличие от материальных средств. Возвращаться на родину без денег было несподручно, и Афанасию стукнуло в голову совершить заграничное турне. В Индию. Чего мелочиться? В дороге он по нескольку месяцев жил в разных городах и селениях, купил породистого жеребца, чтобы подороже перепродать в Индии… Напомню: речь идет про обчищенного до нитки человека.

Ася удивленно косилась и, кажется, зауважала описываемую личность.

– Жеребец, видимо, был родственником курочки Рябы и тоже нес золотые яички, иначе не представляю, как, побродив по Индии, перед отправкой домой можно прикупить мешочек бриллиантов. Не скажу, было ли такое в норме для всех путешественников того времени, но у Афанасия получилось именно так. Под Смоленском сей деятель умирает, а его записи оказываются в Москве и заканчиваются изумительной фразой: «Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного и Иисуса Духа Божия. Аллах Велик». Нормально?

Ася скривилась:

– Предупреждаю: еще одна история из прежней жизни – и мой меч обретет собственную волю.

Вдали замаячил каменный силуэт в форме пальца, и мы вдруг съехали с дороги.

– Сразу на границу? – догадался я.

– Нельзя терять время.

– Мне нужно переговорить с Томой.

– Я вызвала ее, мы встречаемся за холмом. – Ася махнула куда-то вперед. – Не нужно, чтобы все видели, кто и куда едет.

– Мой переход реки для остальных должен остаться тайной?

– Томе сказать можно. Для того вы и встретитесь – вдруг в последний раз? Все же, я надеюсь на твой успех. Не представляешь, какую бучу я затею, если не вернешься.

– Дело может затянуться.

– Торопить тебя никто не может – кроме внутреннего голоса. А он должен постоянно напоминать, что с каждым часом ситуация для твоей подружки меняется в худшую сторону.

За холмом нас уже ждали.

Я думал, придушу на месте за предательство, но нет. Увидевшая меня Тома бросилась на шею:

– Чапа!

Мои руки механически ответили, а через миг уже обнимали по-братски. На обиженных воду возят. Тома такова, какова есть, и больше ни какова – вот данность, бороться с которой бессмысленно. Тем более, обижаться.

Тому сопровождала Грозна с «мужьями». Сейчас все выглядели как заправские войники – хорошо подобранные доспехи блестели, шлемы сияли, бело-синие с красным цвета сразу лезли в глаза.

Дяди Люсика и зверей не было. Возможно, это и к лучшему.

Тома по-настоящему соскучилась. А также ее разрывало от новостей.

– Объезд башен только намечается, а предложения уже идут! Знаешь, кто выразил желание стать моими войницами?

– Ты как ребенок.

Тома продолжала пузыриться радостью:

– Слишком эмоциональна? Так ведь есть повод!

– Я не про это. Ты как ребенок спрашиваешь: «Знаешь, кто? А знаешь, что?» Если бы я знал, то зачем слушать? Давай к делу, без вопросов.

– Зануда.

Наши мысли витали в разных мирах. Мои готовились к переходу реки, Тома тешила честолюбие.

– Только из известных тебе особ ко мне хотят Кристина Есенина, Майя Береславина, Феофания Ульянина, Софья Сусаннина, Александра Пелагеина и даже Амалия Фаинина. У них всех есть старшие сестры, активные матери и минимум шансов на корону.

– Веселая компашка подбирается.

Если с моей экспедицией за реку все каким-то образом уладится – как потом жить внутри этого гарема? С каждой из перечисленных меня связывает кусок жизни. Микроскопический по времени, но не по накалу эмоций. Непростая у меня будет жизнь по возвращении. Нужно или домой быстрее смываться, или, если отсутствие обратного пути подтвердится, с Томой в крепость переезжать.

Кольнуло: а Зарина? Если у Томы все сложится хорошо и крепость станет принадлежать ей, то зачем я там, и смогу ли выбираться при необходимости? По окончании послушничества Зарина обещала ждать меня в темном доме. Где он находится? Я даже не спросил.

– Не слыхала, темный дом – он в чьей вотчине?

Тома затрясла локонами:

– Какая разница?! Вообще, ты слышишь, что говорю? Еще несколько человек пока думают, а кроме них ко мне собрались целых восемь сестер царисс – взрослых тетушек-царевен, которые тоже разочаровались в вечной роли второго плана!

Ясно. Слухи о Томиных подвигах разнеслись и разрослись, превратились в легенды, и за возможность примазаться к ним люди готовы рискнуть устроенными жизнями. Авантюра в обмен на покой – предсказуемый выбор скучающих организмов, которые хотят всего и сразу. Узнаю себя в молодости. То ли дело сейчас, когда я большой и взрослый, как командир Красной Армии Гайдар – как известно, в моем возрасте он командовал дивизией.

Тома оглянулась и потянула меня в каменные торосы:

– Пойдем, прогуляемся.

Близость гор ощущалась во всем: разбросанные по округе скалистые нагромождения торчали из земли, как сорняки в засеянном поле, ветерок здесь овевал более прохладный, чем даже в соседней вотчине. Дремучие леса исчезли – деревья превратились в хилых карликов-монстров, напоминавших раздавленных пауков.

Мы направились за ближайшие большие камни. Ася подозрительно посмотрела вслед, но ничего не сказала. Отвернувшись, она подозвала кого-то.

Тома на ходу распорядилась:

– Ждите меня здесь.

– Но… – Грозна указала глазами по сторонам.

Косившееся на нас воинство Аси не пылало дружелюбием. Тома отмахнулась:

– Перестань опекать меня как ребенка! Чапа со мной, мне ничего не угрожает. Если что, я сама за себя постою.

Грозна явно собиралась сказать что-то еще, но пожала плечами и отвернулась. Зря Тома так с бывшей командиршей. Если не приказывать, а просить, жизнь будет проще и, возможно, длиннее. В плане выживания Грозна знает и умеет намного больше нас всех, вместе взятых. Нужно было хотя бы дослушать.

Когда вокруг из живого осталась только куцая растительность, Тома вскинула на меня странный глубокий взгляд. Такой я ее еще не видел.

– Я только что вернулась. – Голос снизился до шепота. – Со мной разговаривали представители настоящей власти страны.

Позади хрустнул камешек под чьим-то сапогом – войница Инна, кося изуродованным глазом на располосованном лице, вместе с еще двумя бойцами следовала в некотором отдалении.

– Мы хотим остаться наедине, – сурово бросила Тома.

– Это невозможно. Мне велено отвечать за вашу безопасность.

Тома вспылила:

– У меня есть своя охрана! Приказываю оставить нас!

– Простите, царисса, но я подчиняюсь только своей хозяйке.

Лицо у Томы пошло пятнами.

– Вы со своей хозяйкой обе находитесь на моей земле. – Ярость в последний момент уступила место рассудку. – Приказываю вам удалиться.

Круто. И совершенно без толку. Страшное лицо войницы растянулось в оскале:

– Вынуждена напомнить, что вотчину во временное пользование дает Верховная царица, она же может забрать в любую минуту. На даже этот довод сейчас ни при чем, поскольку царисса Ася в данный момент выполняет высочайшее поручение. Выходит, что я выполняю распоряжение самой царицы, а это выше мнения переполненной самомнением соплячки.

– Что ты себе позволяешь?! – Тома схватилась за меч.

Хорошо, что не вытащила. Инна только посмеялась:

– Давай. Знаешь, сколько таких выскочек я пережила?

– Они умерли со страху, когда увидели твою рожу. Или со смеху. – Позади Инны раздался ритмичный стук.

Войница резко обернулась. Сзади к нам неслышно подошла Грозна и теперь спокойно стояла, постукивая по голени обнаженным мечом.

– Царисса Тома, мне показалось, что здесь я принесу больше пользы. Пришлось нарушить приказ. Готова понести наказание.

– За ослушание объявляю выговор, а за правильное реагирование на ситуацию будешь вознаграждена. – Тома ехидно поглядела на Инну и распорядилась: – Грозна, обеспечь нам, пожалуйста, возможность нормально поговорить.

«Пожалуйста». Другое дело.

На стычку Инна не решилась, она и ее люди отступили – ненамного, но для нашей цели достаточно. Оружие осталось в ножнах.

– В этом мире правит не Верховная царица! – зашептала Тома.

– Знаю.

– Откуда?!

Скрывать смысла нет, меня там опознали, и опознала именно Ася.

– В сестыре случайно оказался в нужном месте в нужное время. Ася среди них, ты в курсе?

Тома кратко кивнула:

– Она должна быть там, она же ангел.

– Кто еще, кроме нее?

– Пока не могу сказать. Со мной встречались две цариссы. Меня пригласили в клуб. Объяснили основы поведения. Если ничего не случится, следующей царицей выберут меня!

«Клубом по интересам» навскидку назвал это собрание Каур. Он попал в точку. Именно клуб. И интересы общие. И еще какие.

Вспомнились сомнения, которые звучали у них при обсуждении. В такой ситуации я бы не оптимистил, но разве Тома примет догадки в качестве довода? Фактами ее сейчас не вразумишь.

– Метишь в царицы – выходит, домой больше не собираешься? – задал я главный вопрос.

– Домой? Чапа, включи мозги. Мой дом – здесь. У меня феод, а впереди светит царство. У меня есть любимый человек и могу взять еще двух. Что ты можешь предложить взамен?

– Нам поможешь?

Взгляд Томы смягчился.

– Всеми силами.

– Лишь бы не оказалось поздно. Ася знает, что исчезнувший ангел Чапа – это я. Могут узнать и другие.

– Это худшее, что могло произойти.

– Это еще не худшее.

Ох, бедна фантазия у сестренки.

Тома сощурилась.

– Говоришь, только Ася знает?

Она оглянулась на сопровождавшее меня воинство. Много. Царисса Ася подготовилась ко всему.

Тома обратила лицо к башне, откуда можно привести подмогу.

– И думать не смей, – тихо выговорил я. – Ася умнее нас обоих, она не могла не подстраховаться.

Тома гневно выдохнула:

– Жаль. Это было бы лучшим решением.

– Лучшим для несдержанной девчонки и неприемлемым для будущей правительницы.

– Глупости. – Самое обидное, что Тома действительно так думала. – Если узел нельзя распутать, его разрубают.

– Пока меня не будет, постарайся не рассуждать таким образом. Знаешь, куда меня отправляют?

Тома кивнула:

– Передали, что Марианна исчезла, и ты снова отправишься спасать. Точнее, в очередной раз возвращать блудную дочку в лоно семьи. Смотри, не загуляй там с ней. Мне еще разборок с опозоренной мамашей не хватало.

Делиться радостью, что я нашел Зарину, расхотелось.

– Тогда, до встречи.

Мы крепко, но холодно обнялись. О Шурике Тома даже не спросила.

Глава 2

Долго ждали тумана, без него я отказывался переправляться. Глядельцы на той стороне не дремлют ни днем, ни ночью. Даже если не смотрят специально, могут заметить случайно. Или меня могут увидеть непредвиденные свидетели вроде купающейся малышни. Или купцы-гости. А после недавних событий я бы на месте конязя на повороте реки, куда выносит течение, установил постоянный пост наблюдения. Скоро узнаю, мыслит ли он так же.

Разбитый на ночь лагерь вечером увеличился – к цариссе прибыло подкрепление. Предусмотрительная. Я еще не переговорил с Томой, а дополнительный отряд уже двигался следом.

В лагере я чувствовал себя чужим. С меня не спускали глаз, по надобности отпускали только в ближние кусты. Зато кормили на убой: вода ледяная, и моему организму требовался запас жира. Хотя бы в виде топлива.

Мешок с вещами, оружием, доспехом и небольшим запасом продуктов стоял собранным, рядом на берегу ждало бревно. Царисса предлагала два, чтобы я лежал между ними на поперечных веревках. План хороший, но опасный. Я отказался. Два параллельно плывущих бревна привлекут больше внимания. Я хотел доплыть и вернуться живым. Бревно оставили одно, но большое, к нему прикрепили веревку-страховку – мне вспомнились судороги Марианны. Нелепо и обидно, если на середине реки что-то подобное произойдет со мной.

Среди ночи лагерь навестили погранцарберы, Ася объяснила им свое присутствие на границе приказом Верховной царицы. Все претензии исчезли, нам пожелали удачи и больше не беспокоили.

Наступил следующий день, затем еще один, и еще не один. Время шло, ничего не происходило – идеальная погода с яркими звездными ночами будто издевалась над нами. Тумана мы так и не дождались. На десятый день, когда нервы у всех просто искрили, хлынул ливень.

– Сейчас, – объявил я.

Под жутким вертикальным потоком мне помогли столкнуть бревно с привязанным мешком, я резко окунулся в воду и поплыл.

Не вода, а лед, только жидкий. Руки вцепились в бревно, ноги истошно взбивали окружившую меня плотную массу, чтобы хоть как-то греться. Повторное форсирование русла оказалось не столь продолжительным. В конце концов, дрожащий и синий, я отвязал мешок и некоторое время шагал в воде в обратную сторону в поисках места покочевряжистей, чтобы не просматривалось, затем долго сидел под развесистым деревом, скукожившись в позе эмбриона. Огонь разжигать нельзя, одежда мокрая, согреться можно только движением и растиранием, чем я и занимался.

Конкретного плана действий у меня так и не созрело. Все дни ожидания в голову лезла сплошная дребедень, разбиваемая первым же мыслительным усилием. Понятно, что двигаться нужно вглубь леса, после чего, когда дежурные глядельцы окажутся позади, повернуть в сторону единственной хорошо известной мне деревни Зырянки. Там сориентируюсь, что делать дальше. Варианта два: выдать себя за гостя, как здесь именуют купцов, или найти кого-то из Немирова семейства. Если кузнец вернулся, то, может быть, оценит, что возвращение произошло благодаря моему вмешательству. Любу мне было жалко, а встречаться с ней не хотелось. Постник тоже ко мне дружеских чувств не питал, просто терпел. Мелкий Урюпка уже тогда строил из себя взрослого – значит, будет стоять за родных. То есть, против меня. Фенька поддержит всех, лишь бы не ссорились, это хоть какой-то голос в мою пользу, пусть не полноценный (если разделить на всех, мне достанется только часть голоса), но уже что-то. Елка… Кто ее знает. Девчонка себе на уме. Взбалмошная и непредсказуемая. Может встать за меня горой, а может ножиком пырнуть, и в обоих случаях будет чувствовать себя правой. Даже если эти два события произойдут одновременно. Еще есть вариант с мастером Драком. Кто-то из них мог слышать о втором пришествии Марианны.

Теперь посмотрим с другой стороны. Куда могла направиться царевна, когда оказалась по эту сторону Большой воды? Конязь живет в Еконограде, до него незамеченной не дойдешь. Лицам женского пола без мужчин ходить запрещено. Если она сумеет куда-то пробраться, то, наверняка, в Зырянку. Рассмотрим ту же компанию, кто как отнесется к появлению сбежавшей невесты отца.