Волчий Рубин: Город Призраков

Часть 1

Враг словно призрак без лица,

Мы будем драться до конца.

«Ария»

Глава 1.1.

Гаэтано размышлял. Принятое решение о прекращении «крестового похода» было неправильным, но другого выхода из ситуации кардинал не видел. «Ничего. Уйдём, Чезаре освободят, а мы вернёмся», – зло думал он, упершись лбом в ладони и прикрыв глаза. Это подавала голос бессильная ярость против нечисти, так ловко ударившей в единственное слабое место главного инквизитора. Рассудок же невесело возражал: «Не освободят его. Да и армию такую ты заново не соберёшь. Простой народ любит победителей и не пойдёт вслед за тем, кого один раз вынудили отступить. А одних гвардейцев не хватит».

Кардинал вздохнул, поднялся и заходил по кругу вдоль полотняных стен. В движении и мысли начинали бежать быстрее. Выход из мышеловки нашёлся быстро, но вот путь к нему обещал быть тернистым и долгим. Если его вообще можно пройти. Причём главная роль в осуществлении плана принадлежала другим людям, которых Гаэтано не мог полностью контролировать. И самым слабым, равно как самым важным местом был Лоренцо. В который раз. Инквизитора в последние месяцы и так не оставляло беспокойство, что он стал чересчур во многом полагаться на заместителя, так недалеко и до зависимости от собственного подчинённого. Поэтому кардинал повышагивал туда-сюда ещё немного, прикидывая, не покажется ли на мысленном горизонте другое решение проблемы. Но – увы! – первоначальная идея так и осталась единственной.

Время играло против Гаэтано, и он не стал более медлить.

– Наш единственный козырь – Волчий Рубин, – кардинал начал подготовку издалека. – Если заполучим артефакт, то мы будем диктовать условия, а не стая.

Лоренцо смотрел утомлённо. Бесконечные совещания успели изрядно поднадоесть. Он только что вернулся со сбора гарнизона, на котором объявил о сворачивании лагеря. Солдаты, особенно ополчение, восприняли новость на ура, не посчитав нужным хоть для приличия повозражать. «Самое смешное будет, если кардинал передумал, и мне придётся идти и сообщать, что приказ отменяется. Придётся силу свою применять, чтобы бунт предотвратить, и её может даже не хватить…»

– Я решил, – Гаэтано слегка замялся, – отправить обоих пленников в Город Призраков, чтобы они принесли камень нам.

«О, Господи!» – санктификатор, всегда уважавший начальника за недюжинный ум, внезапно засомневался в душевном самочувствии главы Святой Палаты. Он не стал в тысячный раз приводить одни и те же аргументы, о том, что невозможно проконтролировать столь ненадёжных посланцев и что местоположение древнего города инквизиции известно крайне приблизительно: прочёсывать дубраву можно не один месяц.

Не дождавшись никакой реакции, кардинал уточнил свою мысль:

– Конечно, они захотят обмануть и отдать Рубин оборотническим магам или вовсе не рисковать жизнями в проклятом месте. Мы не можем отправить с ними конвой, он не пройдёт сквозь земли нечисти. Но… есть способ принудить безбожников выполнить задание.

Лоренцо послушно задал вопрос, которого от него ждали, чтобы не затягивать разговор:

– Какой способ?

– А вот об этом ты знаешь лучше меня. Существует некое заклинание, позволяющее следить за перемещениями того, на кого оно наложено. И есть колдовство, подчиняющее волю человека и подталкивающее его к исполнению приказанного. Я ничего не напутал? – прищурился Гаэтано.

Среди римских инквизиторов Лоренцо заслуженно считался главным специалистом по магии. Он перечитал все запрещённые трактаты, посвящённые колдовским искусствам, и большинство протоколов допросов казнённых магов, а также в течение своего пребывания в должности главного санктификатора лично беседовал со всеми арестованными по подобным обвинениям. Правда, коллеги считали, что он это делает из религиозного рвения, чтобы, так сказать, знать врага в лицо и наиболее эффективно применять возможности божественной молитвенной силы. На самом деле Лоренцо пытался разобраться в самом себе.

Поэтому его нисколько не удивило, что кардинал обратился за консультацией к нему.

– Всё верно, ваше высокопреосвященство. Такая магия есть, но она сложна, и не всякий колдун способен такое сделать. Где вы за такое короткое время рассчитываете найти еретика, который сможет и захочет помочь в наложении чар? – Санктификатор подивился находчивости патрона. «Надо же, что замыслил! Против магов – их же оружием. Но практически неосуществимо. А жаль, идея хороша…»

Тень улыбки промелькнула по губам Гаэтано. Смотрел он на подчинённого с хитрым прищуром, и почему-то Лоренцо стало неуютно. Казалось бы, за столько лет можно было привыкнуть – взгляд кардинала всегда трудно было выдержать. Но в эту минуту на санктификатора отчётливо повеяло опасностью, в груди поднялась знакомая тёплая волна магии.

– Лоренцо, зачем искать, если он сидит передо мной?

Хорошо, что собеседник успел отставить бокал с вином на столик, иначе непременно бы уронил или расплескал, выдав свои эмоции. Лицом однако он владел превосходно, поэтому после пары секунд паузы лишь изумлённо поднял бровь:

– Боюсь, я не успеваю за вашей стремительной мыслью, монсеньор.

Тревожно стучала кровь в висках, но страшно не было. У кардинала нет тузов в рукаве. Если Лоренцо сам догадался о природе своих способностей всего пару дней назад, то главе инквизиции знать об этом и вовсе неоткуда. Но адреналин заиграл в венах, и санктификатор начал ёрничать, создавая сарказмом защитную стену вокруг, чтобы не начать оправдываться.

Гаэтано продолжал сверлить визави взглядом угольных глаз, не пропуская ни малейшего движения мускулов у того на лице.

– Ты же можешь сделать это. Ты изучал в подробностях все преданные анафеме книги, ты знаешь, как творится подобная волшба.

– Ваше высокопреосвященство, я знаю теорию. Могу рассказать вам, если хотите. Но от этого ни я, ни вы не сможем заколдовать никого, потому что мы – не маги!

Наверное, что-то всё же выдало Лоренцо. Может, повышение тона в конце фразы, может, отведённый чуть в сторону взгляд, а может, кардинал блефовал, когда произнёс:

– Не ври, сын мой. Ложь – тяжкий грех. – Давно уже такие нотки, интонации духовного отца, не сквозили в его голосе при разговоре с заместителем. Обычно они общались на равных.

«Попался, – устало подумал Лоренцо, но сдаваться не собирался. – Где же я прокололся? Нет, не мог. Значит, монсеньор решил в допрос поиграть. Надавить авторитетом, а там, глядишь, я паду на колени и раскаюсь. Знаем, знаем мы все эти приёмчики. Сам, как никак, больше десяти лет в Святой Палате. Да и не в чем мне каяться. То, что люди изначально не смогли разобраться, в чём суть силы санктификаторов, не моя вина. И если десятки лет магия находилась на службе Церкви и превосходно справлялась со своей задачей, то зачем менять положение вещей сейчас? Чтобы мы окончательно ослабли и не могли ничего противопоставить колдунам-еретикам?» Вслух он в очередной раз отпарировал, выдав шутку на грани оскорбления:

– А что, монсеньор, вы можете колдовать? Никогда бы не подумал! – Пальцы заиграли на чётках, Лоренцо почувствовал азарт поединка. Пусть не магического, но от этого ещё более занимательного – ведь в словесных баталиях Гаэтано был мастером, а схлестнуться с сильным соперником вдвойне интереснее.

– Сейчас впервые поймал себя на мысли, что хотел бы на время приобрести такие способности, – абсолютно серьёзно заявил кардинал. – Это единственный способ выиграть в противостоянии с оборотнями. Неужели ты откажешься помочь, сын мой?

Лоренцо молчал, не зная, что ответить. Признавать свою магическую силу не хотелось. Это сейчас она нужна, а через неделю за то же самое на костёр отправят без сожаления. Но в глазах Гаэтано светилась почти мольба, и советник заколебался. Бусины скользили в ладонях, наполняя атмосферу металлическим привкусом силы. Во взгляде кардинала мелькнуло понимание, и санктификатор осознал, что тот тоже чувствует поднимающееся из глубин сознания волшебство.

– Я могу попробовать, но скорее всего не получится…

– У тебя получится, Лоренцо. Ты же самый сильный санктификатор инквизиции. Если не получится у тебя, то мне не на что больше будет надеяться.

Советник, ожидавший угроз и обвинений, был поражён смиренным голосом кардинала. «Что-то тут не так. Определённо».

– Приступишь прямо сейчас, сын мой. Ждать некогда. В твоём распоряжении будут двое еретиков. Они должны отправиться к оборотническому магу, подтвердить перемирие, освободить Чезаре, добраться до Города Призраков и принести Волчий Рубин нам.

Лоренцо поперхнулся вином:

– Не слишком ли много, ваше высокопреосвященство?! И по доброй воле такое совершить нелегко, а если под принуждением заклинания… Это будет стоить колоссальных сил и мне, и им, если вообще возможно!

В голосе главы Святой Палаты опять прорезалась сталь:

– Ты. Должен. Это. Сделать. – Пауза. – И да поможет нам Господь.

На сей раз кардинал принимал иномирцев на свежем воздухе. День выдался жарким, и в шатре скопилась духота, облегчения не приносил даже ветерок, задувающий в окошки. Поэтому все участники разговора расположились на поляне перед походной резиденцией монсеньора.

Арман ошеломлённо озирался по сторонам. Окружающие люди и вся обстановка говорила за то, что русский не сошёл с ума. По крайней мере описание инквизиторов и воинского снаряжения совпадало с видимым. Никакого огнестрельного оружия, только мечи, ножи, луки, необычная одежда, старинная утварь. То ли это сложно наведённая галлюцинация, то ли на самом деле правда… Как человек практичный Лерой пришёл к выводу, что и на бред надо реагировать так, как будто он реален, потому что собственные представления могут нанести вред не меньший, чем реальная опасность. «О’кей, средневековье так средневековье. Будем решать проблемы по мере поступления. Вот когда очнусь в смирительной рубашке, тогда подумаю, как из сумасшедшего дома выбираться».

Глава местной организации по преследованию инакомыслящих произвёл впечатление самодовольного орла, сытого, но ради развлечения поймавшего пару сусликов и лениво размышляющего – съесть или на завтра оставить. Короче говоря, крайне неприятное ощущение. Из разговора Арман понял немного, поверхностного рассказа Влада не хватило, чтобы разобраться во всём. Трепет в душе вызвало лишь одно название – Город Призраков, реальность которого они только полчаса назад обсуждали. Сразу проснулся исследовательский интерес к полумифическому поселению, хотя вообще-то особого интереса к истории француз раньше не испытывал. Категоричный тон кардинала раздражал, Арман вообще терпеть не мог, когда ему приказывали, особенно если приказ не был подкреплён хорошей оплатой. Но вообще-то особого негатива сама суть распоряжений не вызвала. Пойти в Город Призраков очень хотелось, а кому будет принадлежать драгоценный камень, его не слишком волновало.

«Эх, – взвыл про себя Влад, – поведут, как телка на верёвочке. Заклинания эти их проклятые! Как же надоело всё! Домой хочу! Туда, где правит не магия, а честная перестрелка!» Возразить главе инквизиции было нечего. На этот раз поймали их крепко, не вырвешься. Главный санктификатор, о коем Влад сохранил не самые лучшие воспоминания ещё со времени первого столкновения со святошами, в римской тюрьме, отлепился от дерева, о которое опирался спиной. Блеснули жарким бликом гематитовые чётки, температура воздуха, показалось, поднялась ещё на несколько градусов.

Лоренцо прикрыл веки над горящими огнём глазами. Пламя бушевало внутри черепа, распирая кости, не ограничиваясь теперь ладонями, как было раньше. Санктификатор впервые в жизни отпустил силу совсем, точнее, большей частью. Оставался очень слабый барьер, позволяющий прекратить колдовство в случае неудачи, слить неиспользованную магию в сторону, не причинив вреда себе и окружающим.

Как творится обычная магия, не святая, с которой он имел дело прежде, а стандартная, так сказать, он не имел представления. То, что описывалось витиеватыми метафорами в старинных трудах, помогало мало. Лоренцо знал слова, жесты и прочие второстепенные составляющие, но принцип оставался закрытым. Есть сила, он её чувствовал и готов был направить, но куда именно её приложить?

Перед закрытыми глазами танцевали цветные пятна, кружились блестящие вихри, свивались вместе и вновь разбегались спиральные ленты. Санктификатор абсолютно не представлял, с чего начать. Поэтому по многолетней привычке шевельнул губами, произнося первые слова «Pater noster». Молитва дала возможность сосредоточиться и увидеть цели. Вот они, двое безбожников. Лоренцо подивился, как когда-то мог сомневаться в их принадлежности к другому миру. Очевидно же – вон там свечение («Аура», – вспомнил он термин из какого-то трактата) другого оттенка. Совсем немного отличается, но явно видно же!

Итак, первый шаг. Подчинить себе. Защита у людей хороша, это ясно, у них на родине магии нет. Душа местных, особенно не очень сильных волей, всегда представлялась санктификатору податливой глиной. Влиять на магов и ведьм было труднее, потому что они сознательно блокировались, с большим или меньшим успехом. Здесь же – врождённый щит, искажающий любое магическое воздействие. Но это действенно, если нападение неподготовленное и неожиданное, если маг не знает, кто перед ним. По губам Лоренцо змейкой пробежала усмешка. И он ударил. Именно не надавил, как обычно, постепенно, а резко «ткнул в бок» защиты, туда, где сходились чётко различимые токи энергии. И полная картина чувств объектов раскрылась перед его взором.

В принципе то, что делал сейчас Лоренцо, не очень отличалось от применения божественной силы на допросах, к примеру. Вот только с помощью молитв можно воздействовать лишь на стоящего перед тобой человека, а стоит ему уйти, как благодатное действие прекращается. Это было главным слабым местом всех санктификаторов. Единственное доступное им долгосрочное заклинание – благословение, накладываемое на оружие. Люди такому не поддавались. В теории это объяснялось тем, что судьбы людские – в руках Божьих и не следует смертным посягать на то, что не по силам.

Лоренцо чувствовал себя святотатцем, когда из его уст полились слова забытого наречия, которым пользовались колдуны в качестве «костыля», помогающего достичь желаемого эффекта, если не хватало знаний или сил.

Реальный мир исчез, и остались только беспорядочно переплетающиеся цветные нити. Хаотическое мельтешение вызывало тошноту, инквизитор терпел, сколько мог, но вынужден был открыть глаза, чтобы не упасть. Голова шла кругом, как будто Лоренцо пару часов протанцевал в хороводе на деревенском празднике. Ладони жгло, будто ошпаренные кипятоком.

Пленники сидели с мученическими выражениями лиц. Влад вообще был на грани потери сознания, вцепился в ёжик волос над висками и тихо, однообразно постанывал. Второй, назвавшийся Арманом, выглядел получше, только сильно побледнел, а глаза перестали рыскать по сторонам в поисках лазейки для побега и уставились в одну точку – переносицу Лоренцо. Санктификатор поёжился от этого взгляда, отвернулся, поскорее присел в пододвинутое слугой кресло и протянул руку, пощёлкиванием пальцев дав понять, чтоб дали вина. Только пригубив кисловатый напиток, он наконец обратился к кардиналу:

– Бесполезно, монсеньор, я не знаю, как довести до конца заклинание. Всё-таки я не колдун, – он усмехнулся, – даже если вам хочется в это верить.

Но Гаэтано не захотел соглашаться с бессилием подчинённого:

– Попробуй ещё раз.

Лоренцо потёр виски, перекатил чётки в правой руке, отхлебнул ещё вина.

– Если вы приказываете, ваше высокопреосвященство, то я буду пробовать, пока не кончатся силы. Но не моя вина будет, если еретики поплатятся рассудком за мои опыты.

Кардинал внимательно осмотрел пленников. Те вроде бы начали приходить в себя, выражение глаз Влада стало осмысленным, а Арман явно всей душой мечтал набить морду обоим священникам, а заодно и охране.

– Мне нужно время, чтобы разобраться, – зная, что кардинал не отступится от своей затеи, санктификатор сам предложил компромисс. – Я подумаю, вспомню всё, что читал и слышал о нужных нам заклинаниях. Посмотрю свои записи, может, что полезное попадётся. А вечером попробую снова.

– Хорошо, – неохотно кивнул Гаэтано. – Постарайся всё же пораньше.

Глава 1.2

Влад никак не мог устроить голову так, чтобы она поменьше болела. Подушек пленным не полагалось, а сквозь худосочный матрасик чувствовались все неровности почвы и жёлуди. Под конец парень плюнул и уселся по-турецки, отчаявшись отыскать ровное место. Арман, подложив руку под затылок, насвистывал, разглядывая матерчатый потолок.

– Чего ты там интересного увидел?

– Заткнись, я думаю, – отрезал француз.

Оскорбившись таким тоном, Влад ответил спесивому наёмнику по-простому, по-русски, помянув его мать и других родственников. Вопреки чаяниям, Арман не повёлся на провокацию и не стал ругаться в ответ, а ледяным голосом сказал:

– Слушай, ты здесь вторую неделю и до сих пор бегаешь, как марионетка на верёвочках, за которые дёргают все, кому не лень. А всё из-за того, что не думаешь. Не собираюсь следовать твоему примеру.

– И что надумал? – спросил Влад, мгновенно остыв. Наёмник-то прав был, самое слабое место указал. Комольцев никогда не был склонен к лишним размышлениям, а уж когда водоворот событий после попадания в этот мир завертел, как щепочку, то и вовсе не до дум стало.

Лерой хрустнул суставами пальцев и тоже сел.

– Вот ты всё пытаешься разобраться, кто тебе союзник, кто хороший и кому надо помогать. Инквизиторы на эту роль явно не подходят, а оборотни… как-то непонятно. А других сторон ты не видишь.

– Да нету тут их, других сторон! Об этом я как раз думал!

– Не может быть такого, чтобы во всём мире все люди только и думали, встать на позиции церкви или верволков! Но я сейчас не об этом. Так вот, ты решаешь, кто тебе друг, и не можешь прийти к однозначному ответу. А нужно искать совсем другое. Нужно понять, кто тебе враг и почему. Тогда автоматически враги твоего врага становятся союзниками, и жизнь упорядочивается.

– Если честно, не понимаю, в чём разница, – почесал в затылке Влад.

– Во-первых, друзей в полном смысле слова у нас может и не быть вообще. Тогда нет смысла их искать, время тратить. Во-вторых, тот, кто не враг, не обязательно друг, товарищ и брат, но может быть временным помощником и оказаться гораздо полезней, чем люди, которые в тебе души не чают. Поэтому понятие «враг» – оно изначальное, от него надо отталкиваться в построении своих предпочтений и связей. Уф, что-то меня в философию потянуло. Так кто здесь твой враг, Влад? Вернее, наш враг?

– Инквизиция, конечно. У кого, ты думаешь, мы в плену сидим?

Арман откинул со лба непослушную прядь волос, которая так и норовила залезть в глаз.

– Ну, ты сам в красках мне расписал, как им насолил. Удивительно ещё, что относительно хорошо обращаются. Вот что ты с ними не поделил, объясни мне. – Он выжидательно уставился на собеседника. – Давай, по пунктам.

– Первое. Если б я им попался сразу, как прибыл в этот мир, то меня уже давно бы казнили на костре. – Влад легко принял правила игры и послушно начал перечислять. Под руководством наёмника думалось и правда лучше, хотя никаких новых истин пока не открылось. – Второе. Они хотят убить девушку, которая мне небезразлична. Третье. Они занимаются террором и дискриминацией ни в чём не повинных людей, а мне это противно. Четвёртое. Благодаря им я получил такое количество травм и ранений, что живого места на теле не осталось.

В руки Лерою так и просилась сигарета или нож, пальцы словно крутили какую-то воображаемую небольшую вещичку.

– Это все претензии?

– Да.

– Итак, первое. Предположение, которое невозможно проверить, поэтому нельзя считать аргументом. Может, казнили бы, может, и внимания бы не обратили. Немного мы знаем об их методах. Ты-то не колдун и не оборотень, а если не кричать на всех углах, что в Бога не веришь, то никто и не догадается. Второе. Пожалуй, самая сильная причина. И как я предполагаю, главная. Принимается, хотя для меня, сам понимаешь, это не повод воевать против инквизиторов. Третье. Ну, тут начинается пафос и неискренность. Неужели ты в самом деле мечтаешь облагодетельствовать человечество и установить вселенскую справедливость? Нет, не спорю, мне все эти карательные учреждения тоже не по нраву, но те, кто не вызывает симпатии, не обязательно враги. Согласен? И наконец, четвёртое. Это не причина, это следствие того, что ты решил против них воевать. Думал, что ли, они не будут пытаться убить противника? Самому не смешно?

Слушая, как развенчиваются все его умозаключения, Влад испытывал смешанные чувства. Первой реакцией было возмущение. Чёртов наёмник смотрел на ситуацию настолько цинично-прагматически, что несогласие с ним рождалось мгновенно. Влад не перебил яростными возражениями только из вежливости, но к концу монолога Армана решил, что в чём-то тот несомненно прав. Наверное, чтобы выжить в этом негостеприимном мире, здоровая доля цинизма просто необходима. И громогласно возражать не стал.

– Даже если согласиться с твоими рассуждениями и убрать три причины из четырёх как несостоятельные, то всё равно останется одна. Самая существенная. И вообще, чем заниматься абстрактными теориями о друзьях и врагах, лучше бы придумал, как нам выбраться без потерь из существующего положения. Больше пользы будет. Я смотрю, у тебя соображалка прекрасно работает, вот и найди способ побега, раз такой умный.

– А зачем его искать? – картинно изумился Арман. – Сами не позже сегодняшнего вечера отпустят.

– Угу, с магическим маячком. Будем идти туда, куда его высокопреосвященство изволит приказать, как марионетки, по твоему же выражению.

Лерой откинулся обратно на лежак и вновь засвистел простенький мотивчик:

– Будем решать проблемы по мере возникновения. Нам не грозит казнь сию минуту, значит, жизнь не так уж плоха, – он подмигнул Владу. – А относительно этих гипноустановок… или магии, если угодно… на любой яд есть противоядие. Разберёмся. А сейчас лично я не откажусь вздремнуть, пока возможность есть. Почему-то кажется, что столь тихая и спокойная обстановка скоро закончится. – Француз перевернулся на бок и через пару минут уже посапывал.

«Тихая и спокойная обстановка?! – подумал Влад. – Ничего себе определение! Мне бы его железные нервы. Хотя, наверное, в прошлой жизни ему и не в таких переделках доводилось бывать. Вспомнить только тот мой сон про осаду. Ведь спал же он как-то в течение двух недель под звуки непрекращающихся обстрелов, с постоянной мыслью, что отступать некуда. И ничего, бодренько так выглядел в конце».

Небольшого, в ладонь размером, формата книга, раскрытая ближе к концу, лежала на столике. Со страницы смотрели мифические чудовища, изображённые по всему периметру полей, причудливо переплетённые друг с другом, то ли в сошедшиеся в драке, то ли совокупляющиеся. Желтовато-коричневая бумага явно помнила не одну сотню лет и не одну тысячу пытливых читателей. Один уголок чернел, обугленный. Правый лист покрывали замысловато выведенные тёмно-синей тушью буквы, тянущиеся во все стороны причудливо изогнутыми хвостиками и петельками. Если долго приглядываться, то литеры словно принимались ползать и шевелиться, как мелкие насекомые. Всю левую страницу занимал сложный геометрический орнамент, в основе которого находилась многоконечная звезда.

Лоренцо уже битый час сражался с древним языком, строчки время от времени расплывались перед взглядом и когда резкость снова наводилась, то слова были несколько другими, и перевод приходилось начинать сначала. Книга была самой древней и самой запретной из всех, посвящённых колдовским искусствам. Единственная в своём роде, неподдающаяся копированию. Попала она во владение санктификатору случайно, во время ареста одного мага, года четыре тому назад. Никто из инквизиторов не обратил тогда внимания на старую пыльную книжицу, валяющуюся на самой верхней полке, потрёпанную и местами надорванную, опалённую с одного края. Только Лоренцо заметил неяркую искорку, пробежавшую по обрезу страниц, и приподнял обложку. А когда увидел, что внутри, то не раздумывая, оставил трактат себе, иначе наверняка не смог бы добиться разрешения исследовать его.

«Фолиант» (несмотря на малый формат хотелось назвать книгу именно так) носил название в приблизительном переводе звучавшее: «Начала магии разума во всём её разнообразии. Особенности воздействия на людей, оборотней истинных и оборотней инициированных, бегущих с волками, демонов и призраков». Полный перечень объектов приложения заклинаний всегда повергал Лоренцо в шок. В чём разница между истинными и инициированными оборотнями оставалось загадкой, возможность ментального воздействия на демонов и призраков казалось чем-то невероятным, а о «бегущих с волками» было известно настолько мало, что удивлял сам факт присутствия их в списке. Весь текст санктификатор так и не смог одолеть, хотя поначалу долго просиживал над ветхими страницами. Однако сейчас, если что и могло помочь ему разобраться, как накладываются заклинания «маячка» и «подавления воли», то только эта вредная книга, которая словно обладала собственной волей и не желала раскрывать свои тайны кому попало.