– Мокреша начал лютовать на переправе и подходе к Киеву со стороны, где солнце заходит. Разумеешь, к чему я клоню?
– Так Мокреша вроде под Соловьем был, как и Яким.
– То раньше было, – усмехался одними глазами Кудес. – Узнали братцы-разбойнички, что Заблуда от лихого промысла отойти хочет, что готовится в стольный град перебраться, вот и начали против него дружить. Туго сейчас Заблуде приходится…
– Ты это на что намекаешь? Может, нам еще и помочь разбойничку, кто в чистом поле и в лесах с ножичком добрых людей богатства, а иногда и живота лишает?
– Может, и так.
Я слегка нахмурился, даже руки в боки упер, на Кудеса искоса посматривая.
– Что, думаешь, что я умом тронулся или наваждение какое на меня нашло?
– Так ведь разбойник Заблуда и тать. Что ему помогать?
– Вот не зришь ты в корень, Илья. Не смотришь туда, куда нужно. Неужто так плохо, что разбойничек бывший, учуяв, что дело для него вскоре закончится смертушкой может, решил сменить место жительства? Град Чернигов он, конечно, город славный, но с Киевом не сравнится. А новая рука по-новому метет…
– Это ты о Владимире?
Кудес едва заметно голову наклонил, слова собственные подтверждая.
– Полагаешь, что Соловушка прижиться может при князе?
– Он в интригах искусен. Исихор нас покинет вскоре или уже покинул. Заблуде самое время в Киев перебраться. Связи у него обширные среди берендеев и торков. Смекаешь, что я хочу сказать?
– Думаешь, князь Соловья отправит куда-нибудь южные границы от врагов защищать?
– И караваны сопровождать.
– Разбойника? – не поверилось мне.
– А это, смотря, как на дело посмотреть. Ведь на самом деле никто таким верным стражем не будет и бдительным, как бывший разбойник, который знает, с какой стороны к грузам подступиться и когда момент выбрать, а, главное, где подстеречь купцов так, чтобы помощь им не подоспела…
– Что, в Соловушке совесть проклюнулась? За голову взялся и понял, что плохо добрых путников на дороге грабить?
– Заблуда умен и не бесталанен. Чует он, что время прежнее, когда он во главе молодцов лихих на коне скакал, уже минуло. Сейчас тоньше и хитрее действовать надо, если хочешь достойно жить при почете и богатстве.
Кудес на меня смотрел, а глаза его усмехались, как будто говорил он мне: «Ты на дело глубже посмотри, а не только лишь касайся поверхности».
– Порвать с прошлым? – засомневался я. – Лихие молодцы ему не спустят…
– Вот и я о том же.
– Что ты задумал?
Усмешка на моем лице тогда вышла широкой и доброй.
– Мы Соловушке пособим, а он – нам в скором будущем. Зришь, о чем я говорю?
Я повертел головой.
– Вот, Илюша, головушка буйна у тебя не кумекает, как надо бы для того, чтобы жизнь свою сберечь и жить долго, под рукой все для жизни имея, а не побираясь в чужих краях, не перебиваясь с хлеба на воду. Мы-то ведь в чужие, можно сказать, края идем с тобой… Киев – город иной. Русь это, но Русь уже иная, чем местные чащобы.
– Речешь, как ромей.
– Это ты не хочешь меня слушать. Я старше тебя, и то понимаю: так, как раньше, не одолеем мы врагов и свою правду и силу не утвердим. Киев – точка сбора и схода. Все решалось в Киеве и в дальнейшем, несмотря на то, что городу уготовано в будущем, в нем решится. Это учитывай. А ты дальше носа не хочешь видеть. Тебе бы все пахать да сеять, да урожай собирать. Нет, Илюша, так дело не пойдет. Себя ты, если так поступать будешь, потеряешь. И незаметно так, что и не разберешься, когда это случится.
– Так я к труду привычен, к ратному делу тоже. Хочу хозяином, как отец, на земле быть.
– Так это от тебя никуда не убежит. Новое дело начнешь. Для Руси, конечно, оно не новое, но тебе придется ради того, чтобы его на новую высоту поднять, слегка попотеть и не только от того, что ты руками и ногами двигать будешь, да противников своих на землицу класть в поединках, хотя без этого – не обойдешься.
– А Заблуда здесь причем? Мы ему как поможем?
– А ты своей головушкой буйной и подумай, может, что-то в нее и придет…
Я рукой по лбу провел, затылок почесал, правый глаз слегка прищурил, да на Кудеса посмотрел, мол, мысль не идет. А Кудес и речет.
– Слушок уже пошел, что Соловушка решил в Киев податься, а бразды правления передать кому-то из своих другов-атаманов лихих. Скорее всего, Прокий или Мокреша его заменят. А раз так, то до Киева Соловушка, что точно, не доедет, поскольку други его «верные» попросту его схватят или убьют. Думаю, что схватят. Так им прямая выгода. Ведь князю и его первым помощникам нужны виновные в разбоях на левом берегу на дорогах, что с востока к переправе через Славуту к Киеву подходят. Здесь им надо власть свою показать, что они на самом деле дело делают, а не оставляют честный люд и купцов на произвол судьбы и разбойничков лихих. Улавливаешь, о чем я речь веду?
– Помочь Соловью-то можно. Мы что за это получим?
– Двойную выгоду: расположение князя и дружбу Соловья. И непонятно, что в дальнейшей жизни нам большую службу сослужит, особенно тебе. Я-то ведь уже далеко не молод. На веку своем многое повидал. Правда, еще многое сделать надобно, но и того, что совершил, вполне достаточно, чтобы сказать, на жизнь с высоты прожитых лет глядя, что прожил ее не зря.
– Что-то ты рано итоги начал подводить. Уйти собираешься что ли? Так рано еще тебе. Силен и крепок. Учить тебе нужно и волхвов за собой вести.
– Мне, как и тебе, еще жить и жить, – усмехнулся одними глазами Кудес, но никогда не мешает позаботиться и о будущем… Смерть ведь может нежданно прийти. Всего иной раз не учтешь. Вот и приходится разные варианты событий предусматривать. Ты мне лучше скажи, Заблуде поможешь?
– Так уже вроде бы решили, что поможем.
Кудес вздохнул.
– Нет убежденности в твоем голосе. Не уверен ты. И это – самое худшее. Тут посыльный есть от Заблуды. Он ждет твоего и моего ответа. Как только он будет, сразу же он Соловушке его и передаст.
– Кто пришел к нам в гости?
– Никита, который тебе помогал, когда ты отбивался от воинов, нанятых Исихором. Помнишь такого?
– Как не помнить того, кто спину тебе прикрывал.
– Через него Соловушка к нам за помощью и обратился. Говорит, как на духу, что поедет сам в стольный Киев-град да с товарищами. Их всего-то с десяток будет. Самых верных своих друзей с собой Заблуда хочет взять. Никита среди них. Щедро охранению заплатит. И что немаловажно, повезет с собой, какое-никакое, а добро… И кто его знает, что в Киеве понадобится, если ты решил новую жизнь начать. Надо ведь дать на руку, кому нужно, чтобы не так косо смотрели. А не дашь, в погреб упрячут. Вот и выходит, что часть добра своего «честно накопленного», приходится перевозить. А это, как понимаешь, наживка. Ни Мокреша, ни Яким, ни Кощевит, если узнают, что Заблуда золотишко везет, да по дороге от Чернигова в Киев, своего не упустят. Был Заблуда им почти брат, а стал – едва ли не лютый враг. Время посчитаться пришло. Ведь Заблуда прижал лихих атаманов, под себя загреб.
Я широко усмехнулся.
– Согласен я Заблуде помочь. Только родичей надо собрать. Тут еще неизвестно, захотят ли они здоровьем рисковать.
– Заблуда за участие заплатит. Куны не помешают. Платит щедро. Ты Мелетию скажи и Митию, отцу Росицы. Нам нужно будет для дела десятка два родичей. Ты их в бой поведешь. Я рядом буду. Надо бы еще со Светелом переговорить…
– С сотником черниговской дружины?
