Моя безумная, безумная, безумная жизнь

Когда пришла ночная проверка, я как раз начал захлебываться в собственной блевоте. И моему прапору и двум полковникам пришлось держать мою голову над ведром, пока я не проблююсь. Одним словом, они меня спасли. Когда примчался ротный, мы уже бежали 3-км по стадиону, потом турник, а потом долгая и нудная лекция на тему о том какие же мы все таки уроды. Меня хотели отправить на «губу» (гауптвахта), но вместо этого отправили в командировку на Печерск, в прокуратуру Киевского гарнизона, на месяц. Там я перезнакомился со всеми лейтенантами-следователями и частенько брал у них магнитофоны (которые были у них в качестве вещдоков), чтобы послушать или переписать музыку. Все складывалось нормально, пока однажды утром я не перебежал проспект Леси Украинки с бутылкой пива перед машиной прокурора. Он орал как бешенный и в итоге объявил мне 10 суток ареста. Меня забрали в часть, но снова не посадили, а просто отправили в наряд. Дело в том, что отправить солдата на «губу» в то время было не так просто, нужно было выставить начальнику «губы» канистру бензина или ящик водки. Поэтому до поры до времени все затихло. В целом дедовщины я на себе сильно не ощущал, но был один сержант на полгода призывом старше, которому не нравилось мое независимое поведение. И в очередной раз в парке, когда его отымел наш ротный, он решил оторваться на мне. Когда он позвал меня для разговора в один из боксов, я понял что будет дальше и был к этому готов. Он вошел первым и когда я с улицы после яркого света вошел в полутемный бокс с техникой, я еле успел среагировать на летящий в мою сторону кулак. Увернувшись от удара, я сразу же ударил в ответ, но вместо удара в челюсть, намеренно ударил его в плечо. Удар вышел не очень сильным, но неожиданным и сержанта отбросило спиной на «зубило» стоящего позади него БТРа. Боль от удара в плечо и от удара позвоночником о металл немного охладила его пыл, и я увидел в его глазах страх напополам с бешенством. Он был явно крупнее меня и не сомневался в своем превосходстве, но тут он вдруг начал хватать руками воздух, в надежде что под руку попадется что-то тяжелое, чем меня можно огреть. Я не стал этого дожидаться и быстро вышел из бокса на улицу, где он не осмелился бы нападать на меня, так как все было на виду. Но обиду он затаил. Вечером в казарме ко мне подошел один из дембелей, сказал что уважает мою позицию, но предупредил. чтобы я теперь все время был готов к продолжению этого конфликта. Когда он напьется, то попытается взять реванш. И это произошло. Еще подымаясь по лестнице, я слышал пьяный рев этого сержанта, а когда я появился в расположении, он вышел из каптерки и предложил мне поговорить. Я не стал отказываться и зашел вместе с ним в комнату, которая использовалась в качестве спортзала, там были гири, гантели, штанга и другой инвентарь. Сержант позвал 2-х молодых и приказал вынести все в другую комнату. Когда это было сделано, он посмотрел на меня мутным взглядом и сказал, что теперь он будет меня убивать, и никто мне в этой ситуации не поможет. Я ему спокойно ответил, что не собираюсь просто смотреть на его действия, а отвечу ударом на удар, и что теперь я буду бить только в челюсть. Если он хочет попробовать пусть начинает, а там будет видно, чем это закончится. И все закончилось. Он даже не сделал попытки ударить меня, а начал разговоры о том, что ведь нам еще вместе служить, что надо держаться друг друга и т. д. В конце нашей беседы мы пожали друг другу руки и разошлись по своим койкам. Но буквально на следующий день на разводе что-то пошло не так, и я послал прапора подальше. И меня отправили в наказание в БОУП в с. Старое. И моим сопровождающим, конечно, был Слон (прапор, которого я послал, на самом деле был контужен в Афгане, и именно он держал тазик с блевотой). Доехали без приключений. меня определили в ремроту и отправили работать в кочегарку. Для меня это наоборот не было наказанием. Ведь ни для кого не секрет что Виктор Цой в свое время тоже работал в кочегарке. И это не помешало ему стать тем, кем он стал. Работал я там месяц. За это время успел едва не взорвать котел, но зато так тепло в казармах до этого не было, наверное, никогда. Единственное, что напрягало это синяки под глазами. На самом деле это была угольная пыль, которую не удавалось полностью вымыть в тех условиях и создавалось впечатление синяков под глазами. Через месяц меня вернули в Киев. Я исправно ходил в наряды, частенько выезжал в наряд ВАИ (военная автоинспекция), наш пост был при выезде на Ковельскую трассу рядом с постом ГАИ. Там я сдружился с гаишниками и частенько по ночам выпивал с ними «для сугреву» самогона и закусывал домашним салом и черным хлебом. Особенно часто меня приглашал «повечеряти» пожилой гаишник-старшина, бывший уже на пенсии, но продолжавший работать. Так прошел декабрь и начался январь 1992 г. С сигаретами проблем не было, гаишники останавливали машину и трясли на деньги, после этого мы стреляли сигареты. Большинство не жлобилось на сигареты для солдат, бывало, что давали по целой пачке, а один мужичок как то вручил мне еще и бутылку «пшенички». Я спрятал ее в своем вещмешке, чтобы забрать с собой в часть и тут подходит пожилой старшина с бутылкой спирта «Royal» и говорит мне: «идем до тебе в вагончик по 100 грамм». Но дело было уже утром и мой прапор не спал и услышав это, начал возмущаться. На что гаишник сказал ему иди сынок, погуляй, дай бойцу 100 грамм выпить. Это был единственный раз в жизни, когда я пил чистый спирт. Старшина объяснил, как правильно это сделать чтобы не обжечь себе горло или легкие и я выпил с ним пару-тройку рюмок. После этого я сделал себе кофе, закурил и стало очень даже тепло и хорошо. Приехав в часть, мы с друзьями на обеде выпили еще бутылку пшеничной и вечером, переодевшись в гражданку, я пошел на концерт «Технологии». «Нажми на кнопку – получишь результат…» – такой себе русскоязычный аналог Depeshe Mode. Но в целом служба при училище меня начала утомлять, кругом одни офицеры, только иди, крути головой по сторонам и отдавай честь, Не дай Бог не отдал честь какому-то преподу в чине полковника, как минимум лекция минут на 15, ну в общем, вы поняли. Плюс свои же начали стучать друг на друга, так что каждый шаг был известен начальству. Я вспоминал суровую обстановку в БОУПе (по сравнению с Киевом она такой и была – батальон находился в лесу за селом Старое) и ребята с которыми я там познакомился, показались мне нормальными парнями. Не то что в Киеве через одного стукачи. И в один из дней, увидев в парке начальника штаба, майора Слубчука, моего земляка из Днепра, я подошел к нему и спросил, можно ли мне перевестись в батальон на постоянное место службы. Майор удивился и сказал, что на его памяти это 1-й случай, когда кто-то из солдат сам просится в батальон «на постоянку», так как обычно было все наоборот, все рвались служить в Киев. Но он с уважением отнесся к моей просьбе, и вскоре собрав свои вещи, я приехал в БОУП в расположение ремроты, командиром, которой был ст. лейтенант Нагорский Александр Иосифович. И я начал втягиваться в будни батальона. Ребята увидев меня вновь, спросили за что в этот раз меня отправили в ссылку из Киева, но услышав, что я сам попросил начальника штаба перевести меня сюда, начали относиться ко мне по другому и я быстро вписался в коллектив. В роте был свой меломан Слава «Зоррик», он служил на пульте связи, типа как АТС на гражданке. Он подбрасывал кассеты с рок-музыкой и вечера в казарме проходили под аккомпанемент Manowar, Iron Maiden, Axxis, Scorpions и т. д. Также был свой музыкант – Виталик Гоцуляк, который был фанатом Цоя и играл на гитаре все его песни. Этим его репертуар не ограничивался, он мог подобрать на слух и сыграть любую вещь, но основным репертуаром был русский рок: Цой, Гребенщиков, Алиса, Чайф, ДДТ и т. д. Мы с ним сдружились и частенько заходили в радиоузел батальона, которым он заведовал, и слушали там музыку. По совместительству он был еще и почтальоном, поэтому постоянно бегал в село на почту за письмами. Еще один товарищ с которым мы сдружились – «Лазо» Олег Лазоренко родом из Черниговщины из местечка со смешным на мой взгляд названием Талалаевка. Так все продолжалось до конца февраля, пока меня не вызвали в Киев. Приехав в училище, я узнал, что от родителей пришла телеграмма в связи со смертью моей бабушки по маминой линии. На самом деле умерла она еще в январе, но свой дом завещала мне, и нужно было мое присутствие для оформления документов. Мне дали 7 суток отпуска и я поехал на родину. Приехав домой, я как раз попал на день рождения моего младшего брата – 24 февраля. Собрались его друзья и мы вместе с нашими родителями сели за стол, чтобы отметить. На столе было полно разной еды, но я шепотом спросил у мамы, есть ли у нас сало, лук и черный хлеб и сказал, что так привык. И весь вечер возле меня стояла тарелка с нарезанным салом, луком и хлебом. Потом мы вышли прогуляться на дискотеку. Было холодно, мороз и очень скользко и тут моя незалеченная травма колена дала о себе знать. В очередной раз поскользнувшись. я буквально услышал хруст выскочившего коленного сустава, затем почувствовав дикую боль в колене, упал как подкошенный. Мой брат с друзьями дотащили меня домой и на этом моя прогулка закончилась. Колено раздуло как футбольный мяч и наполнилось жидкостью, которую нужно было откачивать шприцом. Так как я был солдатом, то обращаться нужно было не в гражданскую больницу, а только в военный госпиталь и утром я в сопровождении родителей, так как самостоятельно я ходить не мог, поехал туда. Помню, как мне стыдно было идти с помощью родителей. я чувствовал себя полным инвалидом каким-то, но по другому я бы не добрался. Меня положили в госпиталь, а родители уехали домой. И начались больничные будни: процедуры. костыли, лангеты. Но было весело, пациенты подобрались с юмором и чудили по полной. Парень который служил срочную здесь в госпитале в хирургическом отделении, сколько я помню был постоянно под морфием, медсестры были не прочь выпить и покурить, ну и пациенты творили все что угодно. Как во время пьянки один умник заявил, что у него видите ли стоят шары в члене, и что любая телка после первого раза с ним, обязательно захочет еще. Другой умник, которого через 2–3 дня выписывали и давали небольшой отпуск с поездкой домой. Он был женат, жену давно не видел, вот и решил сделать ей сюрприз. Не откладывая на потом, решили сразу же женатику вкатить пару шаров в член, чтобы он, как следует, поприветствовал жену. Не буду утомлять подробностями. но обилие спиртного сделало свое дело и ему там разворотили такое, что и через 2 дня и через 2 недели единственной мыслью его было, когда же без боли он сможет поссать. В другой раз мы как то выпили, но этого было мало и мы пошли за добавкой. Но было уже поздно, и спиртного найти не удалось. Тогда какая-то «светлая голова» предложила собрать по тумбочкам в соседних палатах весь одеколон, разбавить его водой и продолжить банкет. Никто не высказался против, и единственный раз в своей жизни, я пил разбавленный с водой одеколон. Сказать что это противно, значит, ничего не сказать – это вроде как пьешь какое-то жидкое и горькое мыло. На утро болела голова, но это было полбеды, в соседних палатах начали раздаваться возмущенные крики, где мой одеколон и т.л. Зайдя в туалет, я услышал те же разговоры возле умывальника по поводу одеколона. Начав ссать, я вдруг явственно почувствовал что моча издает резкий запах одеколона и быстро сделав свое дело, свалил, чтобы не спалиться. Приезжали в госпиталь мои друзья проведать меня. Виталик тогда служил в Москве на паспортном контроле в аэропорту, он привез с собой сигарет: «Marlboro» и «Salem». В 1992 г. это было роскошью, и я наслаждался. Подошло 8-е марта и я задумал свалить в самоход. Взяв у ребят гражданку, я благополучно добрался на поселок и как следует «поздравил» свою соседку. Утром я вернулся в госпиталь уже в своей гражданской одежде, отдал чужие шмотки обратно и заскочил в палату. На беду я наткнулся на начальника отделения, полковника. который начал орать на предмет того что здесь делают гражданские. Я сказал, что он не имеет права орать на меня, его это взбесило, и он решил лично вывести меня из госпиталя. Подойдя к лестнице, он сильно толкнул меня вниз по ступенькам и я, как ни старался. все же наступил на больную ногу. А ведь мне только вчера сняли гипс. Боль была ужасной, но в бешенстве я ее не почувствовал, а сказал полковнику что если он еще раз меня толкнет, то я при всех разобью ему лицо. Увидев мою гримасу от боли, и то, как я захромал к выходу, он что-то заподозрил, но я уже вышел и покинул территорию госпиталя. Нагулявшись дома, через несколько дней я вернулся, чтобы получить документы на выписку из госпиталя и предъявить их по возвращению в часть в Киеве. Подходя к кабинету, у медсестер я узнал, что меня уже ищут. Зашел я к полковнику в той же одежде, что и был во время конфликта. Увидев меня, он переменился в лице и начал говорить мне, что зачем же я ушел, зачем прекратил лечение и т. д. и т. п. Но я попросил его просто выписать меня из госпиталя, и что я буду возвращаться обратно в свою часть. Он оформил все надлежащие документы, мы пожали друг другу руки и я уехал домой, а на следующий день в Днепр, откуда уже поездом в Киев. Приехав в училище, я отдал справку в штаб и мне сказали побыть в ремроте пару дней, пока не будет идти машина в БОУП, она меня и заберет. Так как я был никому здесь не подчинен, я переоделся в гражданку, перелез через забор и ушел в город. Побродив по Крещатику, я зашел в ЦУМ и в отделе пластинок увидел в свободной продаже сборник старых (до 1980 г.) композиций «Scorpions» и, не задумываясь, купил их. Выйдя из ЦУМа. я дошел до кинотеатра «Украина» на Городецкого, взял билет и пошел в кино. Какой фильм я тогда смотрел, уже не помню, да это и не важно, так как самое интересное началось потом. Выходя из кинотеатра, я увидел симпатичную девушку и просто пошел за ней. Сначала она села в один троллейбус, я за ней, затем вышла, я за ней, села в другой, я тоже. Вечерело и она начала нервничать по мере того, как в салоне становилось все меньше и меньше пассажиров. Наконец мы доехали до конечной. в салоне кроме нас было еще пару-тройку человек. Выскочив из троллейбуса, она не рискнула спускаться в темный подземный переход а рванула просто через дорогу. На улице было уже очень мало людей и спросить, как мне добраться в часть было практически не у кого, поэтому я рванул за ней. Перейдя дорогу, она уже почти перешла на бег, а мое колено начало давать о себе знать и поэтому я в 3 прыжка догнал ее. Она в панике подняла голову и собралась уже кричать и звать на помощь, но я что-то сказал ей и она успокоилась. Дословно не помню, но знаю точно, что я попросил помощи в том как мне добраться до училища, объяснил что я солдат срочной службы, сегодня вернулся из отпуска, и вышел погулять в город, а чтобы не доставали патрули одел гражданку. И она поверила, успокоилась, перевела дыхание… и мы проговорили с ней еще часа два. Как оказалось, я догнал ее уже возле подъезда, где она жила на 3 или 4 этаже хрущевки. Прощаясь, я вдруг решил попросить ее оставить у себя на хранение пластинки «Скорпов», чтобы они не потерялись или кто-нибудь не украл их в части. Сказал, что заберу их позже как только смогу. Она дала мне домашний телефон для связи и я поехал в училище. Когда мне сказали, что машина в Старое будет на следующий день, я заехал забрал «пласты» и отправился в БОУП. Зайдя в ремроту, я снова удивил сослуживцев, которые думали, что я уже останусь в Киеве на «постоянку». Вкратце рассказав им свою историю, я показал диски «Скорпов» Виталику, и мы рванули в радиоузел. Как вы догадались этим вечером (да и не только этим) над батальоном через ретрансляторы раздавались мелодии раннего «Скорпионс», что оценил даже сам комбат, заглянув к нам в рубку. Дело шло к весне и скоро мы начали загорать. Так как за нашей казармой практически сразу начинался лес, то закончив возню в парке, мы падали на траву и загорали нагишом. Один раз проходившая мимо бабушка, увидев столько голых парней, долго что-то бормотала и крестилась, пока не скрылась из виду. Неожиданно для меня нарисовалась командировка за молодыми в Десну. Начальство знало, что я там был, и отправило меня в составе группы. Но в связи с постоянными переездами у меня не было нормальной летней формы, из Киева я приехал, когда было холодно, а местный старшина мне не выдал «афганку», так как он очень успешно обменивал их на деньги или самогон с закуской с местными мужиками. А тем новый комплект афганки был удобен и на рыбалку и на работу и в повседневной жизни. Начальник штаба распорядился выдать мне новую форму, и старшина роты затаил на меня злобу. Меня же это нисколько не смущало, одев новую форму, я спокойно поехал в командировку в Десну. Было интересно что же там изменилось за год с того времени как я оттуда уехал. Оказалось все на месте, мы набрали в автобус молодых и вернулись обратно. По приезду старшина хотел забрать у меня форму и выдать какое-то рванье, но я сказал ему, что все вопросы к начальнику штаба. Он был очень недоволен, но инцидент с ним у меня произошел несколько позже. А пока же все шло своим чередом. В тот год 1992 к 1-му мая я загорел настолько, что люди и за все лето так не загорают. И тут меня снова отправили в командировку и снова в Десну, но уже на целый месяц – обучаться на электрика-дизелиста. Дали мне в группу еще 2 молодых и отправили своим ходом через Киев. Добрались мы туда без приключений и нас прикомандировали к части то ли саперной, то ли артиллерийской, не могу сказать точно. Так как местному начальству мы не подчинялись, то это была лафа. Мы не ходили строем вместе со всеми, ходили только на занятия и в столовую, а все остальное время было свободным. В свободное время я ходил на стадион, на турник, брусья, нашли даже футбольный мяч, а после ужина, помывшись, слушали музыку. В казарме, как оказалось, был неплохой «бобинник» с колонками и порывшись в записях я нашел Nazareth, Accept, Manowar и другие рок-группы. Местного прапора это жутко раздражало, но он ничего не мог поделать. Местные ребята увидев мой загар, спрашивали от природы я такой смуглый или нет, и, услышав что это я так успел загореть, хотя на календаре было только начало мая были в шоке. Им в Десне только верхнюю пуговицу можно было расстегнуть. Я же ходил в афганке, расстегнутой до пупа, под которой красовалась неуставная тельняшка, ремень на яйцах, а кепка сложена на плече под погоном. Эта расслабленность и сыграла со мной злую шутку. Как-то после обеда, а в столовой саперов кормили на удивление хорошо, я расслабленно плелся к себе в казарму в таком виде, который я только что описал, только еще и с сигаретой во рту. Для полного счастья не хватало бутылки пива в другой руке:) И вот таким манером я прохожу возле какого-то штаба прямо посередине между строем, в котором стоят сугубо офицеры от лейтенанта до майора, а полковник, он же, по всей видимости начальник этого штаба и что-то им рассказывает. Я дошел уже почти до конца строя и по наступившей гробовой тишине понял – что-то не так. Затем я услышал рев полковника: стоять солдат!!!! Я с сожалением сделал последнюю затяжку, щелчком отправил окурок в траву и начал застегиваться, но было уже поздно. Красный от бешенства полковник, подбежал ко мне, выдернул из строя первого попавшегося лейтенанта, забрал у меня и отдал ему мой военный билет, и приказал отправить меня на «губу» на 28 суток и забыть забрать. После этого развод закончился и все вошли в здание штаба, ну а я в сопровождении лейтенанта. Минут через 10 полковник вызвал меня к себе. Держа в руках мой военный билет, он вдруг улыбнулся и спросил: