Возвращение 2

Матвей молниеносно отскочил, и это спасло ему жизнь, потому что Егор не разрезал ему внутренние органы, а только полоснул по рёбрам. Но Матвея крутануло от этого касания в вихре капель крови, он отлетел в сторону, упал.

– Огонь! – закричал командир спецназа.

Меги, следуя за первым атакующим, бросились на людей. Пули врезались в их броню, замедляя смертельную схватку всего на секунды.

– Егор, стой! – Матвей вскочил, не ощущая боли, ринулся ему наперерез.

Мегистотерий снёс его грудью, так что парень снова отлетел, проехал по земле, тормозя коленками, но вскочил, опять побежал к брату. И мег, издав злобный рёв, переключил всё внимание на отчаянного человека рядом с собой.

За спиной Спецова кричали:

– Ложись, ложись!

Но Матвей не мог. Спецназ стреляет! Они убьют Егора! Решения не было, никакого. Он просто встал между людьми и монстром, который точно не промахнулся бы с ударом во второй раз!

Мег ринулся в атаку, но…

Матвей не дышал, не понимал, что происходит. Вдруг прекратилась стрельба. Только сквозь гул в голове от бешеного потока крови, захлёстывающего мозг, слышались голоса.

Приятный женский говорил:

– Оружие опустить, всё в порядке.

– Господи, Лазарева, как вовремя, – со вздохом облегчения отвечал Третьяков.

Было слышно, как щелкают предохранители, возвращая оружие спецназовцев в безопасный режим.

– На три часа одних оставила, и уже ЧП, – говорила женщина.

– Да вот этот, придурок, блин! – выругался Паша.

Третьяков видел, как Анна прыгнула с борт-площадки. У него даже сердце замерло на мгновение. Не знал же, что Лазаревой прыгать так не в первой, и не учёл часть состоявшейся мутации. Мышцы и кости Анны функционировали теперь по-другому. Так что с возможностями организма всё в порядке, надо только знать технику выполнения такого прыжка. А её уже опробовал Багиров, сиганув когда-то с края чаши до самого дна.

Анна пару раз оттолкнулась стопой от остей, пересекающих пространство, меняя вектор движения и срезая скорость падения. Добралась до места едва не случившейся трагедии секунд за двадцать.

Паша подошёл к неподвижному Спецову, со злостью пихнул его кулаком между лопаток:

– Эй, отомри!

Вот повернётся и можно прям врезать.

Но Матвей так и стоял, поражённо глядя на то, как мегистотерии возвращаются на место и укладываются бок о бок. Они едва касались головой пола, как глаза закрывались и дыхание выравнивалось. Засыпали почти мгновенно. Только его брат… так и стоял перед ним, глядя сквозь него пустыми глазами.

Морды Егора внезапно коснулась рука. Матвей повернул голову, увидел лейтенанта Лазареву, на шее которой ярко-ярко светилось БПУ. Она улыбнулась, сильно растёрла морду мега ладонями:

– Всё, Егор, спать, спать.

Монстр отошёл к остальным, улёгся с краю.

– Господи… – хрипло выдохнул Матвей, и колени наконец подкосились.

Он рухнул на Третьякова.

Паша, подхватив Спецова, понял, что бить его ещё успеется. Через разрывы на форме лейтенанта обильно шла кровь.

– Галя!.. – крикнул Третьяков.

Та подскочила с аптечкой:

– Чего ты кричишь? Я здесь.

Анна тоже села рядом, расстегнула на Матвее полевой китель.

– Ничего, жить будешь, – сказала она, осмотрев четыре глубокие полосы через всю грудь, – просто царапины, заживут.

Прибежал полковник Мун, выдохнул с облегчением, увидев живого лейтенанта:

– Ну, ты и дурак, парень. Что он сделал-то?

– Коснулся, – ответила Анна.

Паша вколол Матвею антибиотик, пока Галя распыляла на раны медицинскую пену.

– Сработала реакция на прикосновение человека, – уточнила Анна. – Мы здесь всё ещё враги. Терпят нас только по приказу. А без него не очень.

– Ясно, значит, надо в правила внести, – кивнул Олег. И сразу повернулся к людям: – Пока устно: мегов не трогать! Вообще не трогать! Даже не дышать на них! Сейчас информ.доску повесим!

– На входе, – заметил командир спецназа, – чтобы все видели.

– Так и сделаем, – сказал Олег. – Не хватало нам вот таких инцидентов.

– Полковник Мун, – внезапно подал голос Спецов.

Он забрал из рук Гали фибропластическую повязку, похожую на влажную салфетку, наляпал её себе на грудь, прямо сверху на пену, запахнул китель и встал.

– Лейтенант Матвей Спецов по вашему приказанию прибыл в рабочую группу ТАГ.

– Ты у меня сейчас убудешь! – со всей душой рявкнул Олег. – На хрен мне тут не нужны такие герои!

Дыхание у Матвея перехватило в ту же секунду, он замер, испуганно глядя на полковника.

– Чего ты полез к ним?! – орал тот. – Мегов не видел?!

Анна с сомнением взглянула на лейтенанта:

– Ещё раз? Спецов?

– Да, – Матвей быстро закивал головой, – да, да, мы братья. Родные.

Анна удивлено вскинула бровь.

– Лейтенант Лазарева, простите, я не должен был… – задыхаясь от волнения, говорил Матвей, – но это мой брат. Мы с ним вдвоём остались в первый же день…

– Спецов, была бы бойня! – Муна история не разжалобила. – Десяти мегов достаточно, чтобы всех тут порвать за минуты!

– Мне жаль, – Матвей никак не мог взять дрожащий голос под контроль. – Этого не повторится!

Анна покачала головой, наблюдая за ним. Эмоциональный парень. Таким здесь работать нельзя. Но всё-таки… быстро делать выводы тоже нельзя. Анна видела рывок Спецова прямо к монстру под пулями. Ничем бы это не помогло, конечно, но действовал он во спасение. Мог погибнуть от пули, мог от зубов мега. Считай, своей жизни не пожалел дважды. А это в нынешнем мире дорого стоит. Надо парня оставлять.

Лазарева кивнула, посмотрела на Муна:

– Олег Кимыч, случайная ошибка по незнанию. Мы и сами не думали, что касание человека даст такую реакцию. Вот теперь новое правило у нас.

Мун отвернулся, выругался:

– Твою мать, нового конструктора ждать будем долго.

– Новый вам не нужен! – выпалил Матвей. От страха вылететь отсюда, он начал говорить очень быстро: – Я знаю, что за схемы вы нашли. Это точно не удалённые файлы, и они действительно намеренно раскиданы по системе, но кое в чём они всё-таки стыкуются с сердечным кораблём. Где у вас оперативный штаб? Я всё покажу.

Скорость речи рассмешила Анну.

– Ну, вы даёте, лейтенант, везде успели, – засмеялась она.

Мун ещё сомневался, хмуро глядя на Спецова, но наконец сказал:

– Медики прибудут через час. Покажешься им, понял?

– Так точно.

– Не вырубишься, я надеюсь, до их приезда?

– Никак нет.

Олег отвернулся от Матвея, кивнул командиру спецназа:

– Увидишь его возле мегов, стреляй.

– Понял, – засмеялся тот.

Шутка полковника Муна разрядила напряжение.

– Всё, меры приняты, – сказал он людям, – работайте спокойно.

Инженеры пошли обратно к столам, матерясь по дороге, и поглядывая на новичка. Хорошо начал. Похоже, устроит этот парень тут, если задержится, конечно.

Но через пару часов стало ясно, что задержится. Матвей разложил по полочкам всё, что понял, и когда всё вместе оценили, Олег отчасти забыл об инциденте. Подходил сеанс связи со штабом округа, и едва на экране возникло лицо дежурного по связи с ульем, полковник Мун произнёс:

– Генерала Королёва, срочно.

***

Дубравин оставался в Екатеринбурге. Занял кабинет Королёва. Вместе с ним только успевали на звонки отвечать. Из генштаба трезвонили каждый час, требуя новости. Особенно научный департамент достал. Там комитет учёных капал на мозги президенту, чтобы ТАГ начала разбор корабля.

Сейчас у них было много вопросов. И все главные. На каком топливе летает сердечный корабль? Предположительно это антиматерия. Предположили ещё в самом начале из-за невероятной скорости «хозяев». И сейчас всё научное ведомство сидело на иголках, в ожидании подтверждения того, что сердечный корабль заправлен антивеществом. На Земле в коллайдере удалось создать пару грамм бесценного антиводорода, интересно, сколько тонн антиматерии закачано в баки корабля?

Зная это, второй вопрос: можно ли создать за столь короткий срок, который остался до прибытия пришельцев, наши двигатели на этом топливе и наши самолёты, с возможностью выхода в космос для боя хотя бы на орбите? Сами орбитальные самолёты конечно разрабатывались, но пока всё упиралось как раз в двигатели и топливо.

Через пару часов обещали собрать заседание учёного совета, доложить президенту о первых выводах. А Дубравин решил остаться в штабе округа. Поучаствовать в совещании отсюда. Так что сейчас просматривал отчёты наземной наблюдательной службы и центра разведки космоса об охотниках.

За этими кораблями следили неотрывно из всех оборудованных мощной оптикой пунктов наблюдения. Но самих охотников мало интересовало, что там внизу у аборигенов. Эти малые боевые суда вели патрулирование, держась на низкой околоземной орбите примерно на двухстах километрах над планетой. Помимо вынужденного уничтожения попадающего «в их широты» космического мусора, мешающего полёту, они занимались наблюдением и выслеживанием только важных для себя целей.

Охотники не реагировали на пролёты истребителей и вертолётов, не вмешивались в сражения на земле. Но распознав самолёт радиосвязи – уничтожали. Также поступали с ракетами, выводящими спутники. Это значило, что их задачи – наблюдение, изучение возможностей аборигенов, закрытие космической связи.

Атаки истребителей ВВС на охотников ни к чему не привели. Эти корабли, облачённые в чёрный монолитный корпус без единого видимого отверстия, кроме сопел двигателей, могли просто подняться выше, если не хотели боя. Едва самолёт выходил в огневую позицию, охотник улетал в космос. Преследовать его там было невозможно.

Но так выходило не всегда. При серьёзной атаке звеном, если истребители мешали работе охотника по уничтожению какого-либо объекта подпадавшего под его цели, корабль отвечал на атаку электромагнитным импульсом или направленной инерционной волной. И за всё время не удалось сбить ни одного охотника. Да и с ульями успеха не было.

Но вот, наконец, захвачен ИОС на поверхности. И то, благодаря «безумству храбрых» – Бестужева, Багирова и Лазаревой.

Министр обороны просматривал отчёт Анны. Она успела кратко написать его, пока летели в улей. Проснулась, нашла капитана Багирова в камере, два дня делала ему уколы, вернула в сознание, поехали в Костанай, нашли майора Бестужева, убили Альфу. Бестужев захватил улей.

Примерно так. Ничего лишнего.

– Не знаю, возможно ли повторить, – думал вслух Дубравин. – У нас на территории страны шестьсот с лишним ульев. Теперь знаем, что захват возможен. Но нужно готовить агентов. Таких, как Бестужев.

– А таких нет, – Королёв сел напротив. – Такой характер и склад ума, как у нашего майора, не привьёшь.

Сергей Васильевич покачал головой:

– Дело-то не в характере.

– Как раз в нём, – возразил Королёв. – Чтобы начать подготовку агента надо инфицировать человека, потом ввести в него программу обратной мутации, выбить из головы эмоции, чтобы контроль улья не понял, что казачок засланный. А потом шпион должен атаковать Альфу в улье. Ты представляешь это?

Валерий Михайлович взял свой личный планшет со стола, нашёл видео файл, который оставил себе на память и включил.

Генералы ещё раз посмотрели, как два бета-мегистотерия, вдвоём, с огромным трудом всё-таки завалили одного Альфу.

– И это получилось потому, что Бестужев предварительно вырвал из него сбрую вместе с БПУ, – сказал Королёв. – А если б так не сделал, то наших парней разорвали бы там на месте. Если шпион нападёт на Альфу в улье в окружении тысяч особей, от него и куска не останется. Плюс, сейчас мы можем рассчитывать только на зета-особей. А они против Альфы…

– Н-да, – задумался Дубравин.

Это тоже вопрос. Ведь Альфы уже набрали себе штат офицеров, а ульи в глухой обороне ждут своих хозяев. Набор бойцов в армию не идёт.

– В Костанае есть беты, – размышлял министр обороны. – С введением программы Бестужева, можно рассчитывать на них.

– Навряд ли, – возразил Королёв. – Они беты своего ИОСа. С чего им являться в чужой, если свой цел и невредим? Нарвёмся на интерес Альфы другого улья.

– Тоже верно, – кивнул Дубравин. – А если атаковать ИОС? Выпустить бета-особей, чтобы выдали себя за выживших, и присоединились к другому улью?

– Не знаю, это надо продумать, – Королёв отрицательно покачал головой. – Разрушим улей, куда денем пятьдесят тысяч мегов? Убьём? Если не убьём, то чем кормить будем? Где разместим? Это ж монстры, просто на пастбище не выпустишь.

Дубравин тяжело вздохнул:

– Да, Валерий Михайлович, торопиться не будем.

Он взглянул на часы:

– Сеанс с ульем.

Вспыхнул экран напротив стола. Возникло изображение командного отсека сердечного корабля и толпы народа перед видеокамерой.

– Что-то вас много, – нахмурился Королёв.

Уже понял, что неспроста. Обычно, обстановку докладывал Мун. Один. А сейчас он сам, Лазарева, новый молодой лейтенант с нашивками ВКС, почему-то в порванной форме и явно в медицинской повязке, проглядывающей в четырёх разрезах, сержант Понева на заднем фоне, кто-то из инженеров ТАГ.

– Это что такое? – спросил Валерий Михайлович, глядя на лейтенанта.

– С ним всё в порядке. Сейчас мы вам кое-что покажем, – Мун кивнул своему оператору связи. – Рабочие столы синхронизируйте нам.

В кабинете Королёва мониторы отобразили схемы, открывающиеся в нескольких окнах.

– На что мы смотрим? – спросил Дубравин.

– Мы ещё сами не во всём разобрались, – сказала Лазарева. – Так что пока предварительный доклад о найденных «неопределённых файлах». Этих конструкций не имеется ни на нашем «Борхе», ни в улье, ни в портовых сооружениях. Но совпадение кое в чём всё-таки нашлось.

На экранах контуром обозначались вытянутые объекты, и внутри них несколько схематических изображений.

– Это похоже на коридоры внутри большого корабля, – сказал Мун. – Они совпадают по форме и размерам с нашими сердечными и малыми транспортными «колосками». То есть, известные нам два вида кораблей точно вписываются в эти коридоры. Сами схемы, которые вы видите, совпадают с контуром кораблей «хозяев». Судя по фотографиям, сделанным в момент их первого визита. Так что это те самые, которые были у нас полгода назад. И самое интересное…

На экранах побежали цифры, превращаясь в строчки протокола.

– Общими размышлениями пришли к выводу, что это протокол стыковки, – уверенно сказал Мун.

Брови Дубравина поползли вверх:

– Так эти схемы?..

– Это корабли «хозяев», – подтвердила Анна.

– А?..

– Лейтенант… – Лазарева кивнула Матвею, чтобы продолжил. Он им рассказывал всё это последний час, так что у него уже отрепетировано.

Спецов подхватил:

– На схемах мы можем различить несколько стыковочных систем в каждом корабле. Но пока не поняли что вот это…

Матвей вывел схему, похожую на изображение солнца или ромашки – круг и отходящие от него пятнадцать лепестков.

– Это отдельная конструкция. Самостоятельная. Имеет в себе все формы стыковочных систем. То есть может соединяться со всеми кораблями флота.

Королёв встал из-за стола, прошёлся по кабинету, внимательно поглядывая на мониторы, покачал головой. Анна поняла о чём он подумал. Но озвучил мысль министр обороны.

– Поправьте меня, если я не прав, – произнёс Дубравин. – Майор Бестужев… как это сказать без мата… ввёл нас в заблуждение?

Майор перед отлётом чётко сказал, что данных по кораблям «хозяев» в системе нет. Никаких. Но вот, пожалуйста.

Анна вздохнула:

– Ну, если без мата, то именно так.

Дубравин сердито покряхтел секунду:

– Что нам дают эти сведения?

И все посмотрели на Матвея. Парень вздрогнул:

– А… не много на самом деле. Мы теперь знаем, что флот включает как минимум три класса кораблей, если считать с нашими сердечными. Все они взаимостыкуемые. И в составе флота находится некий объект, неизвестного для нас назначения.

– Не помню, чтобы такой был в прошлый визит, – сказал Дубравин.

– Тогда этой «ромашки», скорее всего, с ними не было, – пожал плечами Матвей. – Её, возможно, и сейчас нет. Эти данные – протоколы автопилота для стыковки сердечного корабля с кораблями флота. И они содержатся в компьютере потому, что могут понадобиться в любой момент, но не обязательно в нынешний.

– И какой смысл скрывать от всех эту информацию? – хмурился Королёв.

– Понятия не имею, – честно ответил Спецов.

– Я не тебя спрашиваю, – усмехнулся Валерий Михайлович. – Ты с Бестужевым вообще не знаком. Анна, что скажешь?

Лазарева, сложив руки на груди, оглядывала схемы.

– Дмитрий что-то понял по ним, – сказала она. – Возможно назначение «ромашки», давайте так назовём.

У неё тоже взгляд останавливался именно на этом корабле, или что бы это там ни было.

– По этим сведениям ничего понять нельзя, – возразил Матвей. – Их мало, они не полные.

– Ну, значит, предположил и решил проверить, – вздохнула Анна. – Бестужев всегда действует самостоятельно, мы за скоростью его мысли всё равно не успели бы. Валерий Михайлович, – она взглянула на Королёва. – Будем думать. Прямо сейчас. Не успели заранее, потому что подходило время этого сеанса. Сейчас отключимся и устроим мозговой штурм.

Валерий Михайлович кивнул:

– Давайте. В остальном всё в порядке?

– Так точно.

– До связи тогда, – сказал Королёв. – Думайте.

Мун дал связистам отбой:

– Всё, закончили.

Экран в кабинете генерала погас, и Дубравин вздохнул:

– Ну, Бестужев…

– Лазарева разберётся, – уверено сказал Валерий Михайлович. – Она сама техник, инженеры рядом.

Министр обороны молчал секунду, потом серьёзно заметил:

– У Лазаревой что-то задач слишком много для лейтенанта. Капитана присвоим.

– Майора, – предложил Королёв. – Всё-таки Альфа.

– Хорошо, – согласился Дубравин. – За особые заслуги. Нынешние и будущие. Обрадуй её на следующем сеансе.

***

Едва погас экран, Анна развернулась к остальным:

– Ну что, приступим. Задача: понять, что такого увидел майор Бестужев в этих данных, что ни с кем не поделился.

Лазарева оглядела схемы на экране.

– Что за корабль или устройство в составе флота имеет все варианты стыковки со всеми видами кораблей? Пятнадцать лепестков, – Анна обвела их пальцем на планшете. – Одновременно может быть присоединено пятнадцать кораблей. При этом «ромашка» самостоятельная, ни с чем не сцеплена. А значит, есть собственные двигатели.

– То есть, это всё-таки корабль, – кивнул Матвей.

– Какого-то специального назначения, – думала вслух Лазарева. – Слишком отличается от остальных.

– На станцию связи не похожа, – Матвей сел на пол, положил планшет на ноги, листая схемы. – Зачем бы кораблю связи стыковочные системы всех форматов? Тут какая-то физика…

– То есть? – уточнил Мун.

– Для чего-то нужно физическое соединение.

– Какой-то общий координационный центр? – предположила Анна. – Для управления флотом. Флагман?

Спецов поднял на неё глаза:

– Нет. Это не объясняет физическое соединение.

Галя вздохнула:

– Пошла я за кофе. Без подзарядки думать не могу. Ань, принести тебе?

Лазарева на мгновение задержалась с ответом, потому что одно из слов Поневой внезапно натолкнуло на мысль.

Есть такой универсальный зарядник для сотовых телефонов, как раз с круглой серединкой и штекерами разных форматов по окружности.

– Может, заправка? – произнесла она, ещё не до конца обдумав этот вариант.

– Заправка? А она не должна быть больше тогда? – спросила Галя. – Топливо для пятнадцати кораблей.

Матвей внезапно просиял. Буквально. Щеки покраснели от прилива крови. Он вскочил, выругался:

– Я дурак!

Мун вопросительно поднял бровь, но кивнул:

– Сам признался. Хорошо.

Спецов быстро пролистал схемы на планшете, вывел несколько на главный экран.

– Я же это заметил! Должен был понять! Анна Викторовна, вы правы, – быстро говорил он. – «Ромашка» не должна быть большой. Если топливо – антиматерия, то хранить её ни в чём кроме магнитного поля нельзя. Так что нужны только устройства сбора или создания антиматерии и непосредственно подачи её на корабли. Вообще, межзвёздные двигатели не совсем моя специальность, но я изучал…

Олег вздохнул, сложил руки на груди, взглянул на Анну. Лазарева улыбалась.

– Я за скоростью его речи, не успеваю, – пожаловался Мун.

Матвей его услышал, прекратил говорить, вздохнул и продолжил уже медленно:

– Из схем нашего сердечного корабля и «ромашки» понятно, что они тоже могут состыковаться.

– Ну, ну, ну? – Олег покрутил пальцем в воздухе. – Ну, набери обороты-то. Совсем сбросил.

– Да не угодишь на вас, – хмыкнул Матвей.

Он обвёл на экране планшета некоторые элементы:

– Это хвостовой отсек: буровая часть, система подачи субстанции, там же стыковочный узел, и так же вот это – какие-то специальные клапаны. И там же генераторы магнитного поля, такие, как мы видим вот здесь…

Матвей щёлкнул пальцами по схеме, где отображался пустой отсек, окружённый генераторами магнитного поля, ближе к серединной части корабля:

– Вот он. Вот наш топливный бак. Примерно на двадцать тонн. Именно в этой части корабля самое сильное магнитное поле, чтобы антиматерия не касалась стенок бака. В режиме набора топлива клапаны над генераторами открываются, формируется магнитный канал для закачки. При этом, как видно из схем, положение открытых клапанов возможно только при закрытых стыковочных карманах. И всё вместе это значит, что заправка корабля ведётся с внешнего заправщика только после того, как корабль к нему намертво пристыкуется.

– Ух ты, – подытожил Олег, – ну отдышись теперь. Значит, процентов на восемьдесят мы уверены, что «ромашка» – заправщик. Так, я сейчас вызову нам в команду тех, чья это специальность, а ты пока думай, как использовать это всё против «хозяев»?

Спецов пожал плечами:

– Взорвать. Возможно. Антиматерия, вступив в контакт с материей, уничтожит всё.

Анна замерла.

– Наверное… это то самое, – сглотнула она и поняла, что ноги не держат.

– Лазарева? Тебе плохо? – Мун отреагировал на выражение побледневшего лица Анны.

– Сейчас пройдёт, – Лазарева сделала глубокий вдох, и смогла наконец озвучить мысль, подкосившую колени: – Бестужев просил разведоперацию, но либо действительно хотел провести разведку, либо понял всё, что мы сейчас поняли, и решил, что надо попытаться уничтожить заправочную станцию. Гад! Да лучше убила бы! Сама! И Костю ещё с собой забрал!

Анна даже не заметила, что последние слова тоже говорит вслух.

Матвей удивлённо смотрел на неё, но полковник Мун показал ему жестом, чтобы ничего не спрашивал. И Спецов, прижав планшет к перевязанной груди, просто ждал, пока у лейтенанта Лазаревой пройдёт какой-то приступ гнева.

Анна наконец взяла себя в руки, выдохнула.

– Всё понятно, – хрипло сказала она. – Майор Бестужев сделал то, что посчитал нужным. Спецов, присоединяйся к инженерам ТАГ. Там группа работает над открытием доступа к топливной системе и двигателям. Они тебе все трудности расскажут.

– Что, попасть внутрь не можете? – внезапно произнёс Матвей, и на лице появилось выражение, как у человека, который знает что к чему, когда другие не знают.

Анна всё-таки улыбнулась этому лицу:

– Выскочка, у тебя идеи есть?

– Есть, – кивнул Матвей. – Бак у нас на двадцать тонн. Это… ну, на десятки тысяч мегатонн в тротиловом эквиваленте. Я бы удивился, если бы была возможность его открытия. Если столько антиматерии вступит в реакцию с веществом, у нас тут исчезнет весь Казахстан. И часть России вместе с ним.

– А?.. – Галя удивлённо хлопнула глазами. – Что, вот прям так?

– Прям так.

Анна покачала головой:

– А так не должно быть. Ты же говорил, всё зависит от магнитного поля. Но вот его давайте не трогать. А железку-то должно быть можно открыть.

– Теоретически возможность входа есть, – согласился Матвей. – Но как в ядерном реакторе – только до определённых пределов и со всеми мерами предосторожности.

Лазарева усмехнулась:

– Это мы без тебя поняли, умник. Вот эту возможность как раз ищем. Присоединяйся. Но сначала кое-что сделаем. Готов вернуть брата?

Матвей кивнул раньше, чем осознал суть вопроса:

– Да.

И замер под серьёзным взглядом Анны.

– Отношения между вами хорошие были? – спросила она.

– Да. Очень. Всегда, – взволнованно подтвердил Матвей.

– Встал бы под пули за тебя? Как ты сегодня.

– Да, – уверено ответил Спецов.

– Хорошо, – сказала Анна, – но будет тяжело. Ему. Очнётся в теле монстра, вспомнит всё, что с ним было. А значит, заново переживёт момент, когда его инфицировали.

Матвей кивал на каждое слово:

– Я понял. Буду рядом.

Лазарева на это рассчитывала и была уверена, что нужен человек, которого знаешь и любишь. С Костей у них всё получилось, потому что они знали друг друга, и, вернувшись «в себя» он оказался рядом с тем, кому доверял. Но Анна помнила, что чувствовал Багиров. Он не хотел быть монстром ни секунды. Это его убивало. Только чувство долга по отношению к ней не позволило ему погибнуть.