Лучший приключенческий детектив
Даша сидела на низкой кованой оградке, раздражённо выстукивая коричневым сапожком по железной стойке. Она всегда была такой: горящей энтузиазмом, нетерпеливой и яро-увлекающейся. Последним её увлечением стали нестерпимо сверкающие хромом мотоциклы, а так же их усато-бородатые владельцы. Соответственно жизнь родных и друзей Даши Громовой тоже круто изменилась. В обиход прочно вошел байкерский жаргон, шумные «прохваты» на мотоциклах и сама Громова в шокирующих кожаных нарядах.
Сегодня в дополнение к коротким сапогам и каштаново-рыжим кудрям шли ультракороткие джинсовые шорты, необъятная тельняшка, прикрывающая лишь одно плечо, кожаная жилетка с бахромой и фуражка морского офицера. Этот наряд вызывал особенный интерес у всех без исключения мужчин и ропот возмущения у бесцветных сорокалетних женщин.
– Куда…в таком виде? – поинтересовалась Алиса, определяя футляр на скамейку.
– Никуда! – с удовольствием огрызнулась подружка и с вызовом добавила. – Один пуляльщик…
– Чел без башки, – синхронно переводил рыжий брат.
– …на бритве заедет.
– …на мотоцикле прикатит.
– Набубенюсь вдрызг.
– Опять надерётся в задницу, дура.
– Нарываешься, крендель?
Сестрица соскочила с оградки и пошла грудью на врага. Умный юнец метнулся в сторону палисадника.
– Отчаянная ты, – дипломатично заметила Алиса. – Не желаешь сменить увлечение? Пить вредно.
– Она уже сменила, – пробубнил младший Громов и покрутил пальцем у виска. Потоптавшись, он достал из рюкзачка прозрачную жёлтую папку и определил её на мокрую скамейку.
– Присаживайся.
Алиса филигранно опустилась на оборудованное сиденье. Она стащила с ноги туфель, выливая из него остатки воды. Ухватила за носок, демонстративно помахала в воздухе.
– Послезавтра на море? – спросила подруга, пристально наблюдая за пируэтами туфли. Алиса застыла и отвела глаза.
– Не едем. У него…
Перехватило дыхание. Она схватилась за горло и надсадно закашляла. Громовы терпеливо пережидали приступ волнения.
– …Софья Эдуардовна заболела. Утверждает, что болезнь серьёзная, давление критическое, и он бы хотел провести последние часы с мамой.
Алиса вылила воду из другой туфли и, скривившись, засунула ноги во влажную обувь.
– Хм? Странно, – удивилась Даша. – У тромбониста мамочка помирает, а ты не сопереживаешь.
У Алисы имелось одно, непонятно каким образом обретенное качество. Она была патологически честна и всегда требовала, чтобы близкие люди говорили ей правду. Если спустя время узнавала, что кто-то солгал ей, любые отношения, будь то любовь или дружба, рушились без надежды на восстановление. Родственники и друзья, помня про этот порой обременительный пунктик, предпочитали в критические моменты промолчать или уклониться от ответа, но не лгать.
– Он – не тромбонист, а дирижёр, который врёт, – звенящим голосом отреагировала Алиса. – Или оба врут. Сегодня на репе…
– …репетиции, – автоматически перевел Эдик.
– …больная…
– …Софья Эдуардовна. – Младший Громов не знал отдыха.
– …да, на репетиции, сошлась врукопашную с рабочими. И победила.
– В бреду была тетка. В горячечном, – выдал версию Эдик.
Но Даша терпеть не могла заносчивого Виктора и его надменную мамашу, а потому с удовольствием резала правду:
– Ты уже второе лето со своим тромбонистом едешь на Ривьеру. И каждый раз за день-два до поездки случается затычка.
– Форс-мажор, – синхронист держал планку.
– Он – дирижёр, – поправила Алиса.
– Витёк еще не вырос. Его мама не пускает, – принял подачу Эдик и залихватски покрутил на пальце зонт. – Тридцатый годок мальчику пошел. Самое время уберечь от недостаточно талантливой…
– …недостаточно красивой и недостаточно утонченной девице, – согласилась Алиса.
– Да, тонкая ты! Просто задолбала Витькину мамочку этой ежегодной колбасней с морем. Отвали от тетки! – приказала Громова.
– Алиса, отстань от Софьи Эдуардовны!
«Недостаточно талантливой» стало тревожно. Конечно, дуэт Громовых имел солидный опыт в исполнении партий на два голоса, но очень коротких. Длительная солидарность, как фальшивая нота, резала слух. Даша явно что-то задумала: рука подруги непроизвольно тянулась за сигаретами. Эдик, в свою очередь, был слишком разговорчив и чем-то смущён.
– Курить вредно, – заявила Алиса и поднялась со скамейки, чтобы отобрать смертоносную пачку. Она ненавидела сюрпризы, а потому решилась на провокацию.
– Это ты у нас вредная, Шуйская! – Подружка возмутилась и спрятала сигареты за спину. – Руки, фу! Катаешься со своим оркестром по Европам, а у нас беда.
Извернувшись, она вытащила сигарету, но некурящая Шуйская оказалась ловчее: отобрала и добычу, и источник.
– Это ты у нас катаешься непонятно с кем, а я работаю до поздней ночи. Какая беда?
Она отступила к скамейке. Раздосадованная подружка мотнула головой в сторону Эдика.
– Вон беда стоит. Дедов «Москвич» продал. Если бы не продал…
Она сжала кулачок, однако он выглядел невнушительно. Присоединила к первому второй, и обеими погрозила «беде».
– За тысячу баксов, между прочим! – дискантом отозвался брат и неосмотрительно дёрнул рукой.
Шёлковый шнурок предательски сорвался с пальца и зонтик, описав великолепную петлю, улетел в сторону палисадника. Кусты вздрогнули, осыпая встопорщенную траву дождевыми каплями.
Алиса непонимающе уставилась на Громовых.
– Поздравляю! Вы теперь богатые, – осторожно заметила она.
Эдик сардонически захохотал и в приступе смеха неосмотрительно шлёпнулся на мокрую скамейку, с которой сразу же подскочил, выворачивая шею и разглядывая пятнистые шорты.
– Не, мы опять бедные. Дашка миноискатель купила, – заявил он, крутясь на месте, точно собака за хвостом.
– Что, простите? – не расслышала Алиса и обернулась к подруге.
– Миноискатель! – раздраженно проорал мальчишка, явно не удовлетворённый состоянием штанов. – Мины будем искать.
– Он шутит. – Контральто Дашиного голоса обрело шикарные грудные ноты. Чтобы усилить эффект, она изобразила лёгкую задумчивость. – Никаких мин. Будем искать Золотого коня Чингисхана…ну, или клады там всякие.
Приставила палец ко лбу, пронзила взглядом скамейку – настоящее буйство мыслей – и выдала фразу вечера:
– Ты едешь с нами.
Алиса сорвалась с места, пластиковая папка приземлилась в лужу.
– Я никуда не еду. Ни-ку-да! – по слогам информировала она, штурмуя ступеньки крыльца.
На последнем слоге беглянка споткнулась. От падения её спас облупленный дверной косяк, привычный к подобному рода тяжестям. Вцепившись в него, она преодолела сбитый порожек и скрылась в подъезде.
– Правая-левая? – невозмутимо поинтересовалась Даша.
– Левая, – хмыкнул брат.
– Вот дерьмо! Чего встал? Дуй за ней!
Туфли противно хлюпали, откликаясь на каждый Алисин шаг. Высокий лестничный пролет сменились площадкой второго этажа. Дверь квартиры представлялась толстым щитом между тихой размеренной жизнью и головокружительной авантюрой. Алиса достала ключ, вставила в замочную скважину и повернула.
– Я тоже не хочу ехать! – выкрикнул снизу Эдик. – Но ты знаешь пустоголовую Дашку: она в одиночку потащится за богатством и, как пить дать, влипнет в историю. Хорошо, если живой вернётся.
Алиса нажала на ручку, сделав шаг в безопасную гавань прихожей. Потопталась на коврике, оценила чудесное спасение и вернулась на лестничную клетку. Как во сне вытащила ключ из двери и, нехотя, спустилась по лестнице. На первом этаже, возле самых ступенек, её поджидал взлохмаченный Эдик. Он переминался с ноги на ногу и отводил глаза.
В гробовом молчании они вышли из подъезда. В этот самый момент раззадоренная Громова показывала средний палец незнакомому мужчине в сером костюме, откровенно заглядевшемуся на чудо голоногое и полосатое. Последующее отступление костюма вышло феерическим: не разбирая дороги, он позорно убегал по лужам, сопровождаемый хриплыми воплями грядущего торжества:
– Да, мужик, тебя натурально вставляет! Беги, беги!
– И где искать его, Коня вашего золотого? – Алиса оборвала приступ веселья, встав столбом укора перед Дашей.
Та подумала и выдала расплывчатое местонахождение:
– На юге. Там леса, степи, озера всякие. Короче, готовься, подруга.
– Где, на юге? Как готовиться?
– Сапоги купи на низком каблуке или ботинки кожаные. Разноси их.
– Спасите наши души! – вполголоса пробормотала Алиса. – Летом разнашивать сапоги.
Желание вырваться из психиатрической клинике, куда её затащили по чужой милости, стало чрезвычайно острым. Обходятся же люди без друзей! И без лживых женихов. И без настойчивых родных. Если представить, что она – сирота. Одинокая, счастливая сирота.
– Ну, не будешь же ты на каблуках по лесу шастать! Рюкзак купи.
– Рюкзак. А чемода… нет? Я, знаешь, привыкла. Такой удобный чемодан на четырех колёсиках. Выходишь с ним из здания аэровокзала, берёшь такси и едешь жить… где мы жить будем?
Дашуня закатила глаза «какой аэровокзал, Шуйская?!»
– В палатке тё-ёмной и сырой, – пропела она замогильным голосом.
Алиса замахнулась скрипкой и отступила к подъезду.
– Которую, кстати, ты купишь, богатая наша подруга. Или нет, палатку я достану, а ты лучше купи нам спальные мешки. Три штуки.
– Я не могу жить в спальном мешке! – воспротивилась Алиса. «Зачем я поддалась на уговоры, – недоумевала она. – Манипулируют мною все, кому не лень. Надо сказать твердое нет, и проблемы исчезнут. Никаких сапог, мешков, рюкзаков. А как же Дашка? Пропадёт без меня в южных степях. Даже не верится, что какие-то полчаса назад я в Италию собиралась. Отель, песочек, цивилизация. Вместо этого палатки, лес и комары. За что такое горе?»
Драматическую ситуацию разрядило явление непропорционального мотоцикла. Сияющий чёрной краской и хромом самодельный «агрегат» торжественно подкатил к спорщицам. Усатый бородач в выгоревшей бандане добро улыбнулся своей Дашуне и предпочёл не заметить чужаков.
– Тетю-маму-папу предупреди, – приказала Громова подруге. – И бандуриста! – Она прижалась к плечу усача-бородача. – Колян, ты – супер! Пробойника видел?
Колян сурово мотнул головой, задрал вверх общипанную бороденку и для вящего антуража покрутил ручку газа. Невообразимый треск заглушил птичье пенье. Чувствительная Алиса сунула футляр под мышку и прикрыла уши ладонями.
– Шуйская, одолжи скрипку на вечер!
Даша потянула футляр на себя, но Алиса крепче обняла инструмент и отступила к подъезду.
– Не дам! – прокричала она. – Ты играть не умеешь!
Подружка постучала по лбу.
– С ума сошла? Зачем мне играть? Дай!
– Нет.
Если и Даша была огорчена, то внешне это не отразилось. Она уселась на мотоцикл и подтолкнула Коляна.
– Ботань помаленьку.
Тот, казалось, находился в другом измерении, с блаженным видом вслушиваясь в рёв мотоцикла. На балкон выползла заинтересованная соседка, из форточки третьего этажа высунули грозный кулак.
– Зачем тебе скрипка?! – спросила Алиса, подступая к подруге.
– Сфоткаться хочу, – перекричала треск Даша. – На байке!
Мотоцикл сорвался с места и впечатляюще форсировал не единожды промеренную лужу.
– Со скрипкой! – Впечатляющий веер брызг обрушился на обочины. – Без одежды! – И заключительным аккордом. – Голой!
Алиса поймала себя на том, что смеётся. Она разогнала дым рукой и обернулась к младшему Громову. Тот с сосредоточенным видом бродил по примятой траве палисадника, поддавая ногами воспрянувшие духом цветы. Сиреневые головки укоризненно покачивались, роняя с лепестков прозрачные капли.
– Ты не видела мой зонтик? – спросил брат голой фотомодели.
– Под тем кустом, чуть правее, – не задумываясь, ответила Алиса.
Эдик присел рядом с шиповником, прошуршал обёрткой от мороженого и вынырнул из травы с зонтиком в руке. Он сжал разлохматившегося друга ладонями, победно потрясая находкой над головой:
– Виктория! – Обрушил на себя порцию воды и поубавил восторг. – Как ты умудряешься всё видеть и помнить?!
Алиса не услышала вопрос, раздумывая над тем, как преподнести родителям историю с Золотым Конём. Куда она едет? Зачем? Важно обосновать поступок.
– Эдик, куда мы едем?
– Центральный Казахстан. Каркаралинский горно-лесной оазис. От Караганды всего двести километров.
– Куда-а? Это же другая страна и очень далеко.
– Италия – тоже другая страна, но не это важно. Представь себе пустыню, солончак, растрескавшуюся голую землю, а после, бац, – лес в три яруса. Нет никакой переходной зоны: каменистая пустыня и стена из корабельных сосен. Пишут, что очень красиво.
Его собеседница вяло отмахнулась от грядущей красоты.
– Прямо уж корабельные. Без меня никак не обойтись?
– Никак, – помотал кудрявой головушкой Эдик. – Ты единственная, кто не ржёт при слове миноискатель.
Они переглянулись и расхохотались.
Глава третья,
в которой палатка ставится на сухом пологом месте
Подперев рукой подбородок, Алиса сидела перед ноутбуком и смотрела на экран. Заголовок документа, который она так прилежно изучала, звучал прекрасно и тревожно: «Искусство выживать». Ниже шли длинные подзаголовки шрифтом мельче: «Искусство выживать в городских джунглях», «Выживание в жаркой пустыне», «Правила выживания в тропиках» и далее в подобном роде. Она пока находилась в начале пути, штудируя основные положения нового искусства.
«Чем вы благополучнее, богаче и красивее, тем больше внимания уделяйте своей безопасности», – гласил первый пункт. После чего шел второй бесхитростный совет: «Научитесь быть незаметными». Алиса подумала, что ей надо перекрасить волосы в болотный цвет, чтобы в полевых условиях никто не заметил такую красивую, богатую и благополучную девушку. И все же, волосы – это мелочь. Скажите, что делать с её ростом? Куда спрятать примечательные сто семьдесят восемь с половиной сантиметров? По долинам и взгорьям Казахского мелкосопочника будут бродить ярко-рыжий юноша в очках, миниатюрная грубиянка, упакованная в металл и кожу, и очень незаметная зелёная дылда.
– Пожалуй, останусь блондинкой, – пробормотала дылда.
«Не болтайте. Можно быть разговорчивым, но обходить рискованные темы». С этим пунктом советчик опоздал. Вчера ночью заботливой матери вздумалось позвонить из-за границы любимой дочери. Алиса уже спала, и снились ей изумрудного цвета экваториальные джунгли, до отказа наполненные всяческой живностью, а потому её ответы вышли красочными и невразумительными. Тем не менее, родительница выяснила, что кровинка через несколько дней отбывает в четырехъярусный лес, населенный белками, крокодилами и мартышками. Оказалось, что девочка всю жизнь мечтала побегать по поляне в спальном мешке, поплавать в кристально-чистом роднике и испить воды из незамутнённого ничьей жизнедеятельностью озера. После «жизнедеятельности» телефон пришлось отключить.
Пункты «Заводите друзей» и «Верьте в свою звезду» пролили бальзам на раненую душу чтицы, но следующая ложка дёгтя: «Рассчитывайте только на себя. Не ждите, что врач вас вылечит, а милиционер защитит» вогнали городскую жительницу в ступор. Дальше шли рассуждения на тему «…оставшись с матушкой-природой один на один, прежде всего, вооружитесь. Сделайте мощную палицу-дубинку и обтешите двухметровое копье». Она покосилась на сверкающий сталью электрошокер и перепрыгнула через страницу, на которой подробно объяснялось, как выстрогать дубину-защитницу, всенепременно утолщённую на конце.
Чуть позднее Алисино внимание привлекла безапелляционная строка: «Наибольшей бдительности требуют следующие индивидуумы: 1. Неудачники. 2. Молчуны. 3. Психопаты. 4. Курильщики. 5. Энтузиасты. 6. Принципиальные. 7. Дураки. 8. Особо услужливые». Она отогнала от себя неприятную мысль, что пятая категория характеризует Эдика, четвёртая и седьмая – ретивую подружку, а шестая и восьмая – её нерешительную персону. Да разве нормальный человек отправится в отпуск в лесные дебри?! Поколебавшись, решила, что энтузиаст, дура и принципиальная будут следить друг за другом поочередно. В таком опасном предприятии, как кладоискательство, никому нельзя доверять, даже себе.
Музыкальные переливы дверного звонка оборвали тревожные думы. Хотя лучше вот так лениво размышлять перед ноутбуком, чем впускать непрошеных гостей. Однако, как бы они попросились, если телефон был отключён ночью. И всё-таки она очень сомневалась, что потомки знаменитого Чингисхана прятали Золотого Коня в лесах Центрального Казахстана, если они вообще существовали эти легендарные кони.
Звонок перешел в грохот. Колотили в четыре руки и, если сложить два и два, добавить к итоговой сумме наглость, помноженную на ослиное упрямство, то в дверь к ней ломятся Громовы. Она подумала, что отсидеться взаперти, не выйдет. Эти «двое из ларца» будут день и ночь караулить под дверью.
Через минуту в квартиру, где царил натёртый дубовый паркет, стеклянные хрупкие безделушки и образцовый порядок, ворвались Эдик и Дашуня. Младшенький заволок в гостиную габаритный баул – Алиса едва успела отогнуть ковер – и оставил его посреди комнаты. Старшая Громова тянулась следом, чудом удерживая в руках распадающийся сноп занозистых палок.
– Шуйская, ты когда-нибудь видела настоящую палатку? – прозвучал с порога интересный вопрос.
– По телевизору видела.
Алиса кивнула в сторону плазменной панели и обернулась на тарахтенье и треск. Палки рассыпались на пороге комнаты, положив начало грядущему беспорядку. Освобождённый от ноши Эдик легко перешагнул через шалаш из дров:
– А, клево получилось, готовый очаг! Поджечь только осталось, – и удалился с ревизией на кухню.
– Увидишь наяву, – продолжала наступление Даша. – Сейчас будем ставить.
– Палатку? У меня в комнате?! – ужаснулась Алиса и попыталась передвинуть баул к входной двери. Первые полметра были освоены вполне прилично, дальнейшему продвижению помешали ноги подружки.
– Надо подготовиться, Шуйская. Ты не умеешь ставить, я не умею. Учиться будем.
– Угу, – согласился явившийся из кухни Эдик. Вооружённый половинкой батона и длинной цепью сосисок, он был готов отстаивать интересы семьи. – Там колья забивают. Двенадцать, нет, четырнадцать штук. Алиска, у тебя топор есть?
– Не надо забивать! – горячо запротестовала хозяйка квартиры, обдумывая способы выдворения гостей. – У меня паркет и, вообще, я никуда не еду.
– Почему? – не испугалась Даша.
Алиса искала вескую причину. Топор, колья и грядущий разгром – это не причины.
– Ты куришь, – заявила она, восстановив в памяти список неблагонадёжных индивидуумов, – и пьёшь.
– Редко, – не согласилась подружка. – По большим праздникам.
Чтобы окончательно избавиться от палатки, кольев и друзей, Алиса решилась на ультиматум.
– Я поеду, если ты пообещаешь не пить и не курить все десять дней поездки.
– Полторы недели? – удивилась Даша. – Да, легко! Хоть две. Всё одно хотела бросить. Красота важнее и здоровье туда же.
Алиса не нашла, что возразить.
– Так, уважаемые коллеги, хватит эмоций. Сейчас перекусим, кофе сварим и обмозгуем важное дело.
Даша шагнула к братцу и, хотя тот извернулся, она успела оторвать пару сосисок. – У, проглот! Шуйская, ты целых два дня в отпуске. Ужин приготовила? У тебя по квартире голодный студент шарится, здоровье полуфабрикатами портит.
– Не приготовила, – жаловался Эдик. – Я проверил. Книжки, наверное, читает. Но в холодильнике кое-что есть.
Даша осуждающе покачала головой и засучила рукава клетчатой рубахи.
– Духовною пищей мы сыты. Да, Шуйская?
Она переступила через колья, подтолкнула в спину Эдика, и эти двое отправились на кухню.
– Ешли бы! – с набитым ртом ябедничал Эдик. – Она швейшарский шыр, – он приостановил речь, справляясь с сосиской, – и сырокопчёную колбасу всухомятку молотит.
Спустя час квартира Алисы выглядела так, будто по ней пронёсся безумной силы смерч и разметал всё своем на пути. Торшер, кресла и два стула сгрудились в углу комнаты. Тюль и занавеси заброшены на подоконник. Два цветочных горшка с зелеными питомцами героически поддерживали друг друга на углу стола. Сдвинутый с привычного места диван, всем немалым весом сдерживал угловатую мебельную конструкцию, а полог криво свисающего белоснежного ковра подобно парусу венчал сие опасное геометрическое несовершенство.
Опустевший центр комнаты занимала развёрнутая брезентовая палатка советских времен. Верхняя часть брезента приподнималась, шевелилась и ругалась нежным женским контральто: внутри ползало мелкое крикливое существо. По свободному от палатки периметру валялись мешки, верёвки и поролоновые матрацы.
– Начиная от угловых растяжек, натягиваем пол палатки, – вслух прочитала Алиса и задумалась. Она пристроилась на диване с ноутбуком, откуда черпала сведения по установке палатки. – Красивое сочетание «угловая растяжка». Слушайте дальше. Когда пол натянут, устанавливают… у нас пол натянут?
– Пол лежит, и Дашка тоже, – глубокомысленно заявил Эдик, глядя на движение под брезентом. – Натягивают при помощи кольев. Может, книжки приспособим?
Он кивнул на книжные полки, забитые фолиантами внушительной толщины. Алиса пожала плечами. В любом случае, после нашествия потомственных татаро-монголов Громовых, квартира будет нуждаться в генеральной уборке.
Не дождавшись запрета, Эдик взялся за разграбление полок.
– …устанавливают опорные стойки, – продолжала инструктаж Алиса, – которые поддерживают конёк палатки. Для их установки в коньке сделаны два отверстия с люверсами. – Она запнулась и повторила с удовольствием. – Лю-юверсы. Мелодично звучит, да? – И опомнилась. – Где опорные стойки?
– Одна у меня, – раздался голос подружки, и палатка вздыбилась.
Задняя опорная стойка встала на законное место. Даша двинулась вперёд и, подперев «конёк» палатки головой, заняла место передней стойки. Яркий сноп света, подобно лучу прожектора, ударил в стену: Налобный фонарь излучал киловатты, килотонны, мегаватты света.
– Супермощный! – восхитилась Даша и приказала: – Эдик, стойку!
Брат послушно изобразил овчарку на задних лапах, после чего принялся бродить вокруг палатки в поисках второй опорной стойки.
– Долго я здесь светить буду? – рычала сестрица, изображая кариатиду, но тут в красивую голову пришла гениальная мысль. – Выключи люстру! – приказала она брату. – В лесу никакого света над палаткой не будет. Искать вещи придется с помощью фонарика.
Эдик выключил свет, потом снова включил.
– Тогда и мне нужен фонарик.
– Выключи, я сказала! Твой фонарик будем искать с помощью моего фонарика.
– Вечно ты всё усложняешь! – возмутился послушный брат. – Не хочешь жить просто.
Эдик щёлкнул выключателем. Алиса не обращала внимания на игру света. Она сидела с ногами на диване и снова штудировала «Искусство выживания». Сейчас она дошла до пункта «Будьте индивидуалистом!» Ее уверяли, что надо развивать в себе вкус к противоречию и не бояться выглядеть белой вороной. «Один из способов себя угробить – жить как все». Этот странный вывод укрепил её в намерении отправиться с друзьями за фантомным Конем.
В дверь позвонили. Алиса поморщилась: ну, и кто это? Нехотя отставила ноутбук, поднялась с дивана. Обогнув палатку по периметру, перебравшись через колья, она вышла в прихожую.
– Ирод! Куда ты стойку дел? – разорялась вслед кариатида.
Алиса включила бра в прихожей.
– Не тряси головой! – требовал ирод. – Замри. Свети мне под ноги, а не в глаза.
Назад гостеприимная хозяйка вернулась не одна.
– Звоню. Ты телефон отключила, – примирительно рокотал гость. – В темноте сидишь. Не заболела? Я тебе орхидею принёс.
На ладони у Виктора лежала изысканная сиреневая коробочка, а лицо просто источало участие и доброту. Впрочем, благодушие мгновенно испарилось, а улыбка превратилась в гримасу, когда он вошел в разорённую комнату.
– Э-эу, – отшатнулся он.
Алиса ловко пробралась между мешками, перепрыгнула через матрац и забралась на диван. Ее тянуло к ноутбуку и «правилам выживания в лесу», а жених с хитроумной мамой и гламурной орхидеей не вписывался в полевую, суровую жизнь.
Виктор неосмотрительно шагнул следом за невестой, и его ноги увязли в каких-то острых палках. Он попытался освободиться, но окончательно развалил хрупкую конструкцию потенциального очага. Грохот и треск сопровождали его неловкие движения.
– Осторожнее! – не удержался от упрёка Эдик.
– Что это?! – ужаснулся пойманный жених, выдёргивая правую ногу и одновременно указывая на палатку.
Даша, которая до последнего момента копошилась под брезентовым пологом, задрала голову, чтобы рассмотреть мятущегося в гневе гостя. Луч фонарика ослепил Виктора, и он заслонил ладонью глаза. Вторая рука прижимала к груди коробку с орхидеей.
– Это я, – вежливо объяснила Даша. – Палатку держу.
Заслышав голос Громовой, ошарашенный Виктор отпрянул к стене. В попытке бежать, он наступил на опорную стойку, которая немедленно проявила свой неустойчивый нрав и пришла в движение вместе с его ногой. Грохот, тарахтенье палок и негодующий вопль сопровождали воистину чаплиновское падение. Причём каждый взмах гостя сопровождалось мощным лучом Дашиного прожектора.