Жизнь Тузика Озейло. Перекрёстки
– Я не боюсь их.
– Я тоже, – кивнул Афонсо. – Но Озей – это не только мы с вами, надо понимать.
– Надо было отдать им «НефОЗ»? Ну уж нет…
– Конечно же, нет, – согласился бигль. – Но менее грубо. Потянуть время, а потом кинуть. Это не так сложно, правда.
– Я уверен: им нужен не только «НефОз», – покачал головой Тузейло. – Там какая-то более высокая игра. Предприятие – только лишь цена за услугу. Которую, по их словам, они будут нам оказывать вместе с «одной очень влиятельной в собачьем мире структурой». Не поверю, что эта «очень влиятельная структура» не запросила свой кусок. Буэнос-Айрес тоже не желает с голым задом оставаться, я даже их понимаю. Тошно только, что этот «базар» они запустили именно в такое время…
– Тузейло Фридрихович, я вас умоляю…
– Я знаю, сеньор Афонсо, – закивал Тузик. – Знаю, что после стольких лет, занимая кресло не самого последнего пса в Озее, стыдно быть шокированным подобными выходками. Я не шокирован, я просто этого не принимаю. Так и не научился. Понятное дело, карманы себе набить хотят. Это же самое важное. А на то, что при этом рушатся судьбы обычных псов, даже целых поколений псов, как-то насрать. Главное же – результат. А кому этот результат? Им? – Тузейло махнул когтем в сторону воображаемого Буэнос-Айреса. – Собаки в среднем живут тринадцать-пятнадцать лет. Все же в итоге в гробах гнить будем. Кому эти деньги нужны будут? Все эти их дворцы, бассейны со шлюхами? Крысиные бега какие-то, бессмысленные…
– В таком случае можно вообще ничего не делать, – пожал плечами Афонсо. – Несчастно сидеть ровно на пятой точке, в то время как остальные веселятся, воруют и развлекаются в бассейнах со шлюхами. Такой у нас собачий мир. Порой приходится и из зубов вырывать. А многие слишком ответственно в образ входят, поэтому вырывают уже по привычке. По-другому потому что уже не умеют. В нашем мире в политике как раз такие и сидят.
– Я считаю, что если тебя наделили хоть какой-то властью, то ты должен заботиться о процветании своих подопечных. Делать так, чтобы свою недолгую пятнадцатилетнюю жизнь пёс прожил счастливо, а не отбирать у него последнее и радоваться. Я никогда не относился к своим гражданам как к пешкам в шахматах. В Буэнос-Айресе относятся. А уж их друзья из «очень влиятельной структуры» вообще не считают за собак всех, кто не находится внутри их страны. Мы для них так, грязь. Что-то вроде тех, кто Дикие Земли на юге заселяет.
Армон Афонсо молчал, глядя в окно. Он слушал, а не делал вид. Тузейло был уверен в этом.
– Ладно, к делу, – заключил Тузик. – Лирика закончилась.
– Меня уже довольно давно посещают определённые мысли, – начал сеньор Афонсо, предварительно сделав глоток сока. – Пока что рано их даже озвучивать. Вы сами знаете почему, Тузейло Фридрихович.
Тузик действительно знал почему. Никогда не озвучивай то, в чём до конца не уверен! Особенно когда вокруг могут оказаться уши, которые услышат и донесут куда не надо, разрушив все обдуманные и выстроенные планы.
– Мне нужен Торрес, – закончил бигль. – Я уверен, что что-то знает.
– Он исчез.
– Исчез – не умер, – хмыкнул Афонсо. – Если бы кому-то была нужна его смерть, то его убили бы точно так же, как того бладхаунда из Следственного комитета. Забыл, как его звали…
– Кристиан Монтеро, – подсказал Тузейло.
– Он самый, – закивал бигль. – Если бы нужно было убийство Торреса, то его убили бы точно так же. Но он исчез. То ли его утащили куда-то, то ли он сам сбежал. И в том, и в другом случае должны быть мотивы, узнав которые, мы сможем выйти на что-нибудь нас интересующее.
– А вы как сами считаете, сам он сбежал или нет? – спросил Тузик.
– Понятия не имею. – Армон Афонсо покачал головой. – Это осложняет дело. Если он сбежал сам, то его, опытного «следака», поймать будет не так просто…
– А если второй вариант, то следует полагать, что его похищением занимались псы, тоже кое-что соображающие, поэтому поиски также будут не из лёгких, – отозвался Тузейло.
– Наверное, вы правы, – чуть помедлив, согласился бигль. – Сейчас я занимаюсь подбором собак, которые могли бы его мне вернуть.
– Брайан не у дел, я так понял?
– Нет, он займётся другим, – отрезал сеньор Афонсо, чуть скривив левый уголок рта.
Тузик ещё полгода назад заметил, что бигль относится к Брайану Кортесу, который ранее был официальным представителем и правой лапой Гастона Ортеги, с долей осторожности. Можно было сказать, что доберман Кортес перешёл Армону Афонсо «по наследству», чему не были рады ни один, ни второй. Афонсо не понимал, как можно принять к себе абсолютно постороннего пса, который долгое время прислуживал перед совершенно другим мафиози. А доберман Кортес отказывался признавать в молодом, чересчур светского вида бигле нового шефа.
– Когда вас назначили мэром города, Гастон поставил его в качестве помощника главы города?
– Да, так и было, – кивнул Тузейло, вспомнив тот непростой январь, а также всё, что после этого января началось.
– Прекрасно. Значит, у добермана есть опыт. Будет помогать нашему новому мэру, – сказал Армон Афонсо, и Тузик отметил, как левый уголок его рта скривился ещё сильней.
– Вы недовольны новым мэром? – прямо спросил Тузик. – Думаете, с ним будут проблемы?
– С чего вы взяли? – покачал головой Афонсо. – Никаких проблем с ним не будет, я уверен. Учитывая, насколько весомый компромат у меня на него имеется.
– Он нечист на лапу? Может, снять его, пока не поздно? У меня есть полномочия, вы сами это знаете. Нам ненадёжные псы не нужны. Особенно сейчас…
– Успокойтесь, Тузейло Фридрихович. – Бигль сдержанно улыбнулся. – У меня на него компромат несколько другого плана.
– Какого, интересно было бы знать?
– А такого. – Афонсо загадочно расширил глаза. – Андреас, примерный семьянин, вздумал как-то – я более чем уверен, что не в первый раз, – сходить «налево». И объект его «желаний» очень не устроил меня. В тот момент мы были едва знакомы. Тогда и познакомились.
Вот так да! Неужто Армон Афонсо и нынешний мэр города Озей Педро Андреас когда-то не поделили между собой собачку? Тузика редко когда волновали чьи-то интрижки, но упоминание об этом случае его развеселило.
– Объект «желаний» нашему Педро тогда пришлось сменить. Иначе на пост главы города неделю назад пришёл бы кто-нибудь другой. Но хватит сплетничать. Что мы как бабы, в самом деле! Не хочу это обсуждать. Общие черты вам, Тузейло Фридрихович, думаю, ясны. Надеюсь, дальнейших подобных вопросов не будет.
– Договорились, – кивнул Тузейло.
– Что касается Следственного комитета, который остался без руководителя, – бигль вернулся к более важным на сегодня обсуждениям. – Его место, скорее всего, займёт Саппи Фейдж…
Саппи. Зачем? Не надо.
За прошедшую неделю они с ним ни разу не созванивались. Тузик чувствовал тяжелейшую вину перед другом и полагал, что после событий в «Виктории» тот, скорее всего, решил прекратить с ним общение. «Виктория» стала для Саппи последней каплей. Он был в этом уверен.
– Фейджу нужно предоставить охрану на высшем уровне, – тут же выдал Тузейло.
– Где бы её только взять в таком количестве?
– Его обязательно нужно обезопасить, – твёрдо заявил Тузик. – Если Торрес исчез из города не по своей воле, то нигде нет гарантии, что занявшего его место пса также никуда не утащат. Особенно если он «нароет» что-то интересное. А Саппи Фейдж накопает, я в нём уверен…
– Я подумаю, Тузейло Фридрихович, – задумчиво произнёс Афонсо. – Может, ради этого придётся ослабить охрану кого-то другого…
– Педро Андреас сейчас менее ценен, чем Фейдж.
– Вы так говорите, поскольку дружили с ним?
– Нет, – сдавленно произнёс Тузик и наконец сделал первый глоток сока. – Но это, конечно, тоже для меня важно.
– Я подумаю, – выдохнув, повторил Армон.
В дверь постучали.
– Сеньор Афонсо, к вам сын.
– Ого. – Бигль быстро бросил взгляд на часы и привстал с кресла. – Ну и время летит! Думаю, нам пора закругляться, Тузейло Фридрихович. У вас остались ко мне вопросы?
– Один, – честно признался Тузик, вставая с кресла и медленно двигаясь к выходу. – Служанку хочу свою вернуть, Марту.
– Нужно её проверить? – догадался Афонсо.
– Да, – кивнул Тузик. – И хотелось бы как можно скорее. Одному стало как-то трудно.
Они уже спускались вниз по лестнице, когда Тузейло увидел сына сеньора Афонсо. Точно такой же, словно под копирку, бигль. Только моложе.
– Я проверял её месяц назад. Когда ваша жена привела её в дом, – к удивлёнию Тузика, сообщил Афонсо. – Всё было чисто, но за месяц многое может измениться, сами знаете.
– Это точно, – согласился Тузик.
– Чисто моё мнение. Может, вам для домработницы кого посимпатичней найти? У меня огромная база собачек. И готовят отменно, и в кровати бесподобны. Может, подумаете, Тузейло Фридрихович?
– Нет, меня вполне устроит Марта, – ответил Тузейло, при этом тактично улыбнувшись.
Пускать себе в дом служанку, которая уже «обслужила» добрую половину страны, ему совершенно не хотелось. Ещё чего не хватало! Тузейло был чистоплотный.
– Я вас понял, – согласно закивал бигль. – Хорошо, вечером я перезвоню. И если всё с ней будет в порядке, можете забирать свою Марту к себе.
– Благодарю, сеньор Афонсо. – Тузейло пожал биглю лапу. – Провожать не надо, спасибо. Я сам. Санчес уже ждёт.
– Тогда до вечера. – Бигль улыбнулся и ушёл к сыну, который, видимо, уже заждался своего отца.
Семейство Веласко
Маленький, но очень гордый городок Виррей-дель-Пино расположился по направлению на юго-запад от Буэнос-Айреса и был отделён от столицы страны всего часом езды на автомобиле. Славился этот городок своей химической промышленностью, в частности удобрениями. Автомобилестроение, которое потихоньку начинало разворачиваться в стране, также обещало осесть тут надолго. Недаром аж две крупнейшие корпорации по производству автомобилей в собачьем мире решились пустить здесь свои корни. Немудрено: удачное соседство со столичным аэропортом, развитое железнодорожное сообщение с Буэнос-Айресом и морским портом, а также лояльность властей города по отношению к вопросам экологии – ввиду некоторой его удалённости от административного центра Аргентины – сделали этот городок едва ли не самым лакомым местом для промышленников со всей Латинской Америки.
Чем Виррей-дель-Пино не был широко известен публике, так это тем, что именно здесь поселилось семейство пожилых собак породы вельш-корги. Вальтер и Сельвина Веласко – сотрудники Отдела Безопасности Аргентины в отставке. Полтора года назад, в связи с реформами и грядущей в связи с ними кадровой вознёй, супругам Веласко, которые, к слову, в то время имели в своих паспортах совсем иные имена, вежливо указали на дверь. Сменив паспорта, семейство вельш-корги перебралось за пределы Буэнос-Айреса, поселившись в скромном и неприметном одноэтажном коттедже в Виррей-дель-Пино.
На обустройство дома ушли все сбережения, а на пенсии отставных сотрудников Отдела Безопасности даже претендовать было смешно, поскольку фальшивые имена Вальтера и Сельвины Веласко никогда не числились в списке служащих псов в ОБА. Однако семейство пенсионеров не бедствовало. Сразу же после отставки из ОБА на горизонте нарисовался некий сеньор Афонсо из Домингоса, предложивший им свои услуги. Бигль сделал им новые паспорта, помог с покупкой жилья, обеспечил ежемесячное пособие, которое существенно превышало те крохи, которые им платило бы правительство, а также велел ждать.
Ждать пришлось недолго. Уже в конце января к ним явились присланные сеньором Афонсо псы. Так Вальтер и Сельвина получили первое задание от бигля. Задание заключалось в том, чтобы выявить как можно больше информации о последних месяцах жизни Марисы Митчелморе, которую убили вместе с её супругом, премьер-министром страны, прямо в собственном доме. Вальтер принял приказ неохотно, однако его жена, Сельвина, заметно оживилась. Ей не хватало ОБА. Вернее, не хватало ощущать чей-то «след» и идти по нему. Она была прирождённой «ищейкой», а тихая и размеренная жизнь в Виррей-дель-Пино всего за три месяца уже успела ей порядком наскучить.
К сожалению, найти убийцу супругов Митчелморе тогда ей так и не удалось. Сеньору Афонсо вполне хватило тех данных, которые Сельвина смогла для него добыть. А именно – по поводу пристрастия Марисы Митчелморе к кокаину, казино, а также к псу породы сибирский хаски, вместе с которым та проводила вечера за рулеткой. Именно Сельвина тогда смогла выпытать у крупье, что после смерти Марисы в это же самое казино приходил уже совсем другой сибирский хаски, который, как и Сельвина, интересовался покойной. Афонсо тогда сообщил ей, что этого материала будет достаточно, и исчез. О том, что именно она тогда дала мощный толчок для расследования ещё «некриминального» в тот момент трупа Мануэля Феримоса, а также о том, что добытые ею материалы бигль задорого продал Гастону Ортеге в Озей, Сельвина, разумеется, не догадывалась. Тогда она только расстроилась, решив, что сеньор Афонсо остался недоволен ею и из-за этого решил сменить «поисковик».
В то утро, когда Армон Афонсо вновь объявился, супруги Веласко собирались на утреннюю прогулку. Досмотрев утренний новостной блок на TeFeDe, в котором продолжали жевать события в Озее недельной давности, Сельвина Веласко и её муж Вальтер уже выходили из дома, предвкушая ощутить на себе пригревающие лучи апрельского солнца, а также не спеша обсуждая список покупок, которые они совершат на городском рынке.
Планы в итоге пришлось отложить. Прямо перед дверью во двор их встретил бигль. Вид его был в точности такой же серьёзный, как и в прошлом январе, когда он нанял их для сбора материалов по Марисе Митчелморе. Всё это говорило о том, что и сейчас сеньор Афонсо вряд ли прибыл только для того, чтобы просто поболтать.
– Сеньор Афонсо? – вполне буднично, максимально скрыв своё удивление, спросил Вальтер. Внезапное появление бигля на пороге их дома на секунду его даже испугало. Случись что-то подобное во время его службы в ОБА, то Афонсо бы уже валялся оглушённый у лестницы: секундный страх квалифицированного сотрудника Отдела Безопасности допускается только в том случае, если вслед за ним незамедлительно последует атакующий удар. Сейчас Вальтер, увы, находился в отставке, да и хватку за тихий и спокойный год, проведённый в Виррей-дель-Пино, он уже подрастерял.
– Доброе утро, – спокойно кивнул бигль. – Могли бы вы уделить мне пару минут?
Какое-то мгновение Вальтер хотел возразить, что сейчас у них с Сельвиной совсем другие планы, но благоразумно не стал этого делать.
– Конечно, сеньор Афонсо. Проходите.
Супруги Веласко расступились, пропуская гостя внутрь.
– Я смотрю, вы уже хорошо обжились здесь за этот год, – заметил Афонсо, делая крюк по гостиной и закончив свой путь посадкой в кресло.
– Мы сидим без работы, сеньор Афонсо, – подала голос Сельвина. – Приходится обустраивать дом, поскольку никаких других занятий у нас с мужем нет.
Вальтер почувствовал, как его передёрнуло. Весь прошедший год Сельвина жаловалась на то, что задыхается без Отдела Безопасности, в котором прослужила почти всю жизнь. Сам сеньор Веласко, наоборот, только радовался тому, что им удалось оттуда уйти. Мало того, что просто уйти, да ещё и уйти живыми, целыми и невредимыми. ОБА довольно часто практиковало «избавление» от старых, списанных со службы собак, и Вальтер предполагал, что их семью будет ждать та же участь. Именно по этой причине он решился довериться загадочному сеньору Афонсо, так любезно предложившему свои услуги. Только теперь снова жалел. Отказаться от любых просьб бигля было так же невозможно, как отказаться исполнять приказ вышестоящего руководителя на службе в ОБА. Армон Афонсо исправно платил им деньги, поэтому не выполнить его просьбу было нельзя.
– Работа появилась, – ответил бигль, благосклонно наклонив голову к Сельвине.
– Это связано с гостиницей «Виктория»? – тут же предположила она.
– Отчасти, сеньора, – признал Афонсо.
Армон был несказанно рад, что Сельвина Веласко так быстро включилась в беседу. Она всегда нравилась ему куда больше, чем её вечно чем-то недовольный и во всём ищущий подвох супруг. Бигль чувствовал, как этой пожилой вельш-корги снова хотелось ощущать себя «в игре». Это была вся её жизнь, её воздух. Кто бы мог подумать, что внутри этой на первый взгляд старой собаки всё ещё бурлила молодость во все своей красе: с озорством, впечатляющим желанием работать, а главное – с ясными мозгами, не извращёнными грязной посудой и прочей домашней бытовухой!
Когда Армон Афонсо только начинал проворачивать комбинацию по переходу семейства Веласко из ОБА к нему на службу, то в первую очередь он делал ставку именно на Вальтера. Исход оказался совершенно противоположным ожидаемому. Вальтер оказался тяжёлым на подъём и вообще крайне уставшим ото всех шпионских интрижек. А вот его жена, напротив, оказалась настоящим бриллиантом. Порой Афонсо даже задумывался о том, что было бы неплохо и вовсе вывести Вальтера за пределы этого «закулисья», но останавливал себя тем, что после выхода мужа из игры сеньора Веласко может растерять свои таланты. Она прожила с мужем лапа к лапе бóльшую часть жизни, поэтому не сможет работать в полную силу в его отсутствие.
– Ситуация очень серьёзная, – продолжил бигль. – Из Озея исчез глава Следственного комитета Федерико Торрес. Есть разные версии, которые могли бы объяснить причину его исчезновения. Их бы мне и хотелось прояснить. Выяснив их, мы с вами сможем найти новое направление, по которому будем двигаться в дальнейшем.
– Когда от нас требуется приступить к делу? – спросила Сельвина.
– Сегодня, – ответил Армон Афонсо. – Я передам вам все наши наработки, протоколы, допросы, сведения о родственниках Федерико Торреса, его жене, друзьях. Что скажете?
– Я согласна, – быстро выдала Сельвина Веласко, глядя Армону Афонсо прямо в глаза. Её муж, Вальтер Веласко, в тот момент нервно сглотнул.
***
В здании администрации уже не первый день кипели работы по ликвидации последствий захвата заложников в здании. В то время как на верхних этажах восстанавливали повреждённые пожаром конструкции, на более нижних уровнях проводились замены пострадавших дверей и оконных стёкол. Стены отмывались от крови и заново штукатурились, однако на некоторых этажах было решено провести капитальный ремонт.
По этой самой причине рабочий кабинет Тузика Озейло переехал вниз и теперь соседствовал с канцелярией мэра города Озей. Педро Андреас, пёс породы лабрадор-ретривер, официально вступил в должность в минувший понедельник, однако застать на месте его было практически невозможно. Андреас с утра до вечера находился в разъездах: от развалин гостиницы «Виктория» к руинам жилого дома в Клюшникове и обратно.
Не желая бесконечно искать подходящее в рабочем времени мэра свободное окно, Тузейло назначил Андреасу встречу. Почти в том же формате, как и в Буэнос-Айресе, – за закрытыми дверями. Лабрадор-ретривер явился с десятиминутным опозданием и в совершенно замученном виде. Андреас был аргентинцем. А опаздывать у них было в крови – Тузик к этому даже почти привык.
– Я прошу прощения: опоздал.
– Ничего, сеньор Андреас, присаживайтесь. – Тузик указал мэру на кресло.
– Тузейло Фридрихович! – в кабинет впорхнула секретарша. – Кофе, чай?
– Спасибо, Моника, ничего не нужно, – быстро ответил Тузейло, впившись в секретаря глазами, – Я вызову тебя, если что.
Моника виновато опустила голову и вышла.
– Я думаю, что мы с вами будем кофе. Верно, сеньор Андреас?
Тузик привстал с кресла и нажал на кнопку кофемашины.
– Не люблю эти подношения от секретарей, – пояснил Тузик, глядя на вытягивающуюся от удивления морду лабрадора. – Только работе мешают, а работы у нас много. Озвучьте мне ситуацию в Озее, которая сложилась у нас на сегодняшний день.
– Разбор завалов разрушенного дома в Клюшникове…
– Нет, – оборвал его Тузейло. – Сеньор Андреас, я не телевидение. Меня в этом городе интересуют не только разрушенные дома и то, как эти руины разбирают.
Лабрадор-ретривер замолчал и уставился на Тузика. Не мигая.
– Сеньор Андреас, – повторил Тузик, поставив перед мэром чашку только что приготовленного кофе. – Меня интересует общая картина в городе, а не воронки от взрывов. Что с преступностью, со здравоохранением, с экономикой и так далее, понимаете?
– Всё, я понял, – мгновенно собрался Педро Андреас, выходя из транса. – К сожалению, из-за некоторых отвлекающих моментов общая картина города на данный момент мне недостаточно ясна. Отчёты глав городских департаментов попадут мне на стол не раньше вечера пятницы. Поэтому сейчас я знаю всё только урывками.
– Хорошо, что хотя бы урывками, сеньор Андреас, – пожал плечами Тузик. – Знаете, терроризм обычно и делает на это ставку. Органы власти как сумасшедшие срываются на место событий, не оставляя времени на свою основную работу. Взрыв дома в Клюшникове нас проучил. Пока вся администрация уехала копаться в развалинах, это здание едва не захватили с концами. Если бы в позапрошлый четверг меня всё-таки скинули с крыши, – Тузейло указал когтем в потолок, – то вполне возможно, что сейчас над городом развевался бы совсем иной флаг. В первую очередь мы с вами должны заниматься своим основным делом. Именно поэтому, пока решалась судьба «Виктории», вас и оставили здесь за старшего.
– Да, я помню, – кивнул Андреас.
Со слов Брайана Кортеса, в день, когда захватили «Викторию», ретривера так и порывало уехать на место событий, но ему велели оставаться в администрации. Если верить Брайану, то Педро Андераса тогда это очень задело. Тузик решил в такой форме объясниться с мэром.
– Я настоятельно рекомендую потихоньку начать отвлекаться от последствий терактов и начинать входить в привычное для мэра города русло. Это и меня касается. Если мы с вами, сеньор Андреас, будем только и заниматься тем, что расчищать обрушенные взрывами строительные балки, наш Озей, а вместе с ним и вся Российская Автономия, плавно смоется в океан. Да, общественность ждёт от нас ежедневное появление у «Виктории», в Клюшникове, у Руднев-Плазы. Но нельзя же бесконечно идти у неё на поводу, понимаете? Жизнь продолжается дальше. Точно так же продолжатся криминал, воровство в городе, сезонные перебои с электроэнергией, вопросы с благоустройством и далее по списку. Тем более на носу у нас Олимпиада.
– Олимпийский комитет вчера сделал отчёт о завершении строительства спортивных объектов, – ответил Педро Андреас. – Остальная инфраструктура – дороги, пешеходные тротуары и прочее благоустройство – лежит на нас.
– Как собираетесь решать этот вопрос?
– Принимать личное участие.
– Когда в феврале Озей принимал финал первенства по рабберболу, Дримбидж Дон занимался сбором сведений. Финал чемпионата являлся для нас неким черновиком, с помощью которого он пытался выяснить, что именно нужно улучшить к Олимпиаде. Тогда он тоже занимался этим лично. В итоге Дон мёртв и утащил все наработки с собой в могилу. Так не пойдёт, сеньор Андреас. Личное участие неэффективно. Личный контроль эффективен, а не участие. Я тоже когда-то самостоятельно продумывал, где какой дом поставить, где проложить автомагистраль, где парк разбить и как его украсить. Но я не архитектор и не ландшафтный дизайнер. И вы, сеньор Андреас, тоже. Зато есть много молодых талантливых собак, компетентных в этом вопросе. Собак, у которых есть соответствующее образование и опыт. Надо давать им зелёный свет.
– А если мне не понравится то, что они делают? Или вам не понравится? – удивлённо спросил Андреас.
– Главное – понять, что эти собаки будут заниматься благоустройством города, а не наших с вами частных домов, где мы можем самостоятельно выбирать мебель и обои, полагаясь на собственные субъективные вкусы. Город – это нечто гораздо больше. Это было во-вторых. А во-первых, в любом случае проект понесут вам на подпись. Если он не будет устраивать вас или меня, то, разумеется, в жизнь воплощён не будет.
– Мне нужно найти псов, которые приведут в порядок нашу общественную инфраструктуру, – догадался Андреас. – И завершить всё к началу Олимпиады, верно?
– Почти, – согласно закивал Тузейло. – Ко Дню Города. То есть к середине июня.
– Работа предстоит колоссальная, вы понимаете?
Тузик понимал это куда лучше самого Андреаса. Вся пешеходная инфраструктура, которую в авральном режиме, наспех и наперекосяк, укладывали во время отстройки города, постепенно рассыпáлась. Да и выглядела она скучно и однообразно, поскольку создавалась по единому шаблону для успешной преждевременной сдачи в эксплуатацию рядом стоящих объектов. В прошлом году, в связи с образованием Российской Автономии и последовавших за этим определённых трудностей, было решено отсрочить ремонт улиц на год. Теперь тянуть уже точно было нельзя. Нужно действовать. На носу висела Олимпиада, и Тузику не хотелось давать президенту Аргентины нового повода тыкать его носом в очередное дерьмо.