– Расскажи, Антоний! Расскажи!
– Ладно, – согласился мастер, – слушай!
Было это давным-давно, при жизни Спасителя нашего. В далеком городе Эдессе заболел проказой царь Авгарь. Предчувствуя мучительную смерть, отправил он своего слугу Ханнана к Иисусу за помощью. Ханнан застал Спасителя окруженным густой толпой и никак не мог пробиться к нему. Он, было, совсем отчаялся и подумал, что придется возвращаться к царю с пустыми руками. Но как только мысль эта пришла ему в голову, Спаситель, которому открыты были все помыслы людей, попросил умыться. Тут же подали ему воды и белый плат – убрус. Иисус умылся, взял убрус, прикоснулся им к своему лицу, а потом передал его Ханнану и сказал:
– Отвези это своему царю!
Когда изумленный Ханнан развернул плат, то увидел, что на нем отпечатался лик Христа! Привез он этот плат царю Авгарю, и тот исцелился им от недуга. Исцелившись, уверовал в Спасителя и принял христианство.
– Значит, тот убрус и есть Спас Нерукотворный?
– Так!
– А брат Бонавентура рассказывал, что в римских катакомбах есть древние изображения Христа, – не унимался любознательный Ченни.
– В образе юного пастыря, – подтвердил Аполлоний, – это по речению Иисуса: «Я есмь Пастырь добрый, Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец!»
– Отчего же ты говоришь, что мне не нужно рисовать с натуры? – удивился Ченни. – Как же я смогу изобразить пастуха и овец, если не буду тренировать руку и глаз?
– Так писали только в первые века христианства, примерно до восьмого века!
– А что же случилось потом?
– А вот что: иконоборцы уничтожили все святые образы в храмах и в монастырях Византии.
– Как же это?
– А так: иконы сжигали на кострах, а фреску и мозаику сбивали со стен, и длилось это почти сто лет.
– Почему же? – недоумевал Ченни.
– Это долгая история, – уклончиво ответил Аполлоний, – однако именно для того, чтобы это не повторилось, и были созданы строгие правила – каноны и эти прориси.
– Какие же?
– Самое главное: никакого жизнеподобия! В иконе все условно и все имеет символическое значение.
– Значит, мне придется рисовать по этим образцам? – спросил Ченни.
– По этим прорисям.
– Ну, это нетрудно!
– Больше от тебя и не потребуется! – пояснил Аполлоний.
– Хорошо, – согласился мальчик, однако тетрадку свою выбрасывать не стал.
3
Шли годы, Ченни, которого за упрямство прозвали Чимабуэ (быкоголовый), овладел ремеслом и писал в византийской манере и даже успел прославиться во Флоренции своими работами. И вскоре настоятель храма Санта Кроче заказал ему образ Франциска со сценами из Жития Святого.
Чимабуэ с радостью согласился, но долго не мог приступить к выполнению заказа: ведь никаких образцов еще не было, а написать Святого с натуры он не решался. Настоятель, видя, что дело не продвигается, пригрозил, что отдаст заказ знаменитому художнику Маргаритоне из Ареццо!
И тогда Чимабуэ, недолго думая, сам отправился к Маргаритоне.
Однако знаменитый мастер встретил юношу враждебно:
– Зачем ты пришел? – спросил он.
– Я художник из Флоренции, учился у греческих мастеров, помогал им украшать Баптистерий!
– Мне помощники не нужны!
– Позвольте хотя бы взглянуть на ваши работы! – взмолился Ченни.
– Ладно, смотри и уходи! – согласился Маргаритоне.
Ченни с любопытством стал разглядывать незавершенные работы, которые находились в мастерской. Они совсем не похожи были на византийские образы.
– Странная манера, – подумал Ченни, а вслух произнес, – будто написано детской рукой.
– Сказано в Евангелии: «Будьте как дети!» – отозвался Маргаритоне.
– Но ведь вы сами учились у кого-то?
– У одного египтянина-копта.
– Кто такие копты?
– Коптами называют египетских христиан и коптская икона самая древняя!
– Разве не византийская?
– Коптская! – отрезал хозяин.
– А я и не знал, – произнес Ченни.
Он остановился перед иконой, на которой была изображена Богородица, и пока он смотрел, его не покидало ощущение, что из темного дальнего угла кто-то наблюдает за ним – он подошел ближе, и увидел образ Святого Франциска Ассизского, в одежде нищенствующего монаха. А внизу – имя художника – Маргаритоне.
– Вы подписали ее? – удивился Чимабуэ.
– Никогда не дерзнул бы я сам подписать икону.
– Значит, кто-то велел вам это сделать?
– Сам Святой Франциск и велел, – ответил Маргаритоне.
– Как? – удивился Ченни.
