Элеватор

Неделя тянулась бесконечно долго и тяжело, в пыльном облаке тоски неприветливого городишки. И становилось все более ясно, что ее радужные ожидания не оправдываются. Отправляясь в Куражево, Яна предполагала увидеть заранее благодарных жителей, с радостью и надеждой распахивающих все двери, внемлющих каждому слову приехавшей спасительницы умирающего элеватора. Она еще в офисе мысленно начала вживаться в эту роль, представляла себя авторитетной и влиятельной, вооруженной полномочиями крупнейшей инвесткомпании. Недоброжелательность сотрудников во главе с директором вызывала у нее недоумение, казалась обидно незаслуженной, абсурдной.

Из обрывков разговоров и веселой болтовни Палыча удалось выяснить следующее: предыдущим владельцам, которые выступали продавцами в сделке с «Грандексом», элеватор достался в результате шального передела в девяностых, в числе многих других предприятий попал в отрезанный ими кусок большого пирога бывшей государственной собственности. За отсутствием хоть какого-нибудь руководства комплекс стоял, постепенно разворовывался, ветшал и ржавел. Спохватились незадачливые хозяева пару лет назад, на минуту отвлекшись от активного участия в политических играх, схватились за головы, как же так, на секунду отвернешься, так целый элеватор на металлолом растащат. И направили туда Тимура Ильясова, племянника одного влиятельного бизнесмена, ты присмотри там за хозяйством, припугни воровитый народишко, ну, короче, поруководи.

Опыт руководства Тимур имел, до этого управляя собственным мукомольным заводиком. В Куражево сразу начал круто, по-бандитски, с показательными разборками и наказанием зарвавшихся местных выскочек, которые опрометчиво пытались спорить с новым директором. Нагнав страху на все Куражево, он уже не по указке сверху, а по собственной инициативе стал потихоньку реанимировать элеватор. Объездил ближайшие хозяйства и бывшие колхозы, где договорился, где наобещал, а где и припугнул с участием тех же криминальных бригад. Тем не менее результат был налицо: элеватор начал работать, в треть силы, тяжеловесно и неповоротливо, но безостановочно. Приезжали самосвалы, зерно направлялось в один работающий силос, шла какая-никакая, но торговля, и после того, как работники, сами не ожидая, стали получать зарплату, авторитет Ильясова взлетел до неземных высот. Если для куражевцев, не особо религиозных, и существовал бог, то он для них воплотился в образе нового директора.

С партнерами Ильясов вел себя на удивление честно: обещания держал, платежи не задерживал, и на его бандитские выходки и крутой нрав постепенно закрыли глаза. Бизнес расширялся, Тимур даже использовал собственные, небольшие средства, но запустить элеватор на полную не удавалось: требовались немалые вложения, делать которые тогдашние владельцы элеватора категорически отказывались. Более того, встряв в какую-то сомнительную сделку с ферросплавами, они крупно задолжали, и тут-то очень вовремя всплыла инвестиционная компания «Грандекс», точнее сам Леонид Маркович Вайсман, которому неудачливые бизнесмены-политики с радостью продали элеватор. Задешево, зато быстро, минуя проверки, оценки и аудиты.

Продажа элеватора виделась куражевцам чем-то неизвестным, неясным и уж точно не предвещавшим ничего хорошего. Что еще за новые хозяева? Что решат с элеватором? Что с ними всеми будет? И самое главное: как же мы теперь без Тимура Владимировича? И воплощением этого неведомого нового руководства оказалась сопливая девчонка, которая строила из себя начальницу и с важным видом чего-то от всех требовала. Бестолковая и неопытная, ничего не смыслящая в элеваторном хозяйстве и вообще в жизни. И пока доказать обратное Яне не удавалось, все выходило глупо и неловко.

Но хуже всего был сам элеватор. С первого дня она испытывала необъяснимое, гнетущее волнение при виде этого мрачного сооружения. Каждое утро он издалека встречал ее, молчаливо и угрожающе. С приближением трубы и агрегаты начинали агрессивно гудеть, ржавые лестницы пугающе поскрипывали, обшарпанные стены грозили обвалиться. Яна кожей чувствовала тянущее давление сложных конструкций, нагромождение конвейеров и машин неясного назначения. Угрюмый гигант явно отвергал ее, замыкался, категорически отказывался раскрывать тайны своих механизмов. Гордо смотрел с высоты надтреснутых железобетонных колонн, отгораживался монотонно ползущей конвейерной лентой. Словно пребывая в негласном сговоре с Тимуром, своим единовластным хозяином, не шел на контакт с чужаками, бесцеремонно вторгшимися в их безраздельные владения, их странный, закрытый мир.