290 миллионов лет назад и далее

– Нет, – соврала Лиза, хотя сейчас она съела бы если не палеодиктиоптеру, то старое печенье со станции. Но больше всего хотелось пить. Хорошо, что было не особенно жарко.

– Попробую что-нибудь найти, – сказал дядя Саша и как ни в чём ни бывало продолжил: – Обрати внимание, – показал он Лизе на деревья-ёршики, – вот вальхия, а это, с листьями-веерами, – древний родич гинкго, их тут немного. Ух ты! Это же уфадендрон. – Дядя показал на метровое растение, напоминающее высокий голый кактус с редкими хвоистыми листьями в верхней части ствола, увенчанный колосом. – Это древний плаун. В каменноугольном периоде они росли на этом материке повсюду, но на севере похолодало, и они перебрались сюда, на юг, в предгорья Урала, а этого занесло в межгорную равнину. Жанна, это означает, что тут не очень и холодно. Теперь осталось не умереть от жажды. Но, кажется, я слышу ручей.

Лиза и вправду где-то недалеко услышала журчание воды.

– Только не спешим, – предупредил дядя Саша. – Напасть на нас никто не нападёт, но после веткопадов тут подвернуть ногу легче лёгкого.

По мягкой, пружинящей под ногами подстилке они прошли вглубь леса. Им открылся ручей с заросшими берегами. Дядя Саша зачерпнул воду рукой и с важным видом продегустировал.

– Неплохо, – сказал он. – От жажды точно не умрём.

– Вот среди папоротников – полушник, он похож на травку, – рассказывал дядя Саша, сидя на стволе упавшей вальхии. – Это такой вид плауна. А это – черновиевые, предки хвощей, они любят влагу. Вот эти подушечки вокруг – это, судя по всему, предки селагинелл. Это плаунки, их сейчас выращивают в горшках. Жалко, они несъедобные. Хотя если оголодаем, то будем есть тараканов. – Он указал своим посохом на ствол.

По стволу действительно полз таракан величиной с большой палец руки. Он важно шевелил усами и, кажется, ничего не боялся. Жанна, сидевшая рядом, поднялась и с отвращением посмотрела на усача.

– Разбаловались тут тараканы, – сказал дядя Саша, – но ничего, недолго им осталось важничать.

– И на них совсем никто не охотится? – спросила Лиза.

– Ну как никто, тут наверняка и пауки есть, они в норках живут, и скорпионы, и какие-нибудь земноводные. Но таракан ещё может себе позволить вот так важно проходить по лесу. Ищет, чем бы полакомиться – подгнившую хвою пожевать или полушник погрызть. А вообще леса сейчас для насекомых-листоедов неприветливые. Черновиевые, паракаламиты и прочие пращуры хвощей – жёсткие, и в них много танинов и кремнезёма. Поэтому они не только невкусные, но и слишком жёсткие, их и в нашу эпоху животные почти не едят. В плаунах много алкалоидов, их в исторические времена даже использовали как рвотное. У папоротников и хвойных вайи и хвоя жёсткие, их трудно переваривать. Поэтому листоедов, в наше время многочисленных, почти не было. Разве что многоножки артроплевры могли зеленью питаться, да ещё пеликозавры и другие предки млекопитающих. Но ни тех, ни других на этом материке нет, они в Лавруссии, северной части Пангеи, а сюда не добрались. Поэтому кусать и щипать листву некому. А до цветковых растений с их вкусной листвой ещё не скоро дойдёт.

– А мне здесь не хватает птиц, – сказала Жанна.

Дядя Саша замолк и задумался. Жанна, чтобы сесть с ним рядом, стряхнула со ствола таракана, и он, недовольный, уполз к другому дереву, где нет таких бесцеремонных особ из будущего.

Лиза подошла к ручью. Неширокому, примерно полтора метра, к тому же мелководному, так что особенно большие валуны торчали из воды наполовину. И очень тихому. Противоположный берег начинался небольшим обрывом, поэтому почти весь ручей находился в тени. Но сквозь стволы вальхий и древних гинкговых, которые дядя назвал псигмофиллумы, пробивались прямо к ногам Лизы тонкие лучи опускавшегося солнца. Росшие вдоль обрыва густые прибрежные папоротники опустили почти к самой воде длинные вайи, и на них темнели брызги. Лиза подошла к небольшой пока ещё освещённой заводи и там увидела саламандру размером с ладонь. Перебирая лапками, та что-то искала в воде между камнями. Наверное, сюда упала зазевавшаяся маленькая подёнка или самоуверенный таракан. И теперь, умяв жертву, саламандра искала добавку. А может быть, охотилась на рачков под камнями. Лиза решила понаблюдать, что будет дальше. Тут послышался шелест крыльев. Громадная стрекоза размером с ворону пролетела над головой и взяла курс на деревья на другом берегу. Над вайями папоротников, стряхивая с них водяные капли, взлетели прятавшиеся подёнки, и стрекоза, врезавшись в их стаю, схватила одну и улетела ужинать. Лиза, провожая взглядом насекомое, вспомнила ту стрекозу, что видела в полёте сквозь время.

– Сантиметров шестьдесят, – произнёс дядя Саша. Голос его прозвучал так неожиданно, что Лиза вздрогнула. – Крупная стрекозка, хотя бывают и больше. Солнце заходит, нам пора. К тому же Арнольд может потерять нас, а он, как ты заметила, легко теряет и душевное равновесие. Придётся ночевать натощак, а завтра что-нибудь придумаем.

Вдруг, вмиг преобразившись в древнего охотника, дядя Саша со всей силы вонзил посох в ручей. Спустя секунду на конце палки трепетала небольшая рыбка, слегка напоминающая плотву.

– Из отряда палеонисков, – сообщил дядя Саша, – предки современных костных рыб.

Он передал рыбу Лизе, и она смогла её рассмотреть. Чешуя, блестевшая на солнце, была совсем мелкой, пасть – зубастая, а хвостовой плавник напоминал акулий.

Тем временем дядя Саша поймал ещё пару рыб, к одной из них присосались два длинных тёмных червеобразных существа с небольшими плавниками.

– Это древние миноги, очень похожи на современных, – пояснил дядя Саша. – Они также нападают на рыб и питаются их кровью и мышцами. Скорее всего, они съедобны.

– Пора возвращаться, охотник, – напомнила ему Жанна, – ещё хворост нужно собирать.

Дядя Саша с сожалением опустил свой посох-гарпун и, найдя подходящую ветку, нанизал на неё рыбу и передал Лизе.

Довольно быстро они с Жанной насобирали по охапке подходящего хвороста, набрали воды во фляжки и с добычей вернулись к скале Чёрный Палец как раз к закату. Солнце садилось с невероятной скоростью, и почти без перехода день стал ночью.

Костёр разводили уже в темноте. Арнольд жадно пил воду и рассказывал, что сходил на место их посадки. Разумеется, Серебренцев улетел. Вместо ответа на вопрос, удалось ли Боббе связаться со станцией, Арнольд молча сел разводить костёр. По его печальному виду стало понятно, что нет. Однако Боббе не оставлял попыток получить хоть какой-то сигнал.

– Связи нет, – отчитался он. – Б-74 продолжает соединение.

В угли дядя Саша положил палеонисков вместе с миногами, запёк и разделил на всех. Давно Лиза не ела такой вкусной рыбы. Вдруг исчезли и чувство опасности, и тревога оттого, что они могут застрять в этом времени надолго, может быть, навсегда. Насытившись и привалившись к валуну, ещё хранившему дневное тепло, Лиза взглянула на звёзды. «Ночное небо абсолютно другое», – вспомнила она слова Серебренцева. Он ошибался в том, что найдёт здесь богатство, ошибался, что все, с кем прилетел, погибнут в расселине, но насчёт неба был прав. Лиза попыталась найти Полярную звезду и, конечно, не нашла. Даже серп месяца светил чуть ярче, чем в далёком будущем. Жаль, это нельзя показать одноклассникам. Лиза вздохнула, вспомнив о друзьях. Наверное, они волнуются, сидят в чате и гадают – вернётся или нет. А может, у них уже ночь, и они спокойно уснули. «Завтра Жанна что-нибудь придумает», – решила про себя Лиза и уснула вслед за одноклассниками.

Утром, открыв глаза, Лиза обнаружила, что долину накрыло туманом, а Жанна уже встала. Она сидела у тлеющего костра, облокотившись на Боббе, и смотрела, как то там, то тут в углях вспыхивают огоньки.

– Не спится? – спросила она. – Тут ночь сейчас короткая.

Лиза села, прижавшись к Жанне, – туман принёс прохладу.

– Мы застряли здесь? – спросила она.

– Нет, – уверенно ответила Жанна. – Я придумала, как нам выбраться, и проснулась. Надо разогнать системы Боббе, это сделает его приёмопередатчик мощнее, а если подняться выше, то он сможет связаться с компьютером станции, послать сигнал бедствия и вызвать челнок. Правда, это может сжечь его микросхемы, но выбор небогатый. Сейчас туман развеется, и я займусь микросхемами и блоком питания робота. А потом мы поднимем его вон туда, – Жанна показала в сторону, где, по её предположениям, была скрытая за туманом гора.

– Боббе – хороший друг, – сказала Лиза, – он нас уже два раза спас. И в третий спасёт.

Робот в подтверждение её слов привычно мигнул. Потом Жанна подбросила в костёр остатки хвороста, который, потрескивая, занялся огнём. Из-за камня вышел заспанный Арнольд.

– Что ни день, то я голодный, – сообщил он.

– Это тебе не чужие винегреты в Космическом центре поглощать, – ответила Жанна.

– Надо будет Калиновского послать на рыбалку, – сказал Арнольд, протягивая руки к костру.

– Поголодаешь. – Тон у Жанны был холоднее окружавшего их тумана. – Только не приходи сейчас же в ярость, ты в ней смешон.

Арнольд обиженно фыркнул.

– Калиновский, между прочим, всю ночь следил, чтобы тебе сколопендра в ухо не заползла, – продолжила Жанна.

– Кто тут вспоминает Калиновского? – послышался из тумана голос дяди Саши.

Жанна поприветствовала его и поделилась идеями насчёт робота. Дядя Саша тёр переносицу и кивал.

– За один день нам не удастся подняться на гору, – сказал он. – Тем более что местность мы не знаем, а проводника здесь нет. К подъёму нужно готовиться. К счастью, мы можем наловить и насушить рыбы, да и съедобных насекомых полно. Может быть, отыщем растения с крахмальной сердцевиной или корневищами, такие в этом времени встречаются. Труднее будет с запасом воды. Одной фляжки Арнольда маловато. В любом случае, подготовкой к разгону нужно заняться здесь и немедленно.

Они подозвали Боббе и начали открывать в его корпусе всё, что можно было открыть. Правда, до микросхем без отвёртки или ножа добраться было нельзя, но дядя Саша пообещал, что, как только туман сойдёт, он сделает отвёртку. Они с Жанной увлеклись перебиранием проводов, а Боббе вставлял свои комментарии по поводу того, что и с чем нужно соединять. Поглощённые работой, они, казалось, забыли обо всём на свете.

Примечания