– Я просто уволюсь. – Тураев, кажется, не испытывал ни малейшего сожаления. – Столько, сколько я получаю там, можно заработать частным извозом. А ради морального удовлетворения оперативники уже давно не пашут. Отгуляю отпуск, а тем временем шум поутихнет. Если сможем разрешить проблемы мирно, то отлично. Нет – и не нужно. Я уж точно не пропаду. Но извиняться перед барыгами, ворами, которых на полжизни нужно посадить, я не стану. И ни одного своего слова назад не возьму. Сразу надо предупреждать, что для тех правонарушителей, которые работают под милицейской «крышей», писан отдельный закон. И ставить им на лоб соответствующее клеймо – чтобы не вышло ошибки…
– А ты что, этого не знал? – вздохнул Голланд, пощипывая бородку. – Всё-таки подумай на досуге, не перейдёшь ли в нашу фирму. Твой покорный слуга, между прочим, имеет право самостоятельно укомплектовывать штат службы безопасности. И я хоть завтра скажу, что нуждаюсь в усилении кадров. Из Москвы, сразу предупреждаю, выписываться не нужно.
– Ладно, подумаю.
Тураев откровенно зевнул. Он лежал поверх пледа в джинсах и водолазке. Веки его слипались, и очень хотелось тишины. Артур был полной противоположностью Александру – невысокий, смуглый брюнет с покатыми плечами. На серьёзном бледном лице его ярко выделялись большие карие глаза.
– Ты куда-то собрался?
– Да, на «Горбушку» хотел съездить, – смутился Голланд. – А что?
– Да ничего, собственно. Надолго меня покидаешь?
– Наверное, надолго. Мне оттуда к Верке Железновой завернуть нужно…
– Впервые слышу. Кто такая?
Артур слегка оживился, протянул руку и взял с журнального столика пачку «Парламента», зажигалку. Потом бросил сигареты Голланду, и тот поспешно закурил.
– Да печник у нас в Пруссии был.
Светло-серые глаза Голланда, его пепельные волосы напоминали Тураеву море и дюны Балтики.
– Ровно месяц назад, двадцатого августа, угорел по пьянке насмерть. Верка – его бывшая жена. В этом году развелись, и она к своим, под Саратов, уехала. А Кирилл стал совсем по-чёрному бухать. Прикинь, до чего мужика тоска довела! Мастер-ас, очередь к нему на год вперёд стояла. А вьюшку захлопнул гораздо раньше, чем нужно было. Уснул в кресле перед камином и не проснулся. Рядом пустую бутылку из-под «Кристалла» нашли, и в заначке ещё три такие же. Он и мне французский камин сложил. Теперь мы с женой, как начинаем топить, по Кирюхе горюем…
– Вера сейчас в Москве?
Тураев затягивался, думал о своём и вместе с тем внимательно слушал Голланда.
– Да. Вообще-то она в Балаково родилась. В настоящее время гостит у знакомых. Я специально подгадал свой визит, чтобы с ней встретиться. После того, как Кирюху похоронили, брат его дом загнал. Кое-какие вещички остались, и я хочу их Верке передать. – Голланд грустно улыбнулся. – Верка в Бирюлёво остановилась, далеко отсюда. Но что делать – придётся пилить. Может, «тачку» возьму. – Голланд потушил сигарету и встал.
– Ключи от джипа лежат в кармане куртки, – всё так же рассеянно, словно между прочим, сообщил Тураев. – А сам он стоит у подъезда. Надеюсь, найдёшь. Только поосторожнее, не гони. Жалко батин подарок.
– Нет вопросов! – Голланд заторопился. – Мы всё понимаем, игрушку твою побережём. Но ты-то как без колёс?
– А я никуда сегодня не собираюсь. Наоборот, Арнольд обещал заскочить. Возьми нормального коньяка по дороге. Не думаю, чтобы ты до вечера прокатался.
Тураев уселся на тахте по-турецки и взял пепельницу в левую руку.
– Посмотришь, какой теперь мой братан. Недавно стал главой очень крупной фирмы, и теперь сам не знает, что ему с этим богатством делать. Даже нашей матери и своему папеньке ничего ещё не говорил. Боится, что они умрут со страху. Отказаться от престола жалко – когда ещё представится такой шанс?..
– И как же его угораздило?
Александр вышел в прихожую, скинул шлёпанцы и стал надевать ботинки.
– Шеф на днях погиб, вчера похоронили. И никто из влиятельных лиц в их фирме не высказался против назначения Арнольда генеральным директором.
– Шефа замочили? – Голланд взял с вешалки кожаную куртку.
– Похоже, что он сам руки на себя наложил. Правда, никакой записки не оставил, и даже с женой не объяснился. Уехал в Зябликово, причём на метро. Было это поздно вечером. Спустился в подвал, который почему-то не заперли, и там застрелился. Пистолет нашли рядом с телом. Экспертиза доказала, что всё именно так и произошло. Отпечатки пальцев на «беретте», следы пороха на коже рук и около раны. У баллистиков никаких вопросов – самоубийство.
Тураев слез с тахты, подошёл к окну, послушал, как барабанит по подоконнику дождь.
– Но дела в фирме шли нормально, личных проблем у шефа не было. Брат теряется в догадках, а его между тем начинают подозревать.
– В чём?! – удивился Голланд, нахлобучивая на макушку кепку.
– Слишком всё удачно вышло для Арнольда. Никто вслух не высказывается, но за глаза шепчутся. Оборотная сторона шального везения – мол, само собой так получиться не может.
– Получиться можем по-всякому. – Голланд взял из внутреннего кармана куртки Тураева брелок с ключами. – Артур, не беспокойся, всё будет нормалёк. Да, а чем братишка в фирме занимался? Я ведь его ещё студентом помню, Ноликом…
– Обслуживание пассажиров в аэропортах, организация продажи товаров за рубежом, курьерская экспресс-служба, продажа авиабилетов. Шеф, его фамилия Субоч, раньше преподавал у Арнольда в институте и заметил способного студента. Не просто так, конечно. Мой отчим, отец Нолика, знал Субоча ещё по работе в Мосгорисполкоме.
– Ясно. – Голланд поднял с пола туго набитую спортивную сумку. – Ну, я побежал. А ты что будешь делать?
– В потолок плевать, – усмехнулся Тураев, копаясь в видеотеке.
Пультом дистанционного управления он включил «двойку», намереваясь уже в который раз посмотреть свой любимый фильм «Ворошиловский стрелок».
– Ты там как следует дверью хлопни, а то иногда замок заедает, – предупредил он Голланда, удобно устраиваясь в кресле.
* * *– Познакомься, Анжела! Этой мой старший брат Артур – я тебе о нём много рассказывал.
Арнольд Тураев, посторонившись, пропустил в дверь молодую женщину – невысокую, хрупкую, печальную, но одетую оригинально и дорого.
На Анжеле было чёрное пальто, похожее на халат, поверх которого она набросила палантин из шуршащего, тоже чёрного, шёлка. Юбка едва прикрывала колени, обтянутые переливающимися колготками, а тонкие шпильки осенних сапожек делали стройные ноги ещё длиннее. Судя по всему, неожиданно овдовевшей Анжеле было трудно не рыдать в присутствии посторонних. Но она привыкла держать марку и старалась ступать красиво, небрежно, то и дело встряхивая волосами.
– Добрый день!
Анжела, напряжённо улыбаясь сквозь не просохшие слёзы, сняла лайковые перчатки угольного цвета и протянула Артуру маленькую душистую руку.
– А вы ведь совершенно не похожи…
– У нас только мать общая, а отцы разные, – пояснил Артур, принимая пожатие. – Разве Нолик… то есть Арнольд вам не говорил?
– Нет, я впервые слышу.
Анжела, привыкшая к роскоши, оглядывала прихожую трёхкомнатной квартиры с явным недоумением. Вероятно, её уже давно не водили в нормальные дома.
– У вас одна фамилия, поэтому я думала, что вы родные…
– Это мамина фамилия.
Арнольд старался не встречаться с осатанелым взглядом старшего брата, прекрасно понимая, что допустил непростительную ошибку. Он договорился с Артуром о встрече, и брат ждал Арнольда одного. Поэтому и встретил его по-родственному, по-домашнему – в джинсах, водолазке и кожаных шлёпанцах. А Арнольд пригласил к себе в компанию настоящую светскую львицу, перед свиданием с которой следовало посетить салон красоты.
– Очень оригинально, – одобрила Анжела, на секунду забывшая о цели своего визита.
А Артур про себя материл Нолика на все лады, понимая, что бежать в спальню и переодеваться сейчас уже неудобно. Нолик заделал брату крупную подлянку, выставил его перед дамой в дурацком виде, причём сам того не желая. Гораздо выигрышнее Артур смотрелся бы сейчас в милицейской форме или в итальянской «тройке» табачного цвета, но пришлось примириться с неизбежным.
– Я могу раздеться?
– Зачем вы спрашиваете?
Артур провёл ладонями по щекам, благодаря судьбу за то, что после ухода Голланда всё-таки побрился.
– Арнольд, помоги Анжеле, а я сварю кофе. Извините, но больше ничего в доме нет.
– У него всегда так!
Арнольд ловко принял на вытянутые руки сброшенное Анжелой пальто, пристроил его за раздвижными дверями зеркального шкафа. Потом снял своё – длинное, кашемировое, как у покойного шефа, но не тёмное, а светло-бордовое. По случаю траура в фирме Арнольд надел чёрный костюм.
Анжела была в маленьком платье того же цвета, с глубоким каре. На лицо она положила скромный макияж.
Мой брат питается или в ресторанах, или у приятелей, иногда заскакивает в круглосуточные магазины. Бывает, и у мамы поужинает. Правда, ей хочется, чтобы старший сын заглядывал почаще. Вы поняли намёк, король Артур? Его так ещё в школе прозвали, – пояснил Арнольд удивлённой Анжеле.
– Понял. Наверное, завтра к ней заеду.
Артур поставил кофейник на плиту, добавил песок в сахарницу и пожалел, что не удосужился купить в супермаркете печенье или зефир. Настроение его безнадёжно испортилось. По сравнению с Арнольдом, плечистым арийцем, вежливым и учтивым, он выглядел торговцем с оптового рынка. Разговоры о его бытовой неустроенности тоже не добавляли оптимизма.
– Артур, неужели вы холостой?
Анжела широко распахнула голубые глаза под низкими чёрными бровями. Тураев понял, что, против ожидания, понравился ей. Наверное, Анжела Субоч оценивала мужчин не только по росту.
– Разведён, – коротко ответил Тураев-старший, давая понять, что к лёгкому трёпу о самом себе не расположен. – Арнольд, проводи гостью в залу. Я скоро к вам присоединюсь. Извините ещё раз.
Анжела моментально всё поняла, и Арнольд захлопотал вокруг неё, стараясь сгладить возникшую неловкость. Он принялся двигать кресла, чтобы удобнее устроить вдову своего шефа. Зажигал то торшер, то люстру, одновременно заслоняя спиной пепельницу с окурками и смахивая в карман колбасные шкурки, давно засохшие на тарелках. Арнольд однажды предложил прислать к брату на квартиру домработницу и оплатить её труд из своих средств, но получил резкий отказ и больше инициативу не проявлял.
Артур тем временем наскоро перемывал под краном чашки из своего лучшего сервиза, оставшегося с благословенных времён. Тогда друзья плыли косяком на любое его семейное торжество, не зная, чем ублажить хозяина, что ему подарить. Шесть-семь лет назад и Анжела бы вела себя по-другому. Но те благословенные времена никогда уже не вернутся, и нужно просто забыть о них.
Бывшая жена Марина поняла это раньше других, едва высокопоставленный свёкор угодил в следственный изолятор. И постаралась исправить собственную ошибку, допущенную два года назад. Тогда Марина из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя внимание «звёздного мальчика». Даже потеряла с ним девственность до свадьбы, имея пятнадцать лет от роду. Не знавший тогда столь оглушительного успеха Арнольд спокойно и неторопливо делал карьеру, тем более что отец удержался на плаву и во всём помогал отпрыску.
– Угощайтесь!
Тураев вкатил в залу сервировочный столик, переставил чашечки поближе к гостям и сел в третье, придвинутое к столику кресло.
– Благодарю.
Анжела не стала отказываться от угощения. Она понимала, что явилась не на званый обед. К тому же, сейчас она была просительницей и не имела права оценивать внешность и состоятельность хозяина. Она нуждалась в нём, а не он в ней. Нельзя было допустить ни малейшего прокола, общаясь с этим молодым человеком – гордым, самолюбивым, ранимым.
– Мы ненадолго, – успокоил Арнольд, осторожно отпивая горячий кофе.
Артур молча кивнул, принимая реплику к сведению.
– У нас очень деликатное дело, – поддержала его Анжела. – В связи с гибелью моего мужа у Арнольда возникли проблемы. И у меня тоже. Мы оба хотим, чтобы к делу подошли неформально, с душой. Одним словом, нам нужен именно такой человек, как вы…
– Какой именно?
Артур пока ничего не понимал. Он просто наблюдал за грациозными движениями гостьи и боролся с желанием запустить пальцы в её пышные золотистые волосы. Комплексами вдовушка не страдала, и у Евгения Субоча явно были проблемы с её верностью. Поборов глупый порыв, Артур принял позу внимательного слушателя.
– Вы ведь юрист, выпускник МГУ, майор милиции, сотрудник МУРа. Кроме уголовного мира и милицейской работы, вы знаете бомонд, правда ведь? Вы вхожи в такие сферы, куда многим путь закрыт…
Анжела старалась говорить деловито и бесстрастно, но голос её то и дело срывался, а губы начинали дрожать.
– Не сердитесь на Арнольда. Он рассказывал мне о вас ещё до того, как всё случилось. И я поняла, что могу предложить вам очень выгодный контракт. Вы ведь сейчас находитесь в отпуске, поэтому можете выполнять частные заказы без риска заработать служебные неприятности…
– Мокрый воды не боится. Служебные неприятности я себе уже заработал.
Артур, взглянув на брата, заметил, что тот потеет от волнения и горячего кофе. Потом мило улыбнулся Анжеле.
– Я не спрашиваю, какие именно неприятности.
Госпожа Субоч пила кофе мелкими глоточками, видимо, не испытывая дискомфорта из-за отсутствия сладостей, фруктов и коньяка. По её мнению, деловые переговоры должны были происходить именно так.
– Я только прошу пойти нам навстречу и хотя бы, выслушав, дать совет. А мы с Арнольдом, со своей стороны, обещаем приличное вознаграждение. Если он вам брат, то помогать мне вы не обязаны, и нашей фирме тоже. И потому прошу вас не отказываться…
– А я и не отказываюсь, – пожал плечами Тураев.
– От чего? – запнулась Анжела, и её лицо покрылось пятнами.
– От гонорара. И от работы, разумеется.
Артур отодвинул пустую чашку и закурил свой любимый «Парламент». Арнольд немедленно последовал примеру старшего брата, и Анжела, поколебавшись, достала пачку дамских сигарет с ментолом.
– Ой, как я рада!
Вдова Субоча едва не захлопала в ладоши, но вовремя опомнилась. Арнольд облегчённо вздохнул, выпуская дым из ноздрей.
– Следователь, закрывший дело Евгения, формально прав. Экспертиза подтвердила самоубийство, а разбираться в причинах, побудивших мужа так поступить, милиция не обязана.
– Вообще-то, доведение до самоубийства – это тоже статья. Ну ладно, не будем цепляться к мелочам. Вы хотите, чтобы в этом разобрался я? – уточнил Артур.
Он восхищался игрой граней бриллианта, оправленного в платину, который украшал нежный пальчик Анжелы. И думал, что «бабки» во время отпуска может срубить приличные. Только бы завтра поспать денёк, а со среды можно заняться неожиданно подвалившей халтурой.
Молодец Нолик, не оставляет непутёвого братца в беде, ищет для него клиентов. Только бы успеть управиться до конца отпуска, но это уже как повезёт.
– Сделайте одолжение!
Анжела смотрела Артуру прямо в глаза, тяжело дышала и ёжилась, словно собираясь прыгнуть в прорубь.
– Арнольд хочет раз и навсегда доказать окружающим, что не виновен в гибели Евгения. Я в этом твёрдо уверена, поэтому говорю об этом в его присутствии. Чтобы руководить Жениной фирмой, Арнольд должен оставить в прошлом все подозрения и недомолвки. Да, ему повезло. Повезло крупно. Но такова, значит, его судьба. Искать в любом поступке криминал – постыдно, недостойно, просто глупо. Но пока не выяснилась истинная причина самоубийства Евгения, люди вольны думать всё, что угодно. Меня эти перешёптывания за спиной огорчают ничуть не меньше, чем Арнольда. Лично мне очень хочется узнать, почему мой муж решил уйти из жизни. Я готова понести любые расходы, создать вам самые лучшие условия для работы, если только это будет в моих силах. В любое время для и ночи вы сможете обратиться ко мне с какой угодно просьбой. Единственное, чего я боюсь, – огласка. Евгений был, как вы понимаете, не последним человеком в мире бизнеса. Вновь выяснившиеся обстоятельства могут серьёзно повредить репутации фирмы. Мы ведь работаем с массой иностранных партнёров, а они очень чувствительны даже к самым малейшим сомнениям в порядочности тех, с кем имеют дело. За рубежом пока ещё ничего не знают – ни про самоубийство, ни про тот подвал, где это произошло…
– Огласки не будет.
Артур встал из-за столика, вышел из залы и почти сразу же вернулся с ноутбуком в руках. Поставил компьютер на колени и выжидательно взглянул на Анжелу.
– Я согласен выполнить вашу просьбу при условии, что у вас не останется тайн от меня. Вы должны отвечать на любые мои вопросы, не умалчивая даже о самом интимном, не ссылаясь на обязательства перед кем бы то ни было. Врач часто делает больно, но делает это во спасение. Не скрою, что вам предстоит перетерпеть страдания. А когда узнаете всё о муже, то в чём-то разочаруетесь, изменитесь, сделаете выводы. И выводы эти не всегда будут разумными, своевременными. Только на таких условиях я согласен с вами сотрудничать, иначе игра не стоит свеч.
Артуру очень хотелось, чтобы Анжела приняла его условия, но внешне он демонстрировал полное безразличие и к гостям, и к их проблемам. Он курил уже третью сигарету, глядя на забрызганное дождём окно.
Анжела Субоч ничего не сказала, лишь опустила слипшиеся от краски и слёз ресницы. Арнольд Тураев крепко и благодарно пожал под столом руку старшего брата.
* * *– Вы не поверите, но я даже не знала, что у Жени есть оружие! – Анжела растерянно улыбнулась.
Артур, разглядывая паркет, думал о несостоявшейся уборке. Он никогда не приглашал посторонних для хозяйственных дел и находил в домашней работе удовольствие. Арнольд сидел, вытянув длинные ноги до середины комнаты, и любовался мягким блеском своих туфлей. Стенные часы только что пробили три, и у соседей за стеной заорало радио.
– Скорее всего, он держал пистолет в сейфе, в офисе…
– А ты знал? – Артур повернулся к Арнольду. Тот вздрогнул.
– Евгений как-то раз обронил ненароком, что хотел бы на всякий случай иметь под рукой пистолет. Кажется, ему в ту пору угрожали, и нужно было как-то защищаться. Но о том, что шеф приобрёл именно «Беретту-92F», я не подозревал. Разрешение у него, как оказалось, было.
– А зачем иметь лишние проблемы?
Артур время от времени заносил данные в ноутбук. И думал о том, что скоро придёт Голланд, привезёт коньяк, от чего пейзаж на столе оживится.
– Оружие престижное, стоит на чёрном рынке около тысячи долларов. Завозится в страну не партиями, а поштучно. Имея такой ствол на руках, надо думать и о том, чтобы его не потерять…
– Больше всего меня потрясло, что Евгений перед смертью повёл себя так странно… Он отправился в такое место, где, скорее всего, никогда в жизни не бывал. Оставил свою машину на стоянке в «Шереметьево», сел в служебную. Но у станции метро «Планерная» из автомобиля вышел, водителя отослал. Получается, муж проехал через всю Москву и поднялся наверх на «Красногвардейской»…
Анжела вертела то перстень с бриллиантом, то обручальное кольцо на левой луке. И обращалась будто бы не к Артуру и Арнольду, а к самому Евгению Субочу, так жестоко обошедшемуся с ней.
– Мы с ним женаты пять лет, но на моей памяти Женя никогда не пользовался подземкой.
– У вас, конечно, и своя машина есть? – поинтересовался Артур.
– Да, у меня «Форд-Фиеста». Она в ту ночь стояла в нашем гараже, в Мнёвниках. Я говорила с водителем уже после всего, но ему Евгений тоже ничего не сказал. Странная какая-то прихоть – тащиться под проливным дождём через пустырь. У него были пятна грязи на брюках, на ботинках – комья глины и извёстки. А ведь раньше муж и пылинки на своём костюме не терпел. Почему именно этот подвал? И как можно было уйти из жизни посреди полного благополучия, в сорок два года?! Даже записки никакой не оставил, ничего не объяснил! Незадолго до того, как он… застрелился… мы говорили по мобильному. – Анжела переглянулась с Арнольдом. – Я только что приехала с Николиной Горы, с дачи, и хотела узнать, когда муж вернётся домой…
– Тем вечером я собирался к ним в Мнёвники, – вставил Арнольд.
– Да, был такой уговор. Евгений мне солгал. Сказал, что по согласованию с Арнольдом перенёс время встречи. Сослался на какие-то неотложные дела. Но Арнольд сказал, что никаких изменений не было. Евгений говорил со мной грубо, даже издевательски, с огромной неохотой, словно хотел оскорбить и поскорее отделаться. Арнольд, между прочим, не знал ни о каком форс-мажоре…
– Такие случаи раньше бывали? Ваш муж задерживался надолго после окончания рабочего дня? Часто ли он грубил вам и лгал? Или подобное произошло тем вечером впервые? – перебил Артур.
– Именно так Женя никогда себя не вёл, – твёрдо сказала Анжела.
– Утром того дня вы с ним виделись?
– Нет, я ведь была на даче. Уехала примерно за сутки до того, как всё произошло, то есть пятнадцатого сентября вечером. Мы созванивались ещё один раз, но тогда я ничего подозрительного не заметила. – Анжела не отводила глаз, смотрела прямо в зрачки Артура, чтобы тот не сомневался в её искренности. – Мне кажется, что-то произошло позже.
– Арнольд, а ты шестнадцатого числа своего шефа видел? – Артур пока не строил никаких догадок и просто собирал данные.
– Нет, поэтому мы и хотели встретиться вечером. Но вот пятнадцатого утром мы перебросились несколькими фразами в его кабинете. И я хочу тебе возразить, Анжела. Уже тогда шеф был чем-то расстроен. В таком состоянии я его никогда не видел. Когда я вошёл в его кабинет, Евгений жёг в пепельнице какую-то бумагу. Увидел меня, смутился и спрятал пепельницу в ящик стола. – Арнольд гладил Анжелу по руке, понимая, что вдове очень тяжело. – Было такое впечатление, что он совершает что-то недозволенное…
– У тебя есть на сей счёт соображения? – вклинился Артур.
– Ровным счётом никаких, хотя я знаю состояние дел фирмы во всех тонкостях. По крайней мере, ни с какими реальными проблемами самоубийство шефа связано быть не может. Он старался не впутываться в сомнительные проекты и в откровенные махинации.
– Скорее всего, он получил от кого-то письмо, причём такого содержания, что сразу же решил это послание уничтожить. Похоже даже не на угрозу, а на компромат. Пепел исчез?
Артур помассировал пальцами веки – глаза уставали от работы на компьютере.
– Да, когда я занял его кабинет, пепельница оказалась чистой. – Арнольд развёл руками, будто извиняясь за что-то.
– Что же касается подвала… – Артур отставил ноутбук и налил себе остывшего кофе. – Просто дверь там оказалась открытой. Другие подвалы были заперты – вот и всё. Вероятно, Евгений хотел, чтобы его не нашли как можно дольше. Так оно и вышло бы, но сейчас, после взрывов, чердачные и подвальные помещения постоянно проверяются. Жильцам с первого этажа показалось, что под полом кто-то ходит, и они вызвали милицию. Если бы не тревожная обстановка в Москве, лежать бы телу господина Субоча в подвале ещё неизвестно сколько времени. Кроме того, в незнакомой, непривычной обстановке легче расставаться с жизнью. Вид привычных улиц и домов, прочие милые мелочи удерживают человека от рокового шага. Бывает так, ничего не соображают в состоянии аффекта и просто бегут, куда придётся. Анжела, вы лучше всех знаете своего мужа, и Арнольд хорошо с ним знаком. Были у Субоча проблемы в последнее время? Если да, то насколько серьёзные, и в чём они заключались? Жаль, что не сохранилась та бумага, да чего уж теперь… Придётся обходиться без неё. Сохранись бумага – никакого расследования не потребовалось бы. Самоубийство напрямую связано с тем письмом или документом. На мой взгляд, это – наиболее логичная версия.
– Очень вероятно. – Арнольд, похрустывая широкими плечами под пиджаком, разминал спину. – На шефе лица не было…
– Итак, Евгений Субоч имел врагов? – прямо спросил Артур.
– Имел, как и всякий деловой человек. Более того, он не раз говорил, что количество врагов прямо пропорционально числу заслуг, – не сдержалась и всхлипнула Анжела. – Если быть до конца откровенной, то и я, и родители Евгения были готовы к этому… Только такого поворота событий мы не ждали. Готовились к трагедии иного рода…
– К чему именно вы готовились? – удивился Артур.
– К убийству. К теракту, например. Но то, что он сам…
– Значит, Субоч имел основания опасаться за свою жизнь? Или это – чисто женская логика, игра эмоций и обыкновенный невроз?
– Шеф почти каждый день провозглашал с пафосом, что убить его можно, а вот запугать – никогда, – вставил Арнольд, сцепляя на коленях чистые длинные пальцы. В этот момент он был очень похож на врача. – Действительно, Евгений умел держать себя на уровне. Анжела подтвердит, что он никогда не грузил семью своими проблемами.
– Имя хотя бы одного недоброжелателя вы можете назвать?