Разрабатывались новейшие технологии, перенимался передовой опыт, как улучшить приготовление соломы, повысить ее питательность. Но результаты, как правило, не радовали. Животные не получали необходимого минимума питательных веществ. Такой корм не давал прибавки ни молока, ни мяса.
Руководители и специалисты рекомендовали все земли занять под пашню. Пастбища уничтожались. Увеличение посевных площадей не давало нужной отдачи. Хлеборобы как следует не обрабатывали землю, своевременно не убирали урожай.
Первый секретарь занялся расширением участков сеяных трав, кукурузы, зеленой смеси на корм скоту летом. Вопреки инструкциям и мнению специалистов районного агропромышленного объединения ввел черные пары.
Это привело к ощутимым результатам. Показатели зримо улучшались. Под большим нажимом заставил руководителей хозяйств очистить фермы от навоза. С органическими удобрениями, с введением чистых паров, работали круглогодично.
Руководители поняли живительную силу органики. Увеличивали ее объемы за счет добротной подстилки. Та же солома, которая считалась основным кормом для скота, теперь повышала выход навоза.
Существенную теоретическую и практическую помощь получал Николай Антонович от жены Веры – зоотехника по образованию.
Она тоже заметила ряд тенденций в животноводстве, которые мешали производству. В районе проводилась строгая установка – не допускать спада скота. Чтобы выполнить ее, специалисты запретили сдавать коров. В результате, в стаде находилось много буренок в возрасте более десяти лет. Такая корова не давала ни молока, ни потомства.
С приходом Клокова началась активная замена стада. Шли даже на риск. Отправляли на мясокомбинат старых животных, вместо них оставляли молодых, еще не проверенных.
Со временем стадо обновилось, создался резерв телочек. Поголовье не сократилось, наоборот, возросло. Резко повысились удои.
Постепенно к району возвращалась былая слава.
Территория его условно делилась на две зоны: более экономически крепкую и слабую, которую в народе называли арабской. Клоков предпринял ряд мер, чтобы поднять на одинаковый уровень экономическое развитие обеих зон.
За счет государственных капвложений начал прокладывать к экономически слабым хозяйствам дорогу с твердым покрытием. Но не допускал близких отношений с руководителями арабской зоны. Такая дружба была чревата разными неприятными последствиями. Зато с руководителями экономически крепкой зоны встречался за стопкой почти ежедневно.
Особенно подружился с председателями колхозов «Юбилейный» Валерием Ивановичем Скотником и «Дружба» – Юрием Петровичем Неведомским. Их колхозы находились рядом. Первый вместе с Неведомским учился в институте. Они знали друг друга. Когда Николай Антонович попал в район, сразу сошелся с институтским товарищем. Опирался на него в решении всех вопросов.
С приходом Клокова Скотника избрали председателем колхоза.
Неведомский познакомил первого поближе со своим другом. Тройственный союз окончательно укрепился, когда председатели поехали вместе с секретарем райкома отдыхать на юг. Воспоминания остались на всю жизнь.
Все было. И женщины, и водка, и рестораны. Правда, Неведомскому на прекрасную половину не везло. Тучный, страдающий одышкой и, наверное, больной на сердце, Юрий Петрович не пользовался их расположением. Даже рыжий маленький Первый казался на его фоне красавцем, не говоря уже о Скотнике – стройном брюнете.
Тогда пошли на тактическую уловку. Однажды Неведомский поделился с дежурной корпуса горем. Не любят его женщины. Придется деньги, которые брал на отдых, увозить домой.
Результаты превзошли все ожидания. В пансионате оказалось достаточно много сердобольных женщин. Вскоре Неведомский даже убегал от некоторых настойчивых поклонниц.
Так пролетел незабываемый месяц. Он окончательно скрепил дружбу Клокова, Скотника и Неведомского.
И сегодня Первый договорился встретиться со Скотником, чтобы позавтракать. Назначил встречу на довольно бойкой дороге. Чтобы ни у кого не вызывать подозрений, чем они занимаются.
Самолюбивому Скотнику пришлось около часа ждать секретаря. Начал нервничать. На его смуглом продолговатом лице появилась кислая мина. Привык, что обычно ждут его. А здесь все наоборот.
Его водитель (проверенный человек) прямо в салоне накрыл традиционный стол с водкой, вареным мясом, огурцами, луком, яйцами и т. д. Тоже нервничал: пища остывала.
Наконец на дорогу с твердым покрытием выскочил УАЗ. Резко затормозил на другой стороне шоссейки. Первый энергично пересек дорогу. Протянул маленькую, но крепкую руку другу.
Извинился за опоздание.
– Забодали своими вопросами, еле вырвался, – пригладил непокорный ершик рыжих волос.
– Ничего, – успокоил его Валерий Иванович, хотя до этого сильно нервничал, что его заставляют ждать: дел в колхозе невпроворот, да и самолюбие его было задето.
– Вижу, что нервничаешь, – не согласился с ним Николай Антонович, расстегивая полы серого костюма и удобнее устраиваясь в салоне. – Действительно не мог. Забодали. В совхозе «Восход» пало около ста свиней. Это – ЧП! И не только для хозяйства, но и для района. Еще неизвестно, как среагируют на этот факт в области.
– Это ж надо! – не на шутку обеспокоился Валерий Иванович. – Нам всем может не поздоровится, если произойдет эпидемия!
В его хозяйстве имелся большой свиноводческий комплекс. Он испугался, как бы болезнь из совхоза «Восход» не перекинулась на их колхоз.
– Срочно отправил ветработников в совхоз, пусть разберутся, примут меры. Эпидемия может распространиться на весь район, – озабоченно промолвил Николай Антонович,
– В совхозе есть свои специалисты, они что – не знали, что творится с поголовьем?
– Уже сделал втык директору, а то возомнил себя крупным начальником и специалистом. Без указаний райкома все вопросы решал. Вот и дорешался. А я его предупреждал: держи ухо востро. Ведь совхоз специализируется на выращивании скота, плотность которого самая высокая в районе.
– Для того и щука в реке, чтобы карась не дремал, – поддержал партийного руководителя Валерий Иванович, который за несколько минут общения с Клоковым забыл об уязвленном самолюбии, что долго пришлось ждать секретаря. Зато теперь получил возможность узнать из первых уст последние новости в районе.
Мужчины расположились на заднем сидении, разделенные клеенкой, на которой стояли спиртные напитки и закуска. Услужливый водитель за баранкой время от времени спрашивал, что им надо. А то и просто добавлял хлеба, колбасы, мяса.
Открыли бутылку водки, налили почти по полному стакану. Выпили под неизменный тост «быть добру», тщательно закусывали проваренной говядиной, которая еще окончательно не остыла, отдавала приятным теплом.
Мужчинам похорошело. В их головах опять появились отвлеченные мысли, как и вчера, когда спиртное лилось рекой, когда почти бесперебойно звучали одни и те же тосты.
Продолжали вчерашние разговоры, делились мнениями о встрече с обкомовскими ребятами. В стране идет перестройка. Что это? Кратковременная кампания, которых было бесчисленное множество, или действительно грядут какие-то существенные перемены.
Ведь по-старому жить нельзя. Весь мир смеется. Партийные вожаки, что ни слово, то «как учил нас великий Ленин» или «как сказал Леонид Ильич». Без вождей шагу никто не ступит. А на кого равняться, если тот же Леонид Ильич слова без бумажки не скажет. Говорит с таким трудом, что, кажется, челюсть отвалится.
Иное дело Горбачев, приятно смотреть как легко и непринужденно, без всяких там бумажек общается с народом.
– Честно говоря, не понимаю, к чему приведет демократия и перестройка, – сказал Клоков, откинувшись на спинку сиденья и неторопливо закусывая натуральными продуктами, так, чтобы не испачкать костюм. – Пока идет одна болтология. Даже предположить не мог, что Генеральный секретарь так любит болтать. А люди слушают. Развесили уши.
Клоков с минуту помолчал, тщательно пережевывая говядину.
– И сильной руки нам уже не видать, – промолвил в раздумье.
– А нужна ли она, у нас уже есть опыт – Сталин, сколько людей перемолол, сколько судеб искалечил, – ответил Валерий Иванович, устремляя на Первого взгляд темных глаз.
Клоков значительно старше Скотника. Помнил первые послевоенные годы, нищету и разруху, видел, как с каждым годом улучшалась жизнь населения. В селах строились новые дома, животноводческие комплексы, машинно-тракторный парк пополнялся мощной современной техникой. Вырос в этой системе, видел ее недостатки, за бутылкой водки любил критиковать начальство, но иного строя в государстве не представлял. Считал, что советская власть пришла навсегда.
Валерий Иванович недавно начинал трудовой путь. После окончания сельскохозяйственного института пришел работать в один из совхозов, при помощи тестя стал заместителем директора, то есть секретарем парткома. И уже в бытность Клокова его назначили председателем колхоза. Сейчас держался за должность. Всеми силами пытался навести порядок в хозяйстве, хотя сам никогда не делал черновой работы. Выполнял установку партии: кадры решают все. Поэтому повышал их ответственность за положение дел.
Воспринял как подарок судьбы свое соседство с Неведомским, который знал Клокова. Через посредничество с последним познакомился с Николаем Антоновичем более близко.
– Зато превратил лапотную, безграмотную Россию в мощное высокоразвитое государство, выиграл такую кровопролитную войну, – продолжил Николай Антонович.
– На костях отцов и дедов, – добавил председатель. – Может поэтому стоит перестраиваться, чтобы покончить с культом личности, обрести настоящую демократию.
Мужчины перестали жевать, устремили свои взгляды на лобовое стекло. Впереди простиралось до бесконечности серое асфальтное полотно. По сторонам виднелись поля ячменя и пшеницы с крупными наливающимися колосками, высокие зеленые стебли кукурузы, островки лесов.
Дорога прекрасно просматривалась. Опасаться нечего. Пока перекусывали, проехало несколько машин. Не боялись лишних свидетелей. Закрывали дверку автомобиля и продолжали беседовать.
