Маленькие женщины

2

Рождество

В то рождественское серое утро Джо проснулась первой. На камине не было чулок для подарков, и на мгновение она почувствовала такое же разочарование, как когда-то давным-давно, когда ее маленький носок упал с камина, потому что был битком набит сладостями, а Джо подумала, что ей просто ничего не подарили. Потом она вспомнила, что мать советовала заглянуть в рождественское утро под подушку, и, скользнув туда рукой, обнаружила маленькую книжечку в малиновом переплете. Эта книга была ей очень хорошо знакома, это была прекрасная история о самой благодетельной и достойно прожитой жизни, которую только можно представить.[7] Джо почувствовала, что такому путеводителю обрадовался бы любой «пилигрим», отправляясь в долгое путешествие. Она растолкала Мег со словами «Счастливого Рождества!» и посоветовала заглянуть под подушку. Там лежала такая же книга, только в зеленом переплете. Вскоре проснулись Бет и Эми и обнаружили свои экземпляры – в сером и синем переплете. На форзаце каждой книги были аккуратным почерком написаны теплые пожелания от матери, что делало подарок еще более ценным. И вот сестры сидели все вместе, разглядывая свои подарки, а небо на востоке тем временем пылало багрянцем, знаменуя наступление нового дня.

Конечно, Маргарет тоже не было чуждо тщеславие, но в целом она была очень доброй и набожной. Сестры очень любили и уважали ее, и даже бунтарка Джо слушалась ее, потому что даже поучая, Мег делала это очень мягко и тактично.

«Девочки, – серьезно сказала Мег, переводя взгляд по-очереди на каждую из сестер, – «Мама хочет, чтобы мы не просто читали эту книгу, а вдумались в то, что там написано. С тех пор, как отец ушел на войну, мы стали пренебрегать многими вещами. Вы делайте, как хотите, а я буду держать свою книгу здесь на тумбочке возле кровати и читать хотя бы по паре страничек каждое утро, потому что я знаю, что это даст мне пищу для размышлений на день грядущий и вдохновит на благодетель».

Мег демонстративно открыла свою книгу и начала читать. Джо обняла ее и, прижавшись щекой к щеке, тоже принялась читать, при этом на лице ее воцарилось спокойствие и умиротворение, столь несвойственные ее оживленной мимике.

«Какая же Мег молодчина! Пойдем, Эми, и мы почитаем. Я помогу тебе с трудными словами, а если нам что-то будет непонятно, то обратимся за помощью к Мег и Джо», – прошептала Бет, вдохновленная примером старших сестер и таким душевным подарком от матери.

«Я рада, что синий переплет достался именно мне», – удовлетворенно сказала Эми.

На ближайшие полчаса в комнатах девочек воцарилась тишина, нарушаемая лишь шуршанием переворачиваемых страниц. Первые солнечные лучи проникли в комнату, и, словно неся рождественское благословение, коснулись склонившихся над книгами голов и сосредоточенных мордашек.

«А где мама?» – спросила Мег, когда они с Джо оторвались от чтения и решили поблагодарить ее за подарки.

«Только одному Богу известно. Какой-то бродяга пришел попрошайничать, и ваша мать сразу же побежала ему помогать. Никогда еще не видела женщины, которая с такой охотой раздает направо и налево продукты, одежду и прочие припасы», – ответила Ханна, которая жила с Марчами еще с рождения Мег и была уже скорее другом семьи, чем просто прислугой.

«Думаю, она скоро вернется, так что давайте приготовим праздничный завтрак и подарки», – сказала Мег, осматривая подарки, которые были заблаговременно упакованы и спрятаны под диваном в ожидании своего часа. «Так, а где духи от Эми?» – озадаченно спросила Мег, не обнаружив флакона.

«Эми их утащила, чтобы повязать ленточку или что-то в этом роде», – ответила Джо, выплясывая по комнате в тапочках, купленных матери, чтобы немного разносить их.

«А как вам мои носовые платочки? Красивые, правда? Ханна постирала и погладила их, а я сделала вышивку, чтобы платочки были именными», – сказала Бет, гордо глядя на несколько неровные буквы, которые стоили ей огромного труда.

«Ой, дитя! Что ж ты вышила на них «Мама» вместо «М. Марч». Вот умора!» – прыснула Джо, взяв один из платков.

«А что в этом такого? Я наоборот подумала, что так будет лучше, потому что инициалы Мег тоже М. Марч, а я не хочу, чтобы произошла путаница и эти платочки использовал кто-нибудь, кроме Марми», – обеспокоенно сказала Бет.

«Все в порядке, дорогая, это очень хорошая и разумная идея, ведь теперь точно никто не ошибется. Я уверена, ей очень понравится твой подарок», – сказала Мег, бросив укоризненный взгляд на Джо и ободряюще улыбнувшись Бет.

«Ой, мама идет. Прячьте подарки, быстрее!» – воскликнула Джо, когда хлопнула входная дверь и с прихожей донеслись шаги.

Но вместо матери в комнату вошла Эми. Вид у нее был довольно смущенный, когда она увидела своих сестер, вопрошающе смотрящих на нее.

«Где ты была и что ты там прячешь за спиной?» – удивленно спросила Мег, увидев, что на Эми верхняя одежда. Обычно Эми дольше всех валялась в постели и никогда не выходила на улицу в такую рань.

«Только пусть Джо не глумится надо мной! Я не хотела, чтобы вы узнали раньше времени. Я просто хотела поменять маленький флакончик на большой. Я отдала за него все свои деньги. Я правда стараюсь не быть такой эгоисткой, как раньше».

Эми робко вытащила из-за спины новый красивый флакон, который она купила взамен старого дешевого. Она выглядела такой серьезной, даже невооруженным взглядом было видно, что ее усилия преодолеть себя и перестать быть эгоисткой шли от чистого сердца, так что Мег тут же крепко обняла ее, Джо назвала умницей, а Бет подбежала к окну и сорвала свою лучшую розу, чтобы украсить прекрасный флакон.

«Понимаете, мне стало стыдно за свой подарок после того, как мы почитали и поговорили сегодня утром о том, что нужно быть хорошим человеком, поэтому я побежала в лавку за углом и поменяла свой подарок на более дорогой. И я безумно этому рада, потому что теперь мой подарок самый красивый».

Входная дверь снова хлопнула, и подарок Эми тоже лихо отправился в тайник под диваном, а сестры с невозмутимым видом уселись вокруг стола якобы в ожидании завтрака.

«Счастливого Рождества, Марми! Спасибо за книги! Мы уже даже немного почитали сегодня и планируем делать это каждый день», – хором воскликнули девочки.

«С Рождеством, доченьки! Я рада, что вы сразу принялись читать, и надеюсь, что вы продолжите в том же духе. Но прежде чем мы сядем за стол, я хотела бы кое о чем поговорить с вами. Недалеко отсюда живет несчастная женщина, которая только недавно родила малыша. У нее есть еще шестеро деток, и им всем приходится спать в одной кровати, чтобы хоть как-то согреться, так как у них даже нет дров, чтобы разжечь огонь. А еще они голодают. Это ее старший сын прибегал ко мне утром и рассказал об их плачевном положении. Девочки мои, вы не против, если мы отдадим им наш завтрак в качестве рождественского подарка?»

Девочки были очень голодны, прождав завтрака почти час, и где-то с минуту никто не решался что-либо сказать, но потом Джо радостно воскликнула: «Я так рада, что ты успела прийти до того, как мы сели завтракать!»

«А можно мне отнести теплые вещи бедным маленьким детям?» – нетерпеливо спросила Бет.

«А я возьму сливки и кексики», – добавила Эми, героически отказавшись от самых своих любимых блюд.

Мег, не теряя времени, уже пересыпала гречневую кашу в большую миску и складывала в корзину хлеб.

«Я знала, что вы согласитесь, мои хорошие», – сказала миссис Марч, удовлетворенно улыбаясь. «Пойдем помогать все вместе, а когда вернемся, позавтракаем хлебом с молоком, а уже на вечер приготовим что-нибудь вкусненькое».

Вскоре всё было готово, и семейство Марч отправилось в путь. К счастью, было рано да и шли они дворами, так что никто не видел эту странную делегацию.

Они стояли на пороге убогой и промерзшей комнаты с разбитыми окнами и потухшим очагом. Из мебели там был лишь небольшой стол и кровать с рваным постельным бельем, на которой лежала больная женщина с плачущим младенцем, а по бокам ютились бледные, голодные дети, вжимаясь в старое одеяло и пытаясь хоть немного согреться.

С какой же радостью смотрели на неожиданных гостей большие детские глаза, их синие от холода губы расплылись в широкой искренней улыбке!

«Ach, mein Gott![8] Неужто ангелы спустились к нам с небес!» – сказала женщина дрожащим голосом и слезы радости покатились по ее щекам.

«Да, забавные такие ангелы в капюшонах и рукавицах», – сказала Джо и всех рассмешила.

Уже через несколько минут дом действительно преобразился так, что можно было и впрямь подумать, что там потрудились добрые духи. Ханна принесла дрова, разожгла камин и заделала разбитые стекла старыми шляпами и накидкой. Миссис Марч напоила мать семейства горячим чаем и дала немного каши, заверив, что не оставит их в беде, а потом перепеленала малыша и завернула его в свой теплый платок. Делала она это с такой нежностью и бережностью, словно это был ее собственный ребенок. Девочки тем временем накрыли на стол, рассадили детей поближе к огню и накормили их принесенными гостинцами. Позавтракав, дети принялись весело болтать, а девочки Марч пытались разобрать их смешное немецко-английское щебетание.

«Das ist gut! Die Engel-kinder![9]» – причмокивая, то и дело повторяли бедняжки, уплетая гречневую кашу с хлебом и наслаждаясь теплом весело потрескивающего очага.

Сестер еще никогда никто не называл девочками-ангелочками, и это было им очень приятно. Особенно радовалась Джо, которой с рождения доставались не иначе как всякие мальчишеские комичные прозвища наподобие «Санчо».[10] Это был воистину прекрасный завтрак, хотя девочкам не досталось и крошки. И пусть животы их бурчали от голода всю дорогу домой, во всем городе было не сыскать более радостных и довольных детей, чем эти четверо маленьких девочек, которые отдали свой завтрак и довольствовались в то рождественское утро лишь хлебом и молоком.

«Должно быть, это и значит «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Что ж, делать добро другим людям действительно приятно», – сказала Мег, раскладывая с сестрами подарки в гостинной, пока их мать собирала наверху одежду для бедного семейства Хуммель, которое они навещали утром.

Это были небольшие скромные свертки, но каждый из них был наполнен чистой детской любовью, а высокая ваза с красными розами, пышными белыми хризантемами и свисающими виноградными лозами придавала элегантности и торжественности праздничному столу.

«Идет, идет! Давай, Бет, начинай играть! А ты, Эми, открой перед мамой дверь! Трижды ура нашей Марми!» – воскликнула Джо, высоко подпрыгивая.

Бет сыграла свой самый веселый марш, Эми с реверансом распахнула дверь, а Мег, взяв мать под руку, провела ее к почетному месту во главе стола. Миссис Марч была одновременно удивлена??и тронута. В ее глазах стояли слезы, но это были слёзы радости, и она с улыбкой рассматривала подарки и читала сопровождающие их записки. Она тут же надела новые тапочки, положила новый носовой платок в карман, сбрызнув его духами Эми, розу прицепила булавкой к груди, а красивые перчатки были объявлены «идеально подходящими».

Потом были смех, поцелуи и объятия – в этом и заключается прелесть домашних праздников, они такие искренние и душевные, что ты потом еще долго вспоминаешь их с теплом в сердце. Но веселье весельем, а дела сами себя не сделают.

За благотворительными мероприятиями и торжественными церемония пролетело чуть ли не полдня, так что девочки без промедления занялись приготовлениями к вечернему праздничному представлению. Будучи еще слишком юными, чтобы часто ходить в театры, и недостаточно богатыми, чтобы позволить себе профессиональный помпезный реквизит для своих домашних представлений, девочки включали смекалку – не зря же в народе говорят «голь на выдумки хитра» – и делали весь необходимый инвентарь из подручных средств. Некоторые поделки были поистине достойными восхищения: гитары из папье-маше, старинные лампы из непригодной посудной утвари, роскошные платья и мантии из старых простыней, драгоценности из отполированных консервных банок, которые также отлично подходили для изготовления лат и доспехов. Мебель то и дело переворачивалась вверх тормашками, а комната служила театральными подмостками.

Мальчики в труппу не допускались, поэтому Джо доставались все мужские роли и она с удовольствием щеголяла в мужских коричневых кожаных сапогах, доставшихся ей от подруги, которая знала женщину, которая знала одного актера в театре. Эти сапоги, старая фехтовальная рапира и дырявый камзол, когда-то служивший художнику образцом для написания какой-нибудь картины с батальным сюжет, были главными сокровищами Джо и задействовались во всех постановках. Из-за немногочисленности их труппы, зачастую двум передовым актерам, Мег и Джо, приходилось играть сразу несколько ролей в спектакле, за что они, безусловно, заслуживают похвалы, ведь они не только заучивали на память реплики трех, а бывало и четырех персонажей, но и по несколько раз за спектакль меняли костюмы и переставляли декорации. Но им это было в радость, ведь это не только служило отличной тренировкой памяти, но и прекрасным творческим развлечением, благодаря которому сестры проводили много времени вместе.

Наступил рождественский вечер, зрители подтягивались и занимали места в партере, которым служила кровать. И вот дюжина девочек в предвкушении смотрела на сине-желтый ситцевый занавес, из-за которого доносились шорохи, перешептывания и периодическое хихиканье Эми, которая не могла от волнения сдержать смех. Вскоре прозвучал третий звонок, которым служил колокольчик, занавески разъехались в сторону, и началась Романтическая трагедия.

Роль «мрачного леса» исполняли несколько кустов в горшках, плотная зеленая ткань, расстеленная на полу, а в глубине сцены расположилась пещера. Пещеру соорудили из сушки для белья, которая служила верхней частью, а по бокам поставили два комода. Внутри пещеры стояла небольшая горелка, на которой дымился чайник, он же ведьминский котел, а рядом, сгорбившись, сидела и сама ведьма. В комнате было темно и свечение горелки прекрасно создавало зловещую атмосферу, особенно когда из чайника выходил настоящий пар – зрители восторженно рукоплескали. Дождавшись пока стихнут первые аплодисменты, на сцену вышел злодей Хьюго, чье лицо покрывала густая черная борода, на глаза была надвинута шляпа, одет он был в плотную накидку, коричневые сапоги, а на бедре с каждым шагом позвякивал меч. Расхаживая взад и вперед в сильном волнении, он вдруг схватился за голову и разразился надрывной речью, воспевая свою ненависть к Родриго, любовь к Заре и непоколебимую решимость убить одного и заполучить вторую. Грубый тон голоса Хьюго периодически срывался на крик, когда чувства одолевали его – публика была в восторге и аплодировала в моменты, когда герой делал паузу, чтобы перевести дух. Поклонившись с видом человека, привыкшего к публичным похвалам, он прокрался в пещеру и грозно приказал Агарь: «Ко мне, прислужница тьмы! Желаю тебя видеть!»

На сцене появилась Мег, на лицо ей ниспадали серые пряди из конского волоса. На ней был красно-черный балахон, усеянный каббалистическими знаками, а в руках она держала посох. Хьюго потребовал у колдуньи приворотное зелье, чтобы Зара полюбила его, а также зелье, чтобы умертвить Родриго. Прекрасным драматическим напевом Агарь пообещала достать ему и то, и другое, и принялась призывать духа любовных чар:

Заиграла нежнейшая мелодия и из пещеры вышла маленькая златокудрая фигура в белом одеянии со сверкающими за спиной крыльями и венком из роз на голове. Взмахнув волшебной палочкой, дух любовных чар запел тонким голосочком:

Дух бросил маленький позолоченный бутылек к ногам ведьмы и исчез. Агарь снова запела, но на этот раз призвала злого духа – на сцене с грохотом появился чертенок в жутких черных лохмотьях и, прохрипев свой ответ, бросил к ногам Хьюго черный бутылек, после чего тоже удалился со зловещим смехом. Хьюго поблагодарил ведьму, и, положив зелья себе в сапоги, ушел. Агарь, в свою очередь, поведала зрителям, что злодей Хьюго убил нескольких дорогих ей людей, поэтому она наложила проклятие и намеревается помешать его коварным планам, чтобы отомстить за прошлые обиды. Таков был конец первого акта. Зрители отдыхали, ели конфеты и делились впечатлениями от спектакля.

Прежде чем занавес снова поднялся, из-за кулис то и дело доносились стуки молотка, но когда перед зрителями предстал этот шедевр декораторского плотничества, все мигом забыли о запинке. Это было поистине великолепно! До самого потолка возвышалась башня с окном, в котором горел свет, а из-за белой занавески выглядывала Зара в красивом сине-серебряном платье, ожидая своего возлюбленного Родриго. А вот и появился сам великолепный Родриго – на плечах красная накидка, на голове берет с перьями, из-под которого торчат каштановые локоны, в руках у него гитара, а на ногах, конечно же, коричневые сапоги. Встав на колени у подножия башни, он спел волнительную серенаду. В ответ Зара тоже пропела нечто романтичное и после непродолжительного музыкального диалога согласилась последовать за ним хоть на край света. Тут-то и наступил момент представления, вызвавший наибольший ажиотаж среди аудитории. Родриго достал веревочную лестницу с пятью ступенями, закинул один конец в окно и пригласил Зару спуститься к нему. Она робко перегнулась через подоконник, положила руку на плечо Родриго и собиралась уже грациозно спрыгнуть вниз, но – увы и ах! – видимо, позабыла, что платье ее было со шлейфом, который сейчас предательски зацепился за створку окна, башня закачалась, накренилась вперед и с грохотом рухнула, погребя под руинами несчастных влюбленных!

Зал ахнул с облегчением, когда коричневые сапоги показались из развалин, а вслед за ними появилась златокудрая голова, восклицая: «Я же тебе говорила! Вот говорила же, что все так и будет!» С удивительной невозмутимостью на сцене появился дон Педро, суровый отец Зары, вытащил из-под обломков свою дочь и потащил ее прочь и, стараясь не шевелить губами, тихо сказал: «Не вздумай смеяться! Делай вид, что так и было задумано». Удаляясь, Дон Педро гневно приказал разрушителю Родриго убираться вон из королевства. И хотя сам Родриго был все еще ошарашен падением башни, он не растерялся и бросил вызов старику, сказав, что и не подумает сдвинуться с места. Этот бесстрашный пример вдохновил и Зару, которая одернула руку и отказалась покориться воле отца, за что вместе со своим возлюбленным была брошена в самые глубокие подземелья замка. Тут же появился крепкий маленький слуга с цепями и увел их прочь – вид у него при этом был изрядно испуганный и, судя по всему, он напрочь забыл речь, которую должен был произнести.

Третий акт демонстрировал зрителю события, происходящие в замке. Снова появилась Агарь, которая пришла освободить влюбленных и убить Хьюго. Вот она слышит его шаги, прячется и видит, как он наливает зелья в две чаши с вином и приказывает робкому слуге: «Отнеси эти чаши пленным и скажи, что я скоро навещу их». Слуга уводит Хьюго в сторону, чтобы что-то сказать, а в это время Агарь подменяет эти чаши на две другие, просто с вином. Фердинандо, «слуга», уносит кубки, а Агарь ставит на стол чашу с ядом, предназначенную для Родриго. Хьюго, испытывая жажду, выпивает ее и в агонии начинает корчиться и скакать по сцене. После долгих конвульсий он падает плашмя и умирает, в то время как Агарь сообщает ему о своем коварном поступке в прекрасной мелодичной песне.

Это была поистине захватывающая сцена, хотя некоторым зрителям могло показаться, что неожиданно выбившиеся из-под шляпы длинные волосы несколько смазали эффектную смерть главного злодея. Однако невероятно душевное пение Агарь настолько поразило публику, что все мигом забыли про ляп с прической.

В четвертом акте перед нами разворачивается душераздирающая сцена, в которой Родриго, получив весть о том, что Зара больше не любит его, впадает в глубокое отчаяние и готов покончить жизнь самоубийством, вонзив себе кинжал в сердце. Но в этот самый момент под его окном кто-то начинает петь прекрасную песню о том, что возлюбленная верна ему, но ей грозит смертельная опасность, однако Родриго все еще может спасти ее. Неизвестный подбрасывает ему ключ от темницы, и в порыве радости наш герой срывает с себя оковы и бросается прочь, чтобы найти и спасти свою возлюбленную.

Пятое действие начинается с ссоры между Зарой и Доном Педро. Он хочет, чтобы дочь ушла в монастырь, но она и слышать об этом не желает, и после ряда эмоциональных препираний, Зара уже собирается упасть в обморок, когда вдруг врывается Родриго и просит ее руки. Дон Педро не дает своего благословения влюбленным, потому что Родриго беден. Между мужчинами завязывается горячая перепалка, и вот Родриго уже готов унести на руках измученную Зару, когда входит робкий слуга с письмом и мешком от Агари, которая таинственным образом исчезла из замка. Слуга сообщает, что ведьма завещает немыслимые богатства молодой паре и пророчит ужасную гибель дону Педро, если он встанет на пути семейного счастья молодых. Открывается мешок, и из него высыпается целая куча блестящих жестяных монет, которые переливаются и блестят в свете ламп. Такой «аргумент» смягчает сурового отца и он соглашается выдать свою дочь за Родриго. Все поют в радостном порыве и занавес опускается, когда влюбленные, стоя на коленях, получают благословение дона Педро.

Зал взрывается бурными аплодисментами, которые неожиданно прерывает очередной конфуз – ножки кровати, служившей партером, не выдерживают и зрители падают на пол. Родриго и дон Педро, не мешкая, бросаются на помощь – все зрители спасены, хотя многие потеряли дар речи от безудержного хохота. Едва волнение утихло, в комнату вошла Ханна и объявила, что миссис Марч ждет юных леди к ужину.

Это приглашение было неожиданностью даже для актеров, и когда они увидели накрытый в гостинной стол, они посмотрели друг на друга в восторженном изумлении. Это было так похоже на Марми, приготовить для них небольшое угощение после спектакля, но такого пиршества они не помнили с тех пор, как их семья потеряла достаток. Тут было и мороженое – на самом деле даже два его вида, клубничное и пломбир – и торт, и фрукты, и французские конфеты, а в центре стола в четырех вазах стояли прекрасные букеты!

У сестер перехватило дыхание, они в недоумении переводили взгляд со стола на мать и обратно, а миссис Марч стояла и широко улыбалась.

«Это дело рук фей?» – спросила Эми.

«Это Санта-Клаус», – сказала Бет.

«Это наша мама постаралась». И Мег нежно улыбнулась, что было видно даже несмотря на наклеенную седую бороду и густые брови.