Я смущенно улыбнулась.
– Простите, но почему вы решили, что я смогла предвидеть смерть Кравцова? – поинтересовалась я.
– Иначе быть не могло! – ответил доктор уверенно. – Поверьте, вам не должно стыдиться своего дара! Это как зрячему стыдиться своих глаз в кругу слепых! Вы можете оказать неоценимую услугу, в ваших руках судьба злодея, а, значит, торжество справедливости.
– Возможно, вы правы, – задумалась я.
– Даже болван Юрьев[9 - Никанор Юрьев – личность историческая. На кавказских минеральных водах выполнял обязанности штаб-офицера Корпуса Жандармов.] не сможет вам помешать! – добавил он сердито.
– Простите, не имею чести знать…
– Вы не обязаны знать каждого жандармского болвана! – категорично заметил доктор. – Он занят лишь разоблачением мнимых заговоров и не видит дальше своего носа!
Только теперь я вспомнила одну из бесед Константина и Майера. Доктор рассказывал, как однажды по хлопотам Юрьева его арестовали по обвинению в заговоре. С тех пор их отношения стали более чем прохладными. Я решила не уточнять, как Юрьев может помешать моим видениям помочь Константину. Майер вздрагивал при любом упоминании имени давнего недоброжелателя, и на его лице мелькала гримаса возмущения.
– Знайте, я на вашей стороне! – произнес доктор серьезно. – Беда в том, что вы не умеете доказывать наши доводы, но я всегда готов прийти на помощь! Поверьте, я умею убеждать…
В его голосе звучала суровость, адресованная ко всем, кто «не видит дальше своего носа». Я не смогла сдержать улыбку.
Доктор со вздохом взглянул на часы.
– Мне пора к одной почтенной графине, – произнес он, разочарованный тем, что вынужден прервать нашу беседу, – у нее…
Он задумчиво пробормотал что-то по латыни. Разумеется, я не стала просить перевода очередной редкой болезни, которые обожают находить у себя многие дамы и хвастать друг перед другом. Нередко доводилось слышать разговоры «у меня такая-то болезнь…» – название по латыни, «ой, помилуй Боже! А у меня такая болезнь!» – тоже название по латыни. Ольга вообще считает подобные беседы недостойными для дамы, не впавшей в старческое слабоумие.
Майер удалился, и я вновь осталась в одиночестве.
Глава 2
Предвестник чувств
Из журнала Константина Вербина
Меня проводили на квартиру, где остановился граф Апраксин. Офицер расхаживал по гостиной, его лицо было бледным и осунувшимся. В стороне у окна стоял мой старый знакомый Юрьев, ставший подполковником Шестого округа Корпуса Жандармов[10 - Империя была разделена на несколько жандармских округов. В 1837 г. был образован жандармский округ на Кавказе, получивший наименование 6-го округа.].
– Вы недавно приехали и не знаете о важном деле, которое под нашим началом собирался выполнить поручик Кравцов, – произнёс граф устало, опускаясь в кресло. – Для этого я и подполковник Юрьев прибыли в Кисловодск. Он должен был договориться с турецким князем Селимом ад-Хамидом, дабы тот отменил своё решение о помощи черкесам.
Мы с подполковником опустились в кресла напротив друг друга. Хоть я и привык к вечно озадаченному лицу Юрьева, но сейчас мой приятель выглядел особенно задумчивым и потерянным. Мне знакома подобная растерянность, когда приходится оказаться в водовороте непривычных событий, и вдобавок должно принять спешное решение или немедля найти разгадку сложной задачи, запутанное условие которой написала жизнь.
– Подполковник Юрьев сообщит вам подробности, – продолжал Апраксин суровым тоном. – Случай очень щепетильный, если убийца не будет найден в ближайшие сроки, нам всем не поздоровится. Возможно, нам вменят то, что мы сорвали дело государственной важности… Разумеется, все подозрения пока падают на турка, но у нас нет никаких доказательств, чтобы предъявить ему обвинение, а бездоказательные выводы могут быть расценены как клевета и повлекут усложнение отношений с Османским государством, а они и без того неважные. Даже если мы раздобудем доказательства, политического скандала не избежать.
– Осмелюсь заметить, – произнёс я осторожно, – убийство может быть не связано с происками врагов Империи. У меня было одно дело в Петербурге, когда одного из лучших чиновников канцелярии убила ревнивая жена…
На мгновение лицо графа прояснилось.
– Дай Бог, чтобы ваше предположение оказалось верно, – произнёс он устало. – Но для того, чтобы выяснить мотив преступления, надобно сначала найти самого убийцу. Должно поторопиться, как вы понимаете, дело не терпит задержки!
Я отрапортовал, что рад приступить сегодня же.
Пожалуй, я бы не согласился с утверждением графа Апраксина, будто сначала следует схватить убийцу, а потом уже подумать о мотиве. Жизненный опыт заставил меня убедиться в обратном, нередко именно верно вычисленный мотив, помогает разоблачить хитроумного преступника. Не бывает убийств без мотива… Хотя, поговаривают, что в Англии появился безумец, убивающий людей ради забавы весьма изуверскими способами. Мне с трудом вериться, что на свете встречаются подобные мерзости, даже черкесские «хищники» не замечены в подобных злодействах.
– Не беспокойтесь, старина, – сказал мне Юрьев, когда мы покинули генерала. – Вы не были причастны к нашему делу, с вас спроса не будет.
– Мой друг, – улыбнулся я, – мне ещё рано хоронить себя в маленькой провинциальной усадьбе, что ждёт меня, если я не найду убийцу в течение недели и зарекомендую себя как непригодный.
Подполковник кивнул.
– Тело нашли на рассвете, – сказал Юрьев. – Меня не отпускает мысль, что это дело рук наёмных убийц турецкого князя, – он взглянул на часы. – Нам уже назначено время для встречи с ад-Хамидом. Думаю, будет разумнее начать именно с этой беседы…
* * *
Селим ад-Хамид, гладко выбритый, одетый по последней европейской моде черноглазый мужчина среднего возраста, поприветствовал нас в изысканной восточной манере. Как оказалось, он весьма недурно говорит по-русски, лишь изредка запинаясь, вспоминая нужные слова. Я знал, что нынешний султан, Махмуд II, пытается привить европейскую культуру своему народу, хотя подобные нововведения вызывают явное недовольство не только среди консервативных простолюдинов, но и в кругах религиозных аристократов.
– Ваш посланник говорил со мной, – произнёс турок. – Он нанес мне визит после бала. Я угостил его кофе, весьма любезно побеседовав, мы мирно расстались… Я согласился на предложение вашего посыльного, ведь у него было то, что мне надобно…
Турок сделал паузу, дабы увидеть, понимаем ли мы его намёк. Хамид догадывался, что мы в курсе его дел.
– Как долго длился ваш разговор? – спросил я.
– Не более получасу, ваш посланник прибыл ко мне после часа ночи. Он принёс мне то, что надобно, – ещё раз намекнул Селим. – Мое сердце скорбит по вашему воину. Я думаю, он был хорошим человеком…
В гостиную вошла весьма привлекательная молодая особа яркой восточной внешности, невысокая, тоненькая, одетая по-европейски, но по светскому мнению весьма скромно – в закрытое темное платье с кружевным воротником, открывающим лишь тонкую шейку. Поприветствовав нас грациозным реверансом, восточная барышня направилась к столику у окна, где лежала книга.
– Моя воспитанница, Надин, – с гордостью представил ее Селим. – Обедневшие родственники согласились отдать мне свою дочь под опеку…
Похоже, турецкий гражданин легко смекнул, насколько в европейских странах ценят женскую привлекательность, поэтому и решил взять хорошенькую родственницу в сопровождающие.
– Надин весьма умна и образована, – похвастал он, – я пригласил к ней великолепных учителей! Она в совершенстве знает французский, немецкий, английский, русский и арабский. А как прекрасно Надин играет на рояле! Я право, не восточный тиран!
Надин смущенно опустила взор. Опекун жестом велел ей покинуть гостиную, и восточная барышня покорно удалилась.
– Я знаю, что ваши нравы позволяют родственнику говорить в обществе о поклонниках девушки. Признаюсь, некий французский господин, по имени Жевье, занятый изучением Кавказа, влюблен в Надин, будто герой восточной поэмы! – произнес Хамид слащаво.
Он хитро улыбнулся.
– Увы, наш воздыхатель не барон и не граф, – турок разочарованно вздохнул, – полагаю, вам не составило труда догадаться, что моя красавица заслуживает самой выгодной партии…
Он широко развел руками.
– Как я понимаю, Жервье посватался к вашей племяннице? – решил уточнить я. – Надин благосклонно отнеслась к его вниманию?
– Нет, что вы! – с восточным порывом ответил наш друг. – Надин очень умна, она не обратила никакого внимания на ухаживания Жервье. Все его попытки добиться благосклонности встретили лишь безразличие Надин. Поймите, у восточных барышень иное воспитание, их нельзя завлечь красивыми речами и изящными манерами, они видят человека изнутри!
Турецкий господин весьма настойчиво предложил немного задержаться, дабы провести время за непринуждённой беседой, и нам нелегко удалось отказаться от восточного гостеприимства.
– Кравцов договорился с турком, – сказал Юрьев, – но, возможно, Селим не захотел отобрать у него силой то, «что ему было надобно»… В этом случае дело государственной важности бесславно провалено…
В голосе подполковника звучала обреченность, мой приятель выражал готовность принять праведный гнев начальства.
