Любовь и вечная жизнь Афанасия Барабанова

– Покупаю! – тут же, не раздумывая, принял решение Штернер.

– У вас хороший вкус, господин Атаназиус! – одобрил его выбор Самойлов.

И, описав особняк в мельчайших подробностях и деталях, предложил самолично проехаться с выгодным клиентом в Карамельный переулок и показать уже на месте расположение комнат, вкупе с «барской обстановкой».

Тут дверь неслышно отворилась, и в кабинете появилась изящная молодая дама, лет тридцати, с тонкими чертами лица, без румян и белил, с выразительными карими глазами и порывистыми движениями. На ней было длинное тёмно-вишнёвое платье с узким лифом и широкими юбками; плотно обтянутые рукава носили причудливое название «бараний окорок». Чёрные вьющиеся волосы были стянуты на затылке в большой узел и увенчаны бархатным фиолетовым бантом.

Самойлов и Штернер, как по команде, поднялись со своих кресел. Лицо Николая Николаевича тут же осветилось детской улыбкой.

– Прости, Николя, – сказала дама мелодичным голосом (словно пронёсся по комнате лёгкий ветерок от бубенцов-колокольчиков), не обращая внимания на Штернера, а, скорей всего, делая вид, что его не замечает. – Я только забежала предупредить, что еду смотреть новый дом на продажу. Чтобы ты не волновался, милый…

– Познакомься, Варенька… Наш новый клиент и гость из «Германии туманной» – господин Атаназиус Штернер. – И тут же представил даму. – Моя жена, компаньон и главный советчик Варвара Михайловна Самойлова.

– Очень приятно! – галантно поклонился ей Штернер.

– Мне тоже, – улыбнулась она ему, отчего на щеках появились две симпатичные ямочки. – Вот так совпадение! Только вчера листала редкий альбом офортов Дюрера и, представьте себе, среди них нашла портрет средневекового рыцаря Атаназиуса. Уж не думала, что сегодня встречу его доподлинную копию в кабинете своего мужа. Как будто рисовали именно с вас! Вы, случаем, не из его потомков?…

– Нет… – покраснел Штернер. – Я сам по себе…

Варвара Михайловна непринуждённо рассмеялась.

– Ну, не буду вам мешать! – И направилась к двери.

– Возьми карету, – сказал ей вслед Самойлов.

– Не волнуйся, Николя, – обернулась она. – Поеду в возке. На то и зима. Верно, господин Атаназиус? – и смешливо-пристально на него так посмотрела.

Штернер лишь покорно кивнул…

Варвара Михайловна скрылась за дверью, оставив после себя «колокольчиковое эхо» своего голоса и тёрпкий аромат французских духов.

– Что ж, поедем и мы, – Самойлов вновь принял деловой вид и щёлкнул крышкой циферблата своих серебряных часов на массивной цепочке. – «Время – деньги»! Как сказал создатель громоотвода Бенджамин Франклин!..

…У подъезда «Агентства недвижимости» уже ждала богатая карета, запряжённая тройкой орловских лошадей, с витиеватой буквой «С» на дверцах.

– Себе дом покупаете, если не секрет? – поинтересовался Самойлов у Штернера, когда богатый экипаж двинулся от Агентства в сторону Городского парка.

– Трём дамам, по просьбе их близкого родственника, – ответил Атаназиус.

– То есть выступаете в качестве доверенного лица. Я правильно понял?

– Совершенно верно!

– Дамы из «высшего света»?

– Увы, крепостные.

– Крепостные?! – изумился Самойлов, – И как же думаете оформить сделку на их имя?

– Оформлю сразу же после выкупа.

– Ах, вот оно что! Надеетесь получить «вольные грамоты».

– Очень надеюсь.

– А кто помещик?

– Осипов-Синклитикийский.

Лицо Самойлова помрачнело:

– Редкостная свинья, прошу прощения!

– Совершенно с вами согласен.

– Алчный до упомрачения!.. Себя продаст ради копейки. Трудно же будет вам вести с ним дело! Или уже всё обговорено?

– К сожалению, нет…

– Смотрите, не уступайте… Торгуйтесь до последнего… Хотя, на вашем месте, вернее, на месте того «родственника», чью просьбу взялись выполнить, я бы не торопился с покупкою дома. Поначалу решил вопрос с «вольной». К чему спешить?… Впрочем, дело хозяйское…

– Сами же сказали, что Осипов-Синклитикийский человек алчный.

– Сказать о нём такое, значит не сказать ничего!

– Надеюсь, всё это пойдёт на пользу.

– В каком смысле?… – не понял Самойлов.

– Я заплачу ему много и сразу.

Самойлов на мгновенье замолчал, с любопытством глядя на молодого немца, и тут же громко рассмеялся:

– Рисковый вы человек, герр Штернер! Но мыслите правильно!.. Кстати, после подписания «вольной грамоты», её следует обязательно зарегистрировать в Палате Гражданского Суда. Могу предложить Секретаря Коллежского Асессора. Он в курсе таких дел. Михаил Леонтьевич Лютик. Приличный малый. Сам нотариус и не дерёт много. С «купчими» делами знаком. Давно с ним работаем.

– Благодарю, Николай Николаевич! Постараюсь воспользоваться вашим советом.

– Ещё вопрос, господин Атаназиус… Платить за дом чем будете?

– Рублями.

– Что ж, в таком случае, желаю удачи нам обоим!.. А вот и приехали!

Карета остановилась уже у знакомого Штернеру особняка, по крайней мере, так ему показалось. Перед ним стоял точно такой же дом, какой он видел на макете. Единственное отличие заключалось в том, что настоящий особняк на углу Карамельного переулка был весь увит диким виноградом.

Взойдя на каменное крыльцо, Самойлов дёрнул за хвост колокольчика. Дверь сразу же открылась, словно кто-то только и ждал заветного сигнала звонка.

На пороге стоял маленький мальчик с лицом пожилого человека, в парадной ливрее, с золотыми галунами и в чёрной шляпе, обшитой золотой канителью.

– Приветствую вас, господа! – сказал мальчик взрослым голосом.

– Здравствуйте, Севастьян! – любезно ответил ему Самойлов. – Знакомьтесь! Господин Атаназиус Штернер!.. А это – Севастаян Фабианович. Дворецкий.

Штернер широко раскрыл глаза от удивления. Только сейчас он понял, что перед ним стоит не ребёнок, а самый настоящий карлик.

– Добрый день… – только и смог произнести он.

– Мы приехали, Севастьян, с господином Штернером, – продолжил Самойлов, – чтобы ознакомиться с домом. Покажи нам его, пожалуйста – от подвала до чердака. Все ходы, выходы, лестницы, переходы, а также расположения комнат. Господин Штернер собирается его купить. Входите, господин Атаназиус!