– Мы вроде не в неформальной обстановке, – заметила Анна. – Лейтенант Лазарева.
– Хорошо, лейтенант, – согласился Дмитрий.
На приборной панели машины зажёгся дисплей видеосвязи с оперативным центром – вагончиком, окружённым антеннами и станциями дронов, расположенным в самом центре огороженного восьмиугольника базы. На экране возникло лицо старшего группы наблюдения лейтенанта Самойленко и полковника Матвеева за ним.
– Майор, центральный командный пункт управления округа только что присоединился к наблюдению, – произнёс Самойленко, – генерал Королёв на связи. Хочет с вами поговорить.
– Давай, – кивнул Дмитрий.
На дисплее появился трёхъярусный зал ЦКП штаба округа в Екатеринбурге. Генерал Королёв находился не у себя в кабинете на втором уровне, а возле операторов. Светился центральный экран во всю стену и мониторы на рабочих местах.
Полковник Мун со своей группой тоже был здесь. Ребята прикатили себе кресла, чтобы разместиться за операторами. Так было удобно видеть всё, что происходит на экранах.
– Здравия желаю, товарищ генерал, – Бестужев засмеялся, осмотрев обстановку в ЦКП. – Зря собрались, дальше улья всё равно ничего увидите. У периметра связи не будет.
– Доброе утро, майор, – сказал Королёв. – Будем сопровождать вашу операцию, сколько сможем и докладывать в генштаб в реальном времени. Ты знаешь, сколько народа сейчас на вас смотрит?
– Примерно, – ответил Дмитрий. – Мы готовы. Дайте добро.
Королёв молчал секунду, потом кивнул:
– Добро, майор. Удачи.
Анна посмотрела из машины на улицу, тяжело вздохнула:
– Да, сбежать уже не выйдет.
Костя услышал это, улыбнулся.
– Всё пройдёт нормально, – ободряюще сказал он.
Дмитрий дал команду водителю:
– Поехали.
6.
Толстое полотно ворот отъехало в сторону, открывая дорогу в жёлто-зелёную степь с неровной линией горизонта, лежащей на холмах. Сейчас, ранним утром, небо вдалеке оставалось тёмным, а над головой уже разливался прозрачно-золотой свет встающего солнца. Бетонное ограждение базы было выстроено с учётом его восхода и захода, чтобы светило не било в глаза выезжающим утром, и не мешало возвращаться домой вечером. Так что сейчас, в проёме между бетонными стенами была только спящая степь.
Машина выехала и отправилась по накатанной пыльной дороге. В салоне шли переговоры оперативного штаба с полевыми группами:
– «Вишня-2», «Алмаз» выехал. Вы на месте?
Огневой взвод уже должен был занять позицию в пяти километрах от улья.
– «Вишня-2» на месте, – ответили по рации.
– Приступайте.
Тихое утро взорвалось. В чистом поле далёкая канонада раскатилась, словно грозовой гром. РСЗО «Смерч» били по цели не меньше десяти минут. Минимальное время, необходимое для пробивания панциря и отхода с огневой точки. Наконец всё стихло, и блаженно быстро вернулась тишина.
Дмитрий внезапно обернулся к Анне, внимательно взглянул на неё.
– Видели кошмар сегодня? – спросил он.
Лазарева отрицательно покачала головой.
– А что вам снится? – дополнил Дмитрий вопрос.
Анна не удержала вздох недовольства. Чувством такта Бестужев не обладал. А может, специально влезал в душу без разрешения.
– В моих я вижу, как Альфа рвёт меня на куски, – произнёс он.
Лазарева вздрогнула.
– На много кровавых кусков, – спокойно говорил Дмитрий, – потом ест их по одному. Я чувствую, что мне больно. Чувствую, как исчезаю.
Он так и смотрел на женщину вполоборота, не теряя зрительный контакт. Видя, как меняется выражение её лица, вместе со сменой гнева на милость.
– И как всё заканчивается? – просила Анна.
– Я просыпаюсь, – улыбнулся Бестужев. – А что у вас?
Лазарева покачала головой, не желая отвечать, но…
– Ничего конкретного, – произнесла она, неожиданно для самой себя, – просто тону в какой-то синей жиже, не могу дышать. А они тянут меня, скручивают…
Анна передёрнула плечами от воспоминаний последнего такого сна. Просыпалась она от судороги с болью.
– Надо стрелять, – внезапно сказал Дмитрий.
– Что? – не поняла Лазарева.
– В следующий раз перед сном положите рядом оружие и смотрите на него. Мозг запомнит этот образ. Во сне сможете вызвать его и начинайте отстреливаться, а потом плывите. Наверняка среди моря жижи будет твёрдый остров.
Несмотря на серьёзность тона, Анну неожиданно разобрал смех:
– Да вы издеваетесь, майор?
– Нет, – Бестужев окончательно обернулся к ней лицом. – Это репетиционная терапия. Любой кошмар, даже самый нелепый или неточный можно разобрать на отдельные элементы и реструктурировать по своему сценарию.
– Да я знаю, – смеялась Лазарева, – просто пока не приходила мысль перестрелять их.
– Ну… попробуйте, – улыбнулся Дмитрий. – Поверьте, эффект будет.
Никитин сбросил скорость. В поле по правую сторону было видно пересекающие его КАМАЗы. Огневой взвод с позывным «Вишня-2» из трёх машин покидал позицию. Они выехали на дорогу позади десантников, приветственно посигналили фарами и отправились на базу.
Ландшафт впереди изменялся на пологий подъем, с высшей точки которого уже открывался вид на улей, так что Никитин свернул с дороги к ближайшим саксаулам.
