Черный, Белый, Бежевый
Здесь в книгу был вложен мой давнишний детский рисунок. На нем был изображен, наверное, как раз кошмакрухт прямоходящий – страшенное черное чучело, которое сидело у костра в пещере, и, высунув красный язык, колдовало себе топор. Я так и покатился со смеху.
– Судя по твоему веселью, за уроки ты еще не садился? – послышался от двери голос папы, после чего вошел и он сам.
– Сейчас сяду, – вздохнул я, захлопывая книжку.
Папа прикрыл глаза и быстро ощупал вокруг меня воздух.
– Что, у вас появился новый учитель?
– Угу. Историк. Ваном зовут.
– И про что он вам рассказывал?
– Про этот… Капец сельского хозяйства в безчерномаговое время.
– А, это же новейшая история! – почему-то оживился папа.
– Скучнейшая история, – проворчал я.
– Баник, вся твоя скука – от незнания. Время было совершенно нескучное, особенно для нас, черных магов.
– Да я помню, помню, – согласился я. – Тогдашнее людское правительство сговорилось с белыми магами, и они вместе начали выживать черных из Лины. Куча белых нападала на одного черного и вытягивала из него черные клетки, отчего он становился белым магом или вообще сходил с ума…
– Да уж, это я помню, так и было, – подтвердил папа сумрачно. – И сейчас остались белые маги, которые могут вытворить что-то подобное, поэтому я всегда тебе и говорю, не забирайся далеко в горы и не…
– Ладно, ладно, – кивнул я. – Ну вот, а черные маги все взяли и ушли из Лины – правильно я говорю?
– Не совсем. Один черный маг остался.
– А, точно. Как его там звали…
– Дамнозис. Я его видел несколько раз, он меня оборотов на двести старше. Очень странный был, на вид черный маг черным магом, а стремления имел скорее человеческие.
– Ага, по-омню, любо-о-вь, рома-а-нтика, – протянул я, расползаясь по кровати.
– Вроде того, – согласился папа. – Он остался в Лине потому, что черный маг-временник Мар, прощупав его нити будущего, сказал, что свою любовь он в этом мире не найдет, но встретит только в Лине, то есть в нашей стране… Он всегда непонятно выражался. Белые маги устроили на Дамнозиса прямо-таки охоту – это ведь был единственный оставшийся черный маг, из которого можно было вытянуть черные клеточки, получив временную возможность колдовать. А колдовать им было нужно, чтобы иметь поддержку людей. Люди тогда не все разбирались, чем отличаются белые маги от черных. А чтобы они это совсем забыли, под предлогом угрозы, исходящей от Дамнозиса, закрыли все школы. Дамнозиса объявили сумасшедшим и приписывали ему любые несчастья в стране…
– Так он и правда немного псих, по-моему. Из-за каких-то там любовных ниточек сидел в такой опасности! Нет бы удрать в пустыню!
– Я согласен, но это потому, что мы с тобой обычные черные маги, а он был необычным. Он принял облик человеческого жителя и работал конюхом в Воловых конюшнях, прямо под носом у белой полиции… Оборотов тридцать. И эту свою любовь он в конце концов встретил.
– А она кто была?
– Никто точно не знает. Говорят, обычная человеческая девушка, но из другого мира… Правда, сам понимаешь, как такие события быстро обрастают всякими легендами. Но, по крайней мере, Дамнозис женился на ней, и больше их в Лине не видели. Дом его здесь, в горах, но он пустует…
У меня мурашки прошлись по коже, я уставился на папу, ожидая продолжения, но тот вдруг ударился в скучные рассуждения, почти как Ван:
– Но, так или иначе, именно благодаря Дамнозису состоялся переворот в Лине, белые маги потеряли власть, а мы, черные, постепенно возвращаемся обратно и пытаемся что-то восстановить, хотя, конечно, инфраструктура пострадала сильно…
– Ага, и сельское хозяйство, – согласился я, вспомнив Вана. – Ладно, буду уроки делать.
Папа кивнул и, явно довольный проведенной лекцией, вышел из комнаты. Со двора прибежали Мосик и Лорка. Я погладил их и принялся ломать голову над задачкой по математике.
Глава 3
ПЛАН
Баник и Луцик даже родителей иногда не слушались!
Они не делали уроки сами, а списывали их друг у друга. А Луцик, хоть и был магом, совсем мало учился колдовать. Поэтому их ожидало много-много бед, когда они попали в темную лощину, где стоял Таинственный Замок…
(«Приключения Баника и Луцика в Таинственном Замке»)После обеда ко мне, не убоявшись гнева папы, пришел Луцик. Я обрадовался ему по многим причинам: во-первых, задачка по математике так и не получилась, и я надеялся ее у него списать, во-вторых, мне просто уже стало скучно, а в-третьих – хотелось рассказать ему о странной штуковине в городе Дребезге.
– Здрасьте! – сказал Луцик моему папе.
– Здравствуй, хулиган, – проворчал он. – Заколдовать бы тебя, да некогда…
– Заходи в комнату, – махнул другу я и шуганул с постели Мосика, чтобы дать ему место. Оказалось, что Луцик пришел тоже по многим причинам, но в первую очередь из-за завтрашней проверочной работы по химии, в которой он был не в зуб ногой.
Но я, конечно, не удержался и вначале рассказал ему про Дребезг. После этого ни о каких уроках уже и речи не могло идти: Луцик растопырил свои голубые глаза и подскочил на кровати:
– Ну ты даешь! Чего же ты раньше молчал, я же тебя спрашивал?!
– Я сказал: потом расскажу, вот потом и рассказываю…
– Ну ладно… Так говори скорей, что это была за штуковина?
– Откуда я знаю, я не разглядел.
– На что похожа была?
– На скалу, – ответил я неуверенно. – Только ровная какая-то. Вроде дома или замка. Но ведь нет у нас таких домов… Ван сказал, что это может быть исторический музей, но он туда не ходил.
– Еще один… Так почему нет таких домов, если есть?
– Высоченный он. Чуть ли не в улет высотой, – объяснил я. – Там этажей тридцать получилось бы.
– Да может тебе показалось.
– Нет, не показалось. Я высоту никогда не путаю, ее же видно, из-за ниточек…
– Ну ладно, тридцать. И что? Еще интереснее! Погоди-ка…
Луцик вскочил, порылся почему-то в моей сумке и вытряхнул из нее свернутую трубочкой карту Лины.
– Ты чего?
– Сейчас посмотрим, где этот Дребезг… Так, один малый чпок карты соответствует одному ускачу… Не так и далеко: мы в горах, а он, получается, в предгорьях, ускачей за пятьдесят отсюда. Слушай, давай туда наведаемся?
– И говорить не о чем, – мотнул головой я. – Ни за что не пустят.
– Фу ты… И кто из нас черный маг?! Ты по своим ниточкам перенесись, а я за тобой, ага?
– Не ага. Я не умею переноситься по ниточкам туда, где не был. И ни один маг не умеет.
Луцик задумался, но ненадолго: через миг его осенило:
– Ну тогда давай туда вначале так просто съездим! Подлижемся к Вану-болвану, скажем, что очень интересуемся старинными городами и хотим в Дребезг на экскурсию. Ага?
– Не буду я к нему подлизываться.
– Ладно, я сам с ним поговорю, ты только не возражай, идет? На экскурсии будем вести себя хорошо, никуда не убежим. А потом из дома уже перенесемся туда по ниточкам. Ну, идет?
– Неа. Как перенесемся? Я-то перенесусь, а ты?
– Ты меня можешь с собой взять!
– Не знаю, я еще не пробовал… Там рассчитывать надо.
– Значит, рассчитаешь! Ладно, в общем, договорились. Давай мне химию списать, а ты нá математику.
Я молча отдал Луцику свою тетрадку, а сам принялся списывать с его тетради задачу и одновременно думать, не значит ли это все, как говорил папа, что я опять иду у Луцика на поводу и ввязываюсь в ненужные приключения? Да нет, вроде мне и самому интересно, что там за странная штука в Дребезге… Или это потому, что Луцик сказал? По привычке я прикрыл глаза, искоса взглянул ими на друга и пошевелил пальцами, будто хотел пощупать какие-то ниточки. В ушах раздался шорох, и вдруг перед моими глазами встала странная картинка, которой я раньше никогда не видел при колдовстве: никаких ниточек, вроде бы, не было, но вместо этого каждый предмет вдруг будто расплылся и размножился на много-много своих же изображений. Изображения эти, чуть меняясь по ходу, уходили от предметов в бесконечную даль. За Луциком тоже сидел ряд прозрачноватых Луциков в разных позах. Я немного растерялся, но попытался проследить этот ряд, как ниточку. Не тут-то было: изображения тут же запутались, я выпустил их и быстро открыл глаза, вздрогнув от чувства жуткого падения. Я ничего не понял, но, что самое интересное, у меня появилась уверенность, что мы все равно отправимся в Дребезг, чего бы я себе сейчас не говорил.
Луцик недовольно уставился на меня.
– Опять щупаешь? Ты лучше запиши заранее для своих расчетов, сколько я вешу: пятьдесят тяжей.
– Да это ж еще не скоро понадобится, – возразил я.
– Ага, нескоро. Сразу после экскурсии, не больше, чем через семидневку. А ты столько обычно и считаешь, я тебя знаю…
– Может, ты мне поможешь?
– Если получится. По крайней мере, проверю, а то с тебя станется, с твоим знанием математики, перенести в Дребезг одну мою ногу.
– А ты до сих пор формулу воды не выучил по химии!
Тут мы бы, наверное, подрались, но сквозь дверь комнаты до меня дошел грозный инфразвук от папы – он попросил нас не шуметь. Я передал его просьбу Луцику, который не слышал таких низких частот, и мы снова вернулись к списыванию.
На следующий день история как раз была первым уроком. Но вся школа как-то тревожно гудела. Когда мы с Луциком поинтересовались, в чем дело, нам сунули в руки газету, где мы прочли, что вчера вечером группа белых магов напала на черного и почти вытянула из него все клеточки, но подоспели еще трое черных и разобрались с ними. Как именно разобрались, я не понял, и вообще статья была написана, как всегда в газетах, одними намеками, но мне все равно стало противно. Да еще эта Элька со своей белой физиономией сзади вечно сидит, и не отвяжешься от нее!
– Да, – сказал Луцик, тоже прочитав статью. – Надо теперь быстрее на экскурсию проситься, пока родители не спохватились и нас дома не заперли. А то вечно, как белые маги на кого нападут, мне мама сразу «не ходи, не ходи»…
Я кивнул и уставился за окно. Наш город стоял на вершине горы, точнее, на горном плато, и из окон школы можно было увидеть маленькие дома, залитые салатовым светом восходящего солнца, на секунду пробившегося через плотные сизые тучи, и коричневые деревья между ними, и нагромождения скал, где были пещеры, в которых мы с Луциком ловили рыб. А где-то внизу был таинственный город Дребезг со странным музеем…
В класс вошел Ван и начал поспешно шуршать бумажками. Луцик, пользуясь этим, вскочил с места, подошел к нему и громогласно заявил:
– Знаете что, учитель, а нам так нравится, как вы рассказываете! А мне Баник еще вчера рассказал, что вы из Дребезга. А мы давно уже читали в книжке, что это старинный город, и там куча всего интересного. И мы с Баником хотели попросить: может, съездим туда на экскурсию вместе с вами?
Ван посмотрел на меня. Я утвердительно кивнул и завершил речь Луцика:
– Угу.
Учитель запоглаживал лысину.
– Ну, значит, дети, спасибо вам… Я не против, в общем-то, съездить, показать вам кое-что. Можно будет взять мою паровую тележку, но тогда много народу не сможет поехать.
– Да кроме них это никому и в голову не взбредет, – заявил Орис, показывая на нас. В классе засмеялись.
– А вот и нет: я тоже хочу, – вдруг вскочила с места Элька. – Можно?
– Конечно, можно, значит, – согласился Ван. – Давайте, ребята, значит, назначим поездку на этот выходной, хорошо? Подойдете утром, тысяч в двадцать мигов, к школе, я вас там встречу.
– Хорошо! – сказала Элька, хотя ее никто не спрашивал. Я недовольно переглянулся с Луциком, но протестовать против Эльки было опасно: вдруг бы экскурсия не состоялась? На том и порешили. Луцик уселся на место, а Ван разложил свои бумажки и принялся бормотать новую тему…
Глава 4
В ДРЕБЕЗГ
Таинственная лощина была загадочной, неизведанной, непонятной и непознанной.
«Как здесь загадочно, Баник!» – сказал Луцик.
«Да, таинственно», – согласился Баник.
(«Приключения Баника и Луцика в Таинственном Замке»)В выходной, когда была назначена экскурсия, с самого утра лил ледяной дождь с градом – в общем, обычная погода для переходного сезона перед похолоданием, но папа заставил меня надеть вощеный плащ. Нужен он мне был только чтобы не намочить одежду – я же не мог простудиться в принципе, но спорить с папой было уже некогда. Я накинул плащ на плечи, взглянул на водяные часы и вымелся из дома. Капюшон я, конечно, пробежав несколько улетов, откинул: по нашим, маговским, волосам вода все равно скатывалась, почти не замачивая их, а вот смотреть вперед он мне жутко мешал.
Школа тонула в белесом тумане. Сквозь него кое-как виднелись топчущиеся возле входа фигуры, тоже все в вощеных плащах. Фигур было как-то многовато. Первым делом я наткнулся на Эльку, которая, конечно же, приперлась, и на нашу отличницу, низенькую и толстую черную магиню Нелию. Подобно мне, они стояли под дождем, откинув капюшоны, и зевали по сторонам, друг с другом не разговаривая.
– Привет, Баник! – расслышал я писклявые голоса и с ужасом понял, что на экскурсию собралось еще и трое человеческих девчонок.
– Привет, – отозвался я, прикидывая, стоит ли терпеть целый день такой кошмар, чтобы потом наведаться в какой-то там сомнительный заброшенный исторический музей.
Луцик, которого я еле отыскал в девчоночьей толпе, тоже был хмур, но решимости не потерял.
– Шут с ними, – прошептал он, взяв меня за локоть негнущегося рукава и отведя в сторону, – девчонки любят на экскурсии ходить. А может, восьмерки по истории хотят. Ничего, зато они Вана отвлекать будут…
– А как мы все в одну паровую тележку поместимся? – поинтересовался я. – Штабелем, что ли?
– Я им тоже это сказал, а они говорят, что Вана уже предупредили, и он обещал взять напрокат парочку конькозлов…
В это время из тумана послышалось пыхтение, и перед нами остановилась видавшая виды паровая телега – старая, ржавая, облупленная и давным-давно не мытая. Двери ее были мятыми, а некоторых спиц на больших колесах не хватало. Довершали картину три понурых мокрых конькозла, привязанные друг за другом к крючку сзади тележки.
– Ну, Ван точно историк! – захихикал Луцик. – Эту колымагу, небось, на раскопках нашел!..
Дверца телеги скрипуче открылась, и из нее с трудом вылез Ван, ясное дело, в вощеном плаще. Он несколько растерянно оглядел нас из-под капюшона и промямлил:
– А, вот, значит, дети, вас сколько… Ну ничего. Я как раз взял троих конькозлов, как видите, значит…
– А почему как раз? – проскрипела Элька.
– Так потому что у нас тут получается, значит, трое?.. Да, точно, трое магов. Вас мы, значит, посадим на конькозлов, вам же дождь не мешает? А девочки-люди и Луцик поедут со мной в телеге.
– Не хочу я в телегу! – возмутился Луцик. – Мы всегда с Баником!
– Ну, Баник же не простудится, в отличие от тебя, значит… И потом, эти конькозлы двоих вряд ли выдержат.
Ван был, похоже, прав: судя по виду этих прокатных конькозлов, неизвестно было, смогут ли они выдержать и одного. Делать нечего: Луцик, бормоча с ненавистью «уж лучше простудиться», полез в телегу вслед за девчонками. Я вдохнул и позвал конькозлов манком. Те встрепенулись и стали рваться ко мне с привязи.
– Отвязать надо было, – снисходительно заметила Нелия.
– Тебя не спросили, – огрызнулся я и пошел вместе с ней к конькозлам. Веревка, как оказалось, намокла и нормально не развязывалась, так что в конце концов мы с Нелией ее натянули, а Элька перепилила ногтем и перекусила то, что не хотело перепиливаться. У Эльки даже среди магов были самые острющие ногти и зубы, и человеческие девчонки зачастую этим пользовались, прося ее заточить им карандаши. Наконец конькозлы освободились, и мы их разобрали, причем я успел выманить из-под носа Нелии самого бодрого из них. Нелия разозлилась и молча взгромоздилась на другого, ленивого и пухлого, под стать себе. Эльке же достался конькозел тощий и нервный. Манок она издавать умела плохо, как все белые маги, и когда попыталась сесть на конькозла, тот чуть ее не лягнул.
– Ну что, дети, вы, значит, сели? – спросил от тележки Ван, – езжайте за мной…
– Сейчас! – пронзительно завопила Элька, безуспешно стремясь нагнать убегающего от нее конькозла. – Погодите пару мигов, ладно?! Он чего-то бегает!
Нелия рассмеялась довольно злорадно. Мне тоже было весело смотреть на Эльку, которая, размахивая длинными руками и разинув широкий рот, как большая квакря, прыгала по мокрой коричневой траве вслед за конькозлом. Но все-таки нам надо было попасть в Дребезг, а, зная Эльку, такие номера она может откалывать бесконечно. Я соскочил со своего конькозла и сказал:
– Не прыгай ты. Пугаешь же. Щас я его позову…
На мой манок тощий конькозел пришел охотно. Я погладил его по мокрой спине, потрепал по ушам, хлопнул по носу и, обхватив за мокрую шею, велел Эльке:
– Забирайся, пока держу.
– Ура, спасибо, Баник! – обрадовалась она и поспешно взгромоздилась, сияя улыбкой от уха до уха. Да, вот уж радость! Теперь, небось, еще сильнее к нам вязаться будет… Я скривился и, молча отойдя, залез на своего конькозла. Телега запыхтела впереди, посылая пар нам в лица. Наконец-то мы двинулись в путь.
Дорога была неторопливой и однообразной. Шли мы на спуск, с горы, под колесами и копытами хлюпала вода, по бокам дороги стоял туман, дождь стекал по нашим волосам и серой курчавой шерсти конькозлов. С Нелией и, тем более, с Элькой, я, конечно, разговаривать не собирался, а смотреть особо было не на что. Скукотища!
Правда, через пять тысяч мигов мы выехали на недавно вымощенную дорогу, и тележка, наконец, ускорилась. Конькозлы, кажется, даже обрадовались и перешли на рысь, а потом на галоп. Я быстро пощупал нити расстояния и понял, что проехали мы уже больше половины пути, и это меня здорово обрадовало. Дорога пошла еще круче вниз и повела нас вокруг горы. Я осторожно отвел конькозла от левой обочины – несмотря на туман, мне так и чудилась там жуткая пропасть. Из-за этого я даже снизил скорость и выпустил вперед Нелию. Та презрительно хмыкнула и поехала быстрее. Я как раз раздумывал, не послать ли ей в спину кусок плотного воздуха, чтобы сдуть спесь, но тут позади раздался шумный вдох и жалобный скрипучий голос Эльки:
– Баа-а-ник! Погоди!
– Чего там тебе еще? – вздохнул я, не оборачиваясь.
– Погоди-и! – повторила Элька – голос ее затихал. – Он пасется!
Начиная не любить белых магов еще больше, чем до этого, я развернулся и поехал к ней. Элькин конькозел, как оказалось, меланхолично жрал траву чуть не на краю пропасти, не реагируя на ее вялые подергивания за уздечку.
– Ну ты вообще, – сказал я. – Поехали быстрее.
– А как?
– Сильнее дерни! Еще раз! – не выдержав, я подъехал, и, стараясь держаться подальше как от Эльки, так и от края пропасти, сам дернул за уздечку и одновременно издал манок. Конькозел поднял голову и пошел ко мне. Элька неумело намотала на руку уздечку, виновато глянув на меня своими прозрачными глазами с бледнющего лица.
– Ты быстрее можешь? – сказал я обреченно. – Так мы тележку никогда не догоним. Вон, ее уже в тумане не видно!
– Да ты что?! – испугалась Элька. – Мы чего, потерялись?
– Ты откуда свалилась? Я по ниточкам легко их найду.
– Ура… Слушай, Баник, а может, ты иногда будешь моего конькозла приманивать, тогда он рядом с твоим поедет? – нахально поинтересовалась она. Ну, совсем обнаглела! Луцик бы ее точно за такое обсмеял снизу доверху. Но Луцик был в паровой телеге, а без него я не смог найти нужных слов и только, махнув рукой, двинулся вперед, время от времени обреченно издавая треклятый манок. Телегу, судя по ниточкам, мы начали постепенно нагонять, но теперь Элька постоянно тащилась рядом со мной. С явным трудом помолчав сотни три мигов, она начала доставать меня глупыми разговорами:
– Ба-аник… А вы зачем с Луциком захотели в Дребезг?
– Нам интересно, – буркнул я. – Город древний, развалины, все такое…
– Ага, – кивнула она и расплылась в широченной понимающей улыбке. – Мне тоже нравится. Я поэтому и поехала. А там правда есть какой-то музей?
– Не знаю.
– Так Ван же говорил – исторический музей, старый… Слушай, Баник, а может, это не музей, а дворец?
– Какой дворец? – машинально переспросил я.
– Королевский! Это же был большой город.
– Ну, может.
– А во дворце, может, кто-нибудь есть! – оживилась Элька. – Например, король! Или принц!
– Ты глухая, что ли? – удивился я. – Тебе же сказали, что нежилой город. Какой принц-король?
– Заколдованный… – выдохнула Элька мечтательно.
– Как заколдованный?
– Ну, заколдованный. Каким-нибудь злым черным магом. В статую, например, превращенный. Я про такое читала.
– Где?
– В сборнике «Сказки Лины».
– Ты даешь, – сказал я, покатываясь со смеху, – ну и источник знаний!
Элька обиделась и сообщила еще более скрипуче, чем обычно:
– Можно подумать, ты такой всезнайка. Мне папа с мамой говорили, что некоторые сказки писались по настоящим событиям, только их изменяли и пересказывали…
– Перевирали и коверкали, – хмыкнул я. – Если ты кого и найдешь превращенного в статую, то это наверняка будет не принц, а какой-нибудь местный дурак, который так всех достал, что его превратили. А если даже и принц, то по сказке тебе полагается его обратно расколдовать. Если он каменный, значит, нужна эта… реструктуризация из неорганики в органику. Этого мы пока и не проходили толком. Мой папа над похожей штукой два дня мучился, пока картинку составил. Да и ты все равно колдовать не умеешь.
– А может, твоего папу попросим, раз у него уже получалось? – радостно поинтересовалась Элька. Тут я как следует набрал воздуха и захохотал так, что чуть не свалился с конькозла.
– Элька! Мой папа этой картинкой пытался оживить закаменевшее зерно, потому что сейчас не осталось таких сортов!
– Получилось?
– Так себе: половина не взошла. Ну, если тебе хватит половины принца, тогда ладно, позову папу на расколдовывание! – я замолчал, чтобы издать очередной манок и пощупать ниточки невидимой в тумане паровой телеги. Вот дает Элька! Ну Луцик и посмеется, когда я ему расскажу! В одиннадцать оборотов верить в заколдованных королей – все-таки белые маги правда какие-то недоразвитые…
Скользнув по ниточкам, я чуть не свалился с конькозла, потому что неожиданно обнаружил, что паровая телега стоит возле каких-то разрушенных домов, а из нее выходят девчонки и Луцик. В какой-то момент они снова начали у меня множиться на кучу изображений: одни ниточки наложились на другие, и в голове моей началась чехарда. Я открыл глаза, и видимость сразу же упала до нуля.
– Баник, Эльца, вы здесь? – раздался из плотного тумана беспокойный голос Вана.
– Ага, мы тут! – заорала Элька.
– Ну вот и хорошо, дети. Как видите, а может, и не очень, конечно, видите, мы с вами приехали в старинный город Дребезг. Поскольку сейчас немного, значит, туманно, прошу вас идти за мной и не отставать ни в коем случае…
Я спрыгнул на землю и был атакован Луциком:
– Ты куда пропал?
– Да из-за Эльки все. Потом расскажу, ты со смеху помрешь.
– Ладно, пошли за Ваном, – сказал Луцик, ободрившись от такого обещания. – Я буду вроде как слушать и задавать вопросы, если надо, а ты давай щупай, где мы и далеко ли эта странная штуковина. Если далеко, то будешь мне говорить, куда идти, чтобы оказаться к ней поближе, а я буду просить Вана свернуть туда. Понял план?
– Понял.
– Ну давай.
– А о чем это вы, а? – появилась рядом с нами Элька.
– Думаем, где может быть дворец с заколдованным принцем, – ответил я с ходу.
Туман вроде бы чуть рассеялся, стала видна разбитая и подмытая стекающей с горы водой дорога и несколько развалин-избушек по обеим ее сторонам. Ван повел свою экскурсию примерно так же увлекательно, как и урок:
– В этом городе, ребята, все наполнено, значит, стариной. Это у нас тут, значит, жилые кварталы. Если на Дребезг поглядеть сверху, то можно понять, что он имеет радиальную структуру, и, говорят, может быть, неравномерность распределения населения и хозобъектов в городе и послужила основной причиной его упадка и заброшенности. Для начала поглядим на типичное жилище, то есть на вот эту, значит, избушку. Можно пощупать, только не заходите, а то вдруг обвалится…
Луцик недвусмысленно подтолкнул меня локтем. Я охотно отключился от нудного бормотания учителя, прислонился к скользкой крапчатой стене развалюхи-дома и погрузился в мир ниточек.
В ушах загудело, и все вокруг сразу стало понятнее. Мы, оказывается, были на окраине города, который располагался в основном над нами, на склоне горы. Дребезг и правда оказался здоровенным, но совсем не приятным, и даже каким-то жутковатым. Я осторожно заскользил над ним по ниточкам, идущим от Вана. Подо мной мелькали утопшие в грязи безрадостные одинаковые развалюхи, в которых, за редким исключением, никто не жил. Ближе к центру, правда, стали появляться более высокие дома из серого камня – этажа два-три, но в смысле разрушенности они были еще хуже, чем избушки. Некоторые сползли по склону горы, наверное, во время переходного сезона перед потеплением, и упали, превратившись в замшелые груды камней. Все это заросло деревьями и густой красной травой, а то, наверное, выглядело бы еще хуже. Меня пробрала дрожь, и я убрался из центра города, поехав вправо, где по моим ощущениям должен был находиться непонятный исторический музей. Ближе к окраине снова пошли хоть кем-то заселенные дома или дома, из которых только недавно уехали жители – в пространстве колыхались оторванные людские ниточки. Посреди дорог замерли остовы лошадиных и старинных паровых тележек…