Первый день Вечности

В такие минуты Андрею очень нравилось чувствовать, как её прохладный бок прижимался к его плечу. «Ну, спасибо, красавица!» – говорил он и целовал Елене руку. Это производило колоссальное впечатление на гостей эфира. Почти все они перед началом эфира выплывали из гримёрной каморки словно снобы и аристократы. Леночку-визажиста они почему-то принимали за некий второстепенный технический персонал. За полчаса до эфира Елена «рисовала гостям умное лицо» – как выразилась однажды Ольга, – после чего гостя усаживали за стеклянный стол в студии… а тут ведущий программы этой девочке, понимаешь, ручку целует-с.

Роальд закурил, деликатно выпуская дым куда-то за декорации программы «Сказки на ночь от Алёнушки». Попутно он аккуратно поворачивал вторую камеру в сторону стеклянного окна режиссёрской комнаты, примеряя необходимую высоту штатива; колдовал, что-то там подкручивая. Андрей посмотрел на помертвевшую Галину, переставшую икать, и прикоснулся к её локтю. Хотелось дружески похлопать её по плечу и сказать нечто ободрительное, да только было страшно, что гостья свалится в обморок.

– Вы не волнуйтесь, ладно?

Галина что-то пискнула.

– Роальд! «Воздуху» мало – неохотно пробурчал динамик голосом Светки.

– Я сейчас, Светик, я вижу – с готовностью забормотал Роальд хлопоча у камеры. Он привычно поправил свои наушники из которых торчала вялая груша микрофона. В эфирном мониторе режиссёра изображение плавно отодвинулось. «Воздуху» – свободного пространства над объектом съёмки – стало больше.

– Так лучше? Ты, Светочка, попроси, чтобы Гошенька там, в режиссёрской, свет включил, а то видно вас всё-таки плохо… студийные лампы отсвечивают.

– Свет-то им можно включить? – хмуро спросил Андрей, глядя в стекло.

Внутри, за стеклом, беззвучно шевельнулась знакомая тень. Внезапно стало чётко видно, что творится в режиссёрке. Отходящий от выключателя и усаживающийся на своё место Гошка испуганно глянул прямо в глаза Нулина. Над макушкой лохматой Светки нависало свирепое лицо солдата «номер один». Он что-то сказал, и макушка протестующее мотнулась. Андрей представил, как Светка досадливо дёрнула плечом, и почти услышал, как она зло прошипела: «Сам бы и включал, раз такой крутой!»

– Светик, спокойно! – страдальчески сказал он, и на секунду Светка подняла голову, и хмуро глянула в его сторону:

– Тут телефон надрывается… – сказала она.

Голос прервался. В динамике коротко рявкнуло.

– Шнур вырвал, дурак! Телефон поломал, – напряжённо сказала Светка. – И что? Нам всем песец?

Пауза. Андрей кашлянул:

– Света, работаем? Работаем? Светик?

– Работаем – решительно отчеканил динамик. – Ну, мать мне башку свернёт! Опять ей с Леркой до утра одной сидеть.

Невнятное бормотание; «номер один» наклоняется к микрофону.

– Через пару минут мы сделаем официальное заявление. Передачу не прекращать. Телевидение заминировано. Если что, мы всё здесь взорвём, понятно? – угрожающе гремит динамик.

– Понятно, – прошептала Галина. Глаза её нехорошо закатывались. Андрей снова потрогал висок и спросил:

– Слышь, команда? Давайте мы Галину Львовну отпустим? А её петличку – в смысле, микрофон – я Диме отдам, а то он стоит тут и его телезрителям толком не слышно.

– Какому Диме? – нервно спросил Володя, озираясь.

– В смысле – тебе… э-э-э… Володя. Это я оговорился.

– Какому Дмитрию? – повторил Володя. – Ты что тут мутишь, как жопа?

– Сам ты жопа, – внезапно для себя самого разозлился Андрей. Ладони моментально вспотели. – Иди ты сам в жопу! Врываешься тут, с автоматом… Иди, вон, и сам снимай, если тебе надо! Что ты тут выёживаешься? Ну, оговорился я… Иди и сам снимай!

– Андрюшенька, Андрюшенька… не надо! – предостерегающе вытянул руку Роальд. Столбик пепла бесшумно упал на серый студийный ковролан, испещрённый вмятинами от ножек штативов. – Спокойно, ладно? Спокойно!

– Нет, Роальд Вячеславович! – запальчиво выдохнул Андрей, – Что за дела? Я не понял! Что за манера – врываться тут, орать!..

– Андрей, пожа-а-алуйста! – простонала Галина. – Вы их злите…

– Тихо! – заорал динамик.

Андрей видел, как ствол автомата неуверенно повернулся к нему. Володька, похоже, по-детски испуган.

– Андрей, он же стрелять буд… буд… дет! – задохнулась Галина

Андрей всё-таки задремал, наверное. Чудеса с памятью продолжались. Вот, пожалуйста – такси нет. Они с Ольгой сидели по-прежнему в обнимку, на диванчике, заваленном грудой пальто и курток. Поверх этого вороха небрежно бросили пятнистую «под леопарда» лёгкую курточку с кокетливым капюшончиком. В маленькой хрущёвской «полуторке» было тесно. На балконе курили сразу три человека.

– Дверь прикройте, ребята! Тянет прямо сюда, – сказала Яна, ставя на раздвинутый стол тарелку с салатом.

– Давно не собирались, – сказал над ухом Андрея знакомый голос.

– Да с самого февраля и не собирались, – вздохнула Светка, помогая Яне достать из старенького серванта вилки и ложки. – Кирилл, что сидишь? Займись выпивкой, раз уж накупили столько!

– Охотно, радость моя… – отозвался Кирилл и вдруг виновато закашлялся. – В смысле… какая уж тут охота… не тот случай, чтобы с радостью на грудь принять…

Окружающее расплывалось в клубах тумана. Он лез в глаза и уши, глушил все звуки и затушёвывал самые яркие краски. Андрей чувствовал, как веки становятся горячими и тяжёлыми. Неодолимо клонило в сон. Он с усилием мотнул головой и вгляделся в лицо Ольги. Она спала. Улыбка её была совсем детской и виноватой. Без туши на ресницах и помады на губах она всегда смотрелась юной девчонкой. Сколько же он не видел своего «ребёнка», раз успел забыть, что у неё такие пушистые реснички и нежные милые губы?

– А я думал, что она замуж вышла, – прорезался сквозь невнятный шум голос Гошки, потерявшегося в тумане.

– Нет. Всё, вроде бы, к этому шло, но там разладилось что-то…

– Да… так она и не смогла толком оправиться…

– Антон подъедет?

– Я звонила. Сказал, что минут через двадцать будет…

– Вот вы говорите «нелепо», Роальд, а я считаю – судьба…

– Я её накануне видел. Мимо проезжала. Рукой мне помахала. Я ещё подумал, что мы все постарели.

– Ага, ты-то сам, вон как отъелся!

Невесёлый смех.

В тумане чётко обрисовалась фигура Яны. Она сидела у краешка стола, крутя в руках вилку. Глаза были красными, заплаканными. «Что же ты, Яночка-Тыночка? – подумал Андрей. – Нельзя красавицам плакать, а то мужчины-рыцари уже готовы ринуться на помощь и совершить какие-нибудь безумные и смертоубийственные подвиги».

– Она первое время к нему на могилу часто бегала… рассказывала ему, что и как. Потом пореже, конечно.

– Время лечит… недаром говорят.

– Давайте, команда, выпьем за них, – продолжали бубнить голоса.

– У меня такое чувство, что оборвалась последняя ниточка, связывающая меня с Андреем, – тихо сказала Яна. – Теперь осталась только память.

Андрей потянулся к ней – она совсем рядом, только протяни руку! – и ему показалось, что он взмыл вверх неясной дымкой. Просто небольшим клочком проклятого тумана, не дающего рассмотреть знакомые лица. Он испугался, что потеряет Ольгу, но её горячая ладошка по-прежнему лежала в его руке. Он не сразу понял, что с ним происходит… но вокруг уже менялись стены и растворялся туман, прячась под стол и стулья, ныряя под диван и с еле слышным гулом втягиваясь между корешками книг, стоящих на полках…