– Наверное.
– А он на нас не нападёт?
– Он же не идиот.
– Скажи, а ты не боишься сейчас оставлять шоносар? – задал вопрос Юрген.
– Меня не будет всего двое суток. Или чуть больше. Шоносар проживёт и без меня.
– Но Сабира…
– Что она может сделать?
– Не знаю. Она меня пугает.
– А ты не пугайся.
– Послушай…
– Эне, постарайся поменьше болтать сегодня, – перебил его Оташ. – Говори только по делу.
– Это как-то связано с тем, куда мы едем? – догадался Юрген.
– Да.
– Я заметил, что ты не взял в дорогу мясо, только воду и хлеб.
– Всё верно. Мы не будем есть мясо, пока не вернёмся в шоносар.
– Значит, и охотиться ты не будешь?
– Да. Боишься, что умрёшь с голоду? – с улыбкой спросил Оташ.
– Вовсе нет! – возразил Юрген. – Два дня – это ерунда.
– И хорошо. А теперь давай немного помолчим.
Не то чтобы Юргену было трудно молчать, как раз наоборот – он привык проводить дни, ни с кем не общаясь. Здесь было другое: кода он оставался с кем-то наедине, ему казалось неловким любое молчание. Шу почему-то считал своим долгом что-то сказать и часто сам же страдал от этого. Но молчание всегда немного пугало. Однако Оташ сказал молчать. Юрген хотел подумать о чём-то приятном, но в голову как назло лезли только какие-то дурацкие воспоминания. Почему-то припомнился Витольд. Интересно, как ему там сейчас жилось в Яссе? Неужели его жена ему всё простила? И вылечился ли он от своей дурной болезни?
Юрген бросил взгляд на Оташа. Его лицо выражало абсолютное спокойствие. Как у него это получалось? Шу был уверен, что там, за маской этой уверенности скрывался настоящий пожар. Не зря именем шоно было именно Оташ. Юрген прекрасно знал, что это означало огонь. А в сочетании с волком, коим являлся каждый шоно, получался огненный волк. Шу стал думать о красных волках, о которых он читал в одной из книг, это было намного интереснее и приятнее, чем вспоминать Витольда, но мысли всё равно уходили куда-то в другую сторону. Как долго Юрген сможет обманывать Оташа? Каждый новый день приносил Шу такое ощущение, что внутри него словно бы жил маленький зверёк, который, не переставая, грыз его сердце. И Юрген не знал, чем это закончится. Может быть, зверёк съест его полностью, и тогда жить станет совсем просто? Потому что пока он продолжал грызть, было очень больно.
Оташ уже бывал у волчьего камня. Его отец взял его с собой, когда стал шоно и отправился к камню. Отец тогда рассказывал, что на пути к силе их будут поджидать испытания, и был прав. Тенгри и Табити обрушили на них сильный ливень с почти ураганным ветром. Оба сарби вымокли до нитки и долго потом обсыхали у костра, который Ундэс всё-таки сумел разжечь. Позже, когда они добрались до волчьего камня, Оташ уснул и увидел во сне большие корабли и дальние странствия, а отец почему-то долго не говорил ему, что увидел сам. А когда Оташ настоял, Ундэс ответил, что видел коня. Мальчишкой наследник шоно не понял, почему надо было это скрывать от него. Оташ вспомнил об этом, когда узнал, как погиб его отец.
Когда стемнело, шоно сказал, что пора сделать привал. Юрген был уже очень голодным, но дал себе слово, что не признается в этом Оташу. Сарби развёл огонь, и Шу тут же уселся поближе к костру, памятуя о холодных ночах. Оташ протянул Юргену большой ломоть хлеба, и норт с жадностью набросился на еду. Улыбнувшись, шоно протянул ему бурдюк с водой и проговорил:
– Не подавись.
– Шпашибо, – ответил Юрген.
Когда с незатейливым ужином было покончено, Оташ лёг на подстилку, которую вёз с собой, и подпёр голову кулаком.
– Ты ведь взял с собой свою флейту? – спросил он.
– Да, – кивнул Юрген. – Ты сказал взять – я взял.
Шу закончил расправлять шкуру, которую он взял из гера шоно, и уселся на ней, держась ближе к огню.
– Сыграй, – попросил Оташ.
Юрген достал из сумки флейту, устроился поудобней и начал играть. Когда-то он очень не любил занятия музыкой, потому что играть одно и то же было нудно и скучно. Но однажды внутри него будто что-то перевернулось, и Юрген услышал свою музыку. Она звучала где-то внутри, рвалась наружу и звала за собой. Тогда Шу полюбил флейту. Она словно стала его другом, потому что помогала ощутить эту музыку.
Юрген ещё никогда не играл на флейте у костра посреди тёмного леса. Искры пламени взметались вверх, унося за собой мелодию. Шу играл, растворяясь в музыке, в этой ночи, в бескрайней степи, открывавшейся за лесом.
Оташ смотрел на Юргена, на его тонкие пальцы, перебегавшие от одной дырочки на флейте к другой. Для него всегда оставалось загадкой, как из этой тонкой трубочки могла рождаться такая красивая мелодия. И как ей мог управлять всего один человек. Оташ никогда не умел ни на чём играть, да и не пытался научиться. Ему всегда было важнее уметь драться и стрелять из лука, и в этом он преуспел. Но каждый раз, когда на праздниках в шоносаре играли музыканты, Оташ не мог наслушаться. Вот и сейчас ему хотелось, чтобы мелодия не прекращалась, чтобы она существовала всегда, как эта степь, это небо, этот лес.
Но мелодия остановилась. Юрген опустил флейту.
– Спасибо, – проговорил Оташ.
– Будем спать? – спросил Шу. Сарби кивнул.
Ночью Оташ проснулся от того, что почувствовал чьё-то присутствие. Кто-то ещё был в этом лесу, кроме них с Юргеном, и это был не зверь. Это был человек. Возможно, даже не один. Ближайшим поселением отсюда было Ихтыр, до Хонгора южнее было не меньше трёх суток пути. Оташ сел и прислушался. Свист летящей по воздуху стрелы он не мог спутать ни с чем. Упав на землю, он схватил свой лук и быстро достал стрелу из колчана. Оташ знал, откуда была выпущена стрела, и выстрелил в ответ. Вторая стрела воткнулась в шкуру рядом со спящим Юргеном. Норт испуганно подскочил.
– Ложись! – приказал ему Оташ и снова выстрелил. Судя по сдавленному крику за деревьями, на этот раз он попал в цель. Затем оттуда вышел человек. Значит, нападавших было минимум двое. У мужчины в руке был только нож.
– Эй, послушай! – крикнул он на языке сарби. – У меня нет лука. Моего друга ты убил. Давай разберёмся как мужчины. Если ты выстрелишь в меня, чести тебе не будет.
– Предлагаешь драться? – вставая, отозвался Оташ.
– Да.
– И что потом?
– Ты победишь – я отдам тебе свой нож и уйду с миром хоронить своего друга. Ты проиграешь – отдашь свой лук и колчан и отправишься дальше со своим чужеземцем.
– Договорились, – кивнул Оташ. Разбойник бросил на землю нож, шоно положил лук. Оба скинули с себя свои дэлы.
Юрген уже видел Оташа в драке и был уверен, что он победит. Этот разбойник просто не знал, кого повстречал. Шу увлечённо наблюдал за боем, предвкушая победу Оташа, когда вдруг почувствовал, как чьи-то руки схватили его сзади и зажали ему рот, прежде чем он успел закричать. Он брыкался изо всех сил и даже укусил руку, но напавший был сильнее. Когда Оташ увидел, что происходит, он не остановил бой. Наоборот, охватившая его ярость превратила спарринг в смертельную схватку. Не прошло и нескольких секунд, как его соперник оказался лежащим на земле без сознания. Оташ схватил свой лук, достал стрелу и натянул тетиву. Второй разбойник приставил свой нож к горлу Юргена.
– Отпусти его! – потребовал Оташ.
– Зачем он тебе? – отозвался разбойник.
– А тебе?
– А я продам его в Фейсалии! За таких рабов много платят. Отпусти меня и можешь забрать всё, что есть у моих приятелей. Мне не жалко! Честный обмен, не находишь?
Оташ очень хотел выстрелить, но разбойник умело прикрывался телом Юргена, словно проделывал подобный трюк не первый раз. Шу дёрнулся, пытаясь вырваться, и на его шее показалась кровь.
