– Ты ведь знаешь, что Ассизский беднячок особо почитаем у нас в Ареццо?
– Я читал Житие, – кивнул Ченни, – при своей земной жизни он изгнал демонов из вашего города.
– У бога нет мертвых, и святой Франциск продолжает помогать тем, кто верит в него! – произнес Маргаритоне.
– Я верю в это, – искренне ответил Ченни. – В Житии описан случай, как уже после своей смерти Франциск явился одному раненому человеку и помог ему исцелиться.
– Ну, тогда и мой рассказ не покажется тебе странным, – сказал Маргаритоне. – Так вот, год назад я сильно захворал и совсем не мог работать. Видя, что дела мои плохи, стал я горячо молиться Святому, прося об исцелении. И вот на третью ночь в проеме окна увидел я икону, ту что сейчас перед тобой, и мое имя было там, потом я услышал голос: «Ты уже исцелен, Маргаритоне, по вере своей! А когда проснешься, напиши этот образ!»
Так исполнилась воля Франциска, но не моя!
Выслушав художника, Чимабуэ достал из дорожной сумки старую тетрадь.
– Хочешь сделать копию? – улыбнулся хозяин.
– Нет, – ответил юноша и пояснил, – мой Франциск – другой, я нарисовал его с брата Бонавентуры.
– Ты нарисовал Франциска с живого человека? – возмутился Маргаритоне.
– Да, и получилось очень похоже!
– Гордишься тем, что умеешь передавать сходство?! – возмутился мастер. А знаешь ли ты, почему иконоборцы уничтожили все старые иконы в Византии?
– Нет!
– Да как раз потому, что некоторым людям напоминали они языческие портреты на деревянных досках!
– Что за портреты?
– В Древней Греции, а потом и в Древнем Риме их писали яркими восковыми красками! И портреты те напоминали отражения в зеркалах!
– Так умели и в старину?! – воскликнул Чимабуэ, – Это правда?
– Я их сам видел, – ответил Маргаритоне, – в Египте, иногда их находят, они очень хорошо сохранились.
– Вот оно что, – задумчиво произнес Чимабуэ, – вот почему мастер Аполлоний не сказал мне причины.
– Оттого и не сказал, чтобы ты не заносился в мыслях слишком далеко, потому что икона – не портрет, а святой, бестелесный образ!
– Но разве нельзя их хоть немного оживить, сохранив при этом святость!
– Ты богохульствуешь! И я не желаю тебя больше видеть! Отправляйся подобру-поздорову отсюда, пока я не намял тебе бока! – закричал Маргаритоне, потрясая кулаками.
Юноша не стал дожидаться исполнения угрозы и выскочил на улицу.
Однако встреча и разговор с Маргаритоне лишь убедили его в правильности избранного пути.
4
Когда Чимабуэ вернулся во Флоренцию, он написал Франциска, похожего на брата Бонавентуру, а вокруг – двадцать историй из Жития в клеймах. Настоятель храма Санта Кроче был очень доволен. Эта работа принесла Чимабуэ славу лучшего художника Флоренции.
И вскоре один богатый купец заказал ему для своей часовни Образ Богородицы с ангелами, пообещав щедро расплатиться. А кроме того предложил художнику вместе с семьей поселиться на его загородной вилле. Время было чудесное, деревья цвели и благоухали и Чимабуэ работал не в мастерской, а в саду, крестник его – Пьетро – помогал ему.
Это была самая счастливая пора жизни Чимабуэ, его супруга, донна Лена недавно родила ему сына, которого нарекли Иоанном – и радость переполняла художника.
Чимабуэ уже прописал фон и начал писать Богородицу с младенцем (по византийскому образцу), при этом он все время улыбался.
– Знаете, учитель, – сказал как-то Пьетро, – я никогда прежде не видел вас таким веселым! Раньше вы очень много работали, всегда торопили меня: «Пошевеливайся, пошевеливайся, Пьетро!». А сейчас как будто и не спешите вовсе, хотя заказов-то у нас стало еще больше!
– Только сейчас я понял, мальчик, что такое настоящее счастье! Ведь у нас так долго не было детей! – пояснил Чимабуэ.
В эту минуту в сад вышла донна Лена с младенцем на руках.
– Мы не помешаем, Ченни? – спросила она.
– Разве вы можете мне помешать, – улыбнулся Чимабуэ, – присядь-ка здесь в тени, – художник бережно усадил молодую мать в кресло под цветущей яблоней. Потом отступил немного назад, и не отрывая от нее глаз, застыл на месте, как завороженный.
– Что, Ченни? – удивленно спросила донна Лена. – Что с тобой?
– Лена, замри! – прошептал художник, – Пьетро, подай мне уголь и картон и ту скамеечку, живо!
– Ты хочешь писать Богородицу с меня? – испуганно спросила донна Лена.
– Я лишь попробую передать это умиление и тихую радость.
– А меня вы наставляли, учитель, что надо придерживаться образцов и не мудрствовать, – проворчал Пьетро, понимая, что работа теперь затянется надолго.
– Это потому, что ты никогда с натуры не рисовал, – отмахнулся Чимабуэ, – а теперь живо стань за креслом, наклони голову и изобрази смирение! Вот так-то лучше!
– Не вызовет ли это непонимание у святых отцов и у прихожан? – не унимался Пьетро. – А вдруг заказчик откажется платить?
– А это мы посмотрим! – улыбнулся Чимабуэ.
Перед ним сидела его супруга, донна Лена с маленьким сыном на руках, за креслом стоял его крестник – Пьетро. Но рука мастера и его ликующий дух создавали небесное видение: Богородицу на троне в окружении ангелов! А в саду цвели и благоухали деревья и пели птицы, возвещая великую Радость!
5
Образ, созданный Чимабуэ, очень понравился купцу, заказавшему ее.
А слух о необычной иконе распространился по всему предместью, а потом и по всей Флоренции и горожане с нетерпением ждали часа, когда святой образ понесут в церковь.
Люди стояли у ворот виллы, мальчишки влезли на деревья, чтобы получше все разглядеть и предупредить остальных о начале процессии:
– Несут, несут, – закричали они.
Когда икону вынесли на улицу, волна восхищения захлестнула тех, кто увидел ее:
– Да ведь она как живая!
