– Вы это серьезно? – удивился Али, он не верил своим ушам.
– А чем мы хуже христиан?
– Но ведь всем известно, что он умер. Пророк всегда говорил о том, что он человек, и он смертен. Он умер на руках своей жены Айши.
– Достаточно, – остановили его, – вы свободны. Мы известим вас о своем решении.
Али направился к выходу, но был остановлен вопросом:
– Какой предмет вы вели в медресе?
– Основы фикха, – ответил Али. – А почему вы употребили прошедшее время?
Улемы сурово глядели на него, и отвечать ему никто не собирался.
Когда Али вернулся в медресе, был полдень. Ученики сидели в классе смирно и заметно обрадовались его появлению. Али провел оставшиеся часы занятий, затем зашел к ректору.
– Какие новости? – спросил ректор.
– Главная новость в том, что пророк не умер, а вознесся на небо.
Поскольку ректор смотрел на него без улыбки, Али добавил:
– Оказывается, в жизнеописании пророка появились изменения. Я не знал этого.
Ректор вздохнул.
– Какой-то ретивый муфтий, недалекий, но ревнитель веры, вдруг заявил, о том, что пророк на самом деле не умер, а также как Иса Масих,[3 - Иса Масих – Иисус Христос.] вознесся на небо. Дело было на расширенном ежегодном собрании муфтиев. И, представь себе, что не нашлось никого, кто бы взял на себя смелость возразить ему и заявить, что это не так. Теперь по этому поводу идут консультации, решение не принимается потому, что это очевидная глупость, но никто не может и не хочет взять ответственность на себя, и сказать, что пророк умер. Вот так. Иди домой, решения еще нет.
– Простите, – сказал Али, – я не могу понять. Это все серьезно?
– Более чем.
– Но ведь, я веду не теологию, а светский предмет – мусульманское право.
– Медресе – не светское заведение, – возразил ректор, – надо было ограничиться правом.
– Я рассказывал это для общего развития. Чем это мне грозит? Неужели я от них завишу?
– Совет улемов очень влиятелен. Иди домой, поживем, увидим.
По дороге домой Али зашел на центральный рынок, купил всякой еды – тонких и длинных свежеиспеченных лепешек, зелени, овощей, всяких приправ и баранью корейку.
– Нарубить для кебаба? – спросил мясник.
– Наруби, – согласился Али.
Все это добро он сложил в плетеную ивовую корзину, повесил на руку. Перед тем, как уйти он заглянул в контору писцов и менял, это было постоянное рабочее место маклера, с помощью которого он сначала арендовал, а позже купил дом, с видом на гору. Юнуса на месте не оказалось, Али спросил о нем, но все, кого он спрашивал, пожимали плечами.
Дома он вымыл овощи, зелень, все это выложил на большое серебряное блюдо. На отдельное маленькое блюдо положил кусок белоснежного блестящего козьего сыра, вылив туда же всю закваску. Развел огонь в мангале и в ожидании углей долго сидел, глядя на пещеру, в которой Каин убил своего брата. Вечерело. На голубом небосводе стали появляться первые звездочки. Когда огонь прогорел, Али нанизал на шампур несколько кусков мяса и установил его над углями. Тут же от жара зашипел жир, капая и вспыхивая на пламенеющих углях.
– А компанию-то разделить не с кем, – произнес он вслух.
Али подумал о Егорке, который ушел в Египет вместе с хорезмийцами. Вспомнив о Егорке, он следом вспомнил о том десятке кувшинов с вином, которые закупил его друг. Часть они тогда же и выпили. Али с тех пор не пил, но трезвый образ жизни ни к чему хорошему не привел. В течение года ни капли вина, бесконечные мысли, не дающие покоя, плохой сон. Трезвому особенно тяжело мириться со вселенской несправедливостью, лицемерием и фарисейством вокруг. Час настал. Али принес из укромного места небольшой глиняный кувшин, сломал печать. До его обоняния донесся божественный запах вина многолетней выдержки. Али выплеснул воду из чаши, наполнил его вином и сделал глоток. Помедлил и сделал еще один. Через некоторое время допрос и претензии улемов казались ему несущественным недоразумением. Хрустящий свежеиспеченный хлеб вдруг напомнил ему судьбоносную встречу с Шамс ад-Дином на стенах Табриза. Сквозь толщу времени те тревожные дни сейчас виделись ему радостными и беззаботными. Они предшествовали знакомству с Йасмин. Дойдя в мыслях до умершей жены, Али повернул обратно.
– Куда бы уехать? – он сказал это вслух, и заданный вопрос повис в воздухе. Али наполнил чашу вином и совершенно серьезно ожидал ответа. Не обязательно слова, а какой-нибудь знак. В ворота постучали. Али отложил чашу и пошел открывать. В дверном проеме стоял маклер Юнус и радушно приветствовал его. После того, как он узнал, что Али преподает в медресе, он стал относиться к нему еще более почтительно.
– Алим[4 - Алим – ученый, (тюркск.)], – сказал он, – мне передали, что вы искали меня?
– Не то, что бы я вас искал, просто был на рынке, заглянул в вашу контору. Хотел спросить кое-что.
– Я весь во внимании, господин Али.
– Как быстро и за какую цену можно продать этот дом?
– Хотите уехать? – вопросом на вопрос ответил Юнус.
– Я еще не решил, но вероятность существует такая. Ты можешь не спешить с ответом.
– Вы здесь, сколько живете уже? Цены на недвижимость нестабильны. Все зависит от того, мир на дворе или война. В любом случае этот дом можно будет продать по той цене, что вы заплатили за него. Но, если продавать срочно, придется дать существенную скидку. Я не стараюсь занизить цену. Поверьте моему слову. Вы же знаете, как я вас уважаю.
– Я не сомневаюсь в твоей искренности. Однако, что же мы стоим в дверях? Проходи в дом.
Али провел маклера в беседку, предложил сесть.
– Сейчас я приготовлю тебе кебаб.
– Это большая честь для меня, – смущенно произнес Юнус.
– Выпьешь со мной?
– Вино! Что вы! – в ужасе воскликнул Юнус.
– Почему ты так испугался?
– Харам[5 - Хаарам – запретное.]. Как можно?
– Кому ты это говоришь. Мне? Профессору богословия?
– А что? Можно? – осторожно спросил Юнус. – Вообще-то я после смерти надеюсь попасть в рай.
– Это тебе не помешает.
– Вы думаете?
– Чтобы ты знал. На небесах только и разговоров, что о вине и девках. Пророк тебе что обещал?
– Источники, бьющие вином и целомудренных дев.
