Домникия Даниловна ходила на последних месяцах беременности. Семен Васильевич волновался. Роды могут начаться неожиданно. Он ничем не может помочь жене. В гарнизоне было несколько врачей и акушерка. Но со стационаром никак не могли решить вопрос. Так или иначе, медиков предстояло приглашать домой.
Поэтому каждое утро перед уходом на службу он напоминал жене и сыну, чтобы были начеку.
В то утро он упрашивал жену:
– Ничего не делай. Никуда не выходи. Сиди дома.
Домникия Даниловна ничего не отвечала. Лишь улыбалась. По возможности, с предосторожностью она делала работу по дому. Даже во дворе сметала снег. Приходилось ей выходить на улицу по месту. Она была уверена, что все обойдется благополучно.
Окончив разговор с женой, Семен Васильевич принялся за сына:
– Радя! Не отпускай маму одну. Не давай ей работать. В случае чего приглашай врача и дай знать мне.
– Все ясно! – отвечал Радик, потягиваясь.
Он встал, но еще не проснулся. И ежедневные инструктажи отца ему порядком надоели. Радик их знал наизусть.
Родные успокоили Руднева. Он верил, что дома все будет нормально, пока несет службу.
Стоял мороз. Валил снег. С моря дул резкий пронизывающий ветер. О строительстве наружных объектов не могло быть и речи. Толщина снежного покрова достигала двух метров. Строители увязали в сугробах. Не успевали прочищать дороги и тропинки.
Семен Васильевич по узенькой тропинке в снегу пробрался в штаб. В кабинете Барановского собрался командный состав.
Петр Григорьевич сидел за большим столом, заваленным чертежами, докладными и объяснительными записками, технической и нормативной литературой. Почесывал начавшую лысеть маленькую голову.
– В такую непогоду стройка не должна стоять, – в который раз повторял он. – Проводите внутренние работы.
За каждым объектом закрепили командиров. Руднев нес персональную ответственность за медсанчасть. Он проводил на стройке львиную долю своего времени. В двухэтажном здании медсанчасти недавно вставили окна и установили двери.
«Теперь хоть снег не заметает помещение», – с удовлетворением подумал комиссар, когда приехал на закрепленную за ним стройку.
Он спешился. Поставил лошадь в помещение для транспорта. По узкой тропинке, которую за ночь порядком занесло, пробрался к зданию. Там уже работали военные и вольнонаемные строители. К комиссару подошли прораб и несколько бригадиров.
– Почему не очистили территорию от снега? – спросил Руднев прораба.
– На улице невозможные условия, – ответил тот.
– Знаю. Но без этого не обойтись. Некуда разгружать материалы, – сказал Руднев.
– Выделяйте людей, – приказал бригадирам прораб.
В длинном коридоре стояло несколько печек-буржуек. Строители растопили их. Металл начал отдавать тепло. Здесь же, в коридоре, стояли ящики с раствором. Мужчины штукатурили стены. Песок, которой высыпали в будущих кабинетах, за ночь промерз. Ребята его долбили ломиками. Отогревали на огне. Затем делали раствор.
За окнами гулял ветер. Завывала метель. Снежное крошево прилипало к стеклам окон. Работы на объекте велись.
Семен Васильевич отделался вечером, когда уже было темно. Он возвращался домой с думой о жене. Как она там? Нет ли осложнений? Прежде чем начнутся роды, надо пригласить врача или акушерку. Самое главное, не упустить этот момент.
– Радя, где мама? – спросил первым делом сына, когда зашел в дом и не обнаружил жену.
Радий лежал на кровати и читал книгу. Увидев отца, поднялся.
– Она у соседей, – ответил.
– Я тебе что говорил: никуда ее не отпускай. Тем более одну.
– Говорил. Но разве она меня послушает?!
Семен Васильевич побежал к соседям. Там ему сказали, что она ушла. Сразу отправился на поиски. Нема лежала на тропинке без движения. Он сразу не заметил ее в темноте, потому что ее наполовину занесло снегом.
Он осторожно взял ее на руки. Понес домой. Она не подавала признаков жизни. Положил на кровать.
– Быстрее врача! – прокричал Радику.
Тот моментально оделся и выскочил из дома.
Семен Васильевич смел снег с лица жены. Разул ее, снял шубу. Она не подавала признаков жизни. Потрогал руку. Пульс прощупывался. «Теперь главное, чтобы она не отморозила лицо, руки и ноги» – подумал Руднев.
Заскочил на кухню, достал шкалик со спиртом, ватный тампон. Протер тело жены. Она не приходила в сознание.
– Нёма! Нёма! – повторял он. – Очнись!
Ее смуглое лицо приобрело бледный оттенок. Глаза были закрыты. Черные волосы разбросаны по подушке.
Семен Васильевич слегка похлопал жену по щекам. Она не приходила в себя. Тогда он вспомнил о нашатырном спирте, которым ему приходилось пользоваться. Он смочил тампон. Поднес к носу. Нема чихнула и открыла глаза.
Она отрешенно посмотрела на мужа и ничего не сказала. Снова закрыла глаза.
– Нёма! Это я. Скажи хоть слово!
Она не открывала глаза. Но он услышал тихий стон. Лицо ее перекосилось от боли.
«Сейчас начнется, – подумал Руднев. – Что делать? Где врач?».
В это самое время открылась дверь и на пороге появился Радик с врачом.
У Семена Васильевича отлегло от сердца.
Вера Ивановна имела высшее образование. Была женщиной уже в годах, но чудом сумела сохранить здоровье и красоту.
Она быстро сняла верхнюю одежду. Открыла саквояж. Присела на кровать к больной и начала свои привычные процедуры. Благо принимала роды не первый раз, была лично знакома с роженицей.
Радик с отцом вышли в другую комнату. Но вскоре пришлось Семену Васильевичу возвратиться. Он помогал Вере Ивановне.
Роды закончились поздней ночью. Семен Васильевич не сомкнул глаз. Лишь на рассвете он, не раздеваясь, примостился на стуле возле кровати жены и заснул.
Разбудил его крик ребенка. Он метался рядом с матерью. Видно, проголодался.
Семен Васильевич открыл глаза. Нёма лежала раскрасневшаяся и улыбающаяся. Она прижимала ребенка к груди. Руднев всмотрелся в красный комочек. Мальчик был похож на них с Нёмой. Такой же смуглый, с черными волосами и темными глазами.
