Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать

Глава 3

Утром болела голова. Впрочем, болела – это еще мягко сказано. Она раскалывалась, гудела и трещала, ни в какую не желая расставаться с кроватью. В висках ломило и ныло. Не знаю, какие еще можно подобрать слова, чтобы описать мое состояние, но в то утро я зареклась пить шампанское.

Никогда! Никогда больше даже глоточка этой дряни не сделаю. Клянусь здоровьем Грейстока, его состоянием, титулом и мужским достоинством.

Пусть оно у него отсохнет, если только взгляну на бутылку с шипучкой.

Впрочем, пусть отсохнет в любом случае.

Добрая я душа.

– Шо-о-он, – простонала, переворачиваясь на спину. Хотела попросить его принести воды, а лучше отнести меня в воду, но язык не слушался.

Это же сколько надо было выпить, чтобы так себя чувствовать…

Так как дневной свет резал глаза, открыть их не получилось. Пришлось Купера нащупывать. Ага, вот рука (когда это он уже успел так накачаться?), вот плечо, спина и яго… Что?! Вернулась к мужской спине, такой же твердой, как и все остальное, и пальцы снова наткнулись на шрам под левой лопаткой.

У Шона все тело гладкое, как попка младенца. Уж я-то это хорошо знаю. А если это не Шон… тогда кто?

Открыла глаза и снова зажмурилась, едва не зашипев от боли – в виски будто вонзились иголки.

Что я помню о вчерашнем вечере? Помню короткий разговор в холле с Грейстоком, сияющую невесту и напыжившегося Купера. Помню, как танцевала… только не помню с кем. Один из моих партнеров по танцам?

Но куда Шон, хорд его побери, подевался?!

Давай, Лорейн, открой глаза.

Я все-таки это сделала, хоть и не с первой попытки. Чувствуя себя героиней, кривясь и щурясь, уперлась взглядом в незнакомый потолок. Обстановка комнаты тоже была мне незнакома и очень напоминала номер в какой-нибудь деревенской гостинице: простенько, мило, без излишеств.

Заметив перекинутый через изножье кровати чулок, решила взглянуть на себя и опустила глаза. Ощущения меня не подвели – я лежала в чем мать родила. Простыня сползла до талии, провокационно открывая грудь… Создатель! Схватилась за бриллиант и облегченно выдохнула: кулон был на месте, то есть на мне. Вся остальная одежда и аксессуары в творческом беспорядке были разбросаны по всей спальне.

Сколько ни пыталась вспомнить, как это все вчера разбрасывалось, так и не преуспела в этом занятии. Может, мой партнер… по танцам окажется чуть трезвее и в более адекватном состоянии?

Тяжело вздохнула. Наверное, пришло время с ним познакомиться. Главное, чтобы не генерал Форсайт. Хотя нет, тело-то молодое.

Эта мысль меня немного успокоила, и я перевернулась на бок, готовясь к визуальному знакомству со случайным любовником.

Шон будет в бешенстве, когда узнает. Если, конечно, узнает…

Спящий красавец дрых на животе, оккупировав бо́льшую часть кровати. В тот самый момент, когда я к нему повернулась, он выбросил вперед руку, легонько шлепнув меня по бедру, да там ее и оставил. Луч света, просочившись сквозь занавески, скользнул по постели и замер на лице… Грейстока.

Ах ты, нечисть!

Не знаю, откуда только взялись силы, но с кровати я не поднялась, а слетела, утащив с собой и простыню. Закуталась в нее, выругалась, готовая рвать и метать. Я совсем не помнила, что произошло и как я… как мы здесь оказались. Голые. В одной кровати. И судя по розовым полоскам, оставленным на спине его светлости моими ногтями, мы с ним точно ночью не в шарады играли.

Не знаю, что ты задумал, Грейсток, но сейчас ты мне все расскажешь!

Чудовище ты проклятое.

Мерзавец окаянный!

Оглянувшись по сторонам, выдернула из вазы цветы, швырнула их на пол и выплеснула все ее содержимое на бесстыдно светящего голой задницей Грейстока.

– Что за… – Нечисть приняла сидячее положение.

Кристофер вскинул на меня рассерженный взгляд, и лицо его исказила очень выразительная гримаса:

– Ариас?!

«Твою ж мать!» – мысленно добавила я, а герцог зло сощурился и прорычал, хотя если кто и имел здесь право зло щуриться и рычать, так это я.

– И как это все понимать?!

– Ты у меня спрашиваешь? – Я прямо-таки обомлела от такой наглости. – Это ты мне скажи, что твоя голая задница забыла в моей кровати!

– Это твоя спальня? – недоуменно огляделся Кристофер.

– Не моя… Не суть важно! Прикройся! – прошипела я, заметив, что достоинство его светлости, несмотря на все мои пожелания, и не думает отсыхать, наоборот, находится в состоянии полной боеготовности.

Хотела швырнуть чудовищу простыню, но потом вспомнила, что на мне, кроме бриллианта, ничего нет, и крепче прижала ее к груди.

Бросив на меня еще один выразительный взгляд, Грейсток потянулся за штанами.

– Если это твоя месть за прошлое, Лорейн, клянусь, я тебя уничтожу.

Вот тут уже зарычала я. И швырнула в него вазой. Нет, я не неуравновешенная неврастеничка и не имею привычки бросать в мужчин предметами интерьера, но в тот момент меня накрыло.

Увы, ваза так и не достигла своей цели – остановилась в нескольких дюймах от гладко выбритой физиономии Грейстока и осыпалась жалким крошевом на смятые простыни.

Колдун хордов.

– Ты издеваешься? – Я уже искала новый снаряд, желая все-таки попрактиковаться в членовредительстве. – Я семь лет обходила тебя десятой дорогой и…

– А потом заявилась на мою свадьбу! – И снова это рычание. – С какой-то швалью!

В клетку бы его к шакалам. Грейстоку там самое место. Среди себе подобных бешеных животных.

За шваль в него полетел подсвечник, а потом и чья-то шкатулка (стало жуть как обидно за Купера), но в Кристофера они так и не попали – мерзавец попросту пригнулся. Зато подсвечник попал в окно. Испуганно дернулись занавески, зазвенело стекло, и в спальню ворвался прохладный утренний ветер.

Неужели похолодало? Давно пора было.

– Лорейн, прекрати это немедленно! – Справившись со штанами, Грейсток подскочил на ноги.

– Ты сам меня пригласил на свадьбу! Отклони я приглашение, и все бы решили, что мне по-прежнему больно.

– А тебе больно? – снова впился он в меня взглядом, на этот раз пристальным, внимательным.

– Больно сейчас будет тебе! – Оказывается, я тоже могу рычать.

Оглядевшись, но так ничего подходящего больше не обнаружив, я подобрала с пола герцогскую туфлю, правда, запустить ею в Грейстока не успела. В одно мгновение он перемахнул через кровать, сцапал меня за руки и прижал к себе, лишая возможности двигаться. Оставалось только шипеть и мысленно материться.

– Пусти!

– Отпущу, когда успокоишься.

– Я спокойна, когда ты находишься на другом конце Хальдора.

– Ты что-то помнишь? – настороженно спросил Грейсток, продолжая меня удерживать.

– Помню, как танцевала на твоей свадьбе номер два. Хотела наверстать упущенное, раз уж на свадьбе номер один с танцами так и не сложилось.

– Похоже, нас чем-то опоили, – глубокомысленно изрек герцог мне в губы. – И если это не твоих рук дело…

– Я тебя сейчас покусаю!

– Я, конечно, за разнообразие в постели, но держи себя в руках, Лори, – усмехнулся Кристофер.

– Ты неплохо справляешься с этой задачей – держишь меня в руках, вместо того чтобы от меня отстать, – огрызнулась тоже ему в губы, чувствуя, как напрягается тело, к которому меня так старательно прижимали. Особенно напряглись отдельные его части. – И больше не смей называть меня Лори. Никогда!

– Иначе ты меня покусаешь? – В голосе Грейстока появились незнакомые мне хриплые нотки, словно он только что выкурил сигару, запив все это дело бокальчиком бренди.

– А ты никуда не опаздываешь? Например, на свою свадьбу.

И даже это его не отрезвило. И меня, видимо, тоже не до конца отпустило, потому что голова вдруг снова начала кружиться.

– Еще успею… – Рука Кристофера соскользнула с моего запястья, переместившись на мою задницу, и у меня наконец появилась возможность влепить ему пощечину.

Она бы отрезвила нас обоих.

Жаль, это утро было полно неприятных сюрпризов и разочарований.

Ударить Грейстока я не успела: в эту самую секунду дверь распахнулась, и в так и не опознанную мною спальню ввалились теперь уже несчастливая невеста, ее взбешенный отец и еще несколько мужчин в цилиндрах, заставших очень живописную композицию с участием леди Ариас, главы разведки и зажатой между нами простыни в нежно-сиреневую клетку.

Последняя едва не упала к моим ногам, когда Грейсток резко подался назад и произнес фразу, достойную третьесортного спектакля:

– Эдель, родная, это не то, что ты подумала.

Перед глазами возникла яркая картина: простыня в клетку перекидывается через люстру, завязывается в петлю, в которую и просовывается голова Кристофера.

Уверена, смотрелось бы очень эффектно.

– А что прикажешь мне думать, когда вы… вы… – всхлипнула леди де Морвиль, обличительно указывая на нас пальцем. После чего прижала руки к груди, закусила губу, явно борясь с желанием взвыть, и уставилась на нас полными слез и обиды глазами.

– Мы просто вместе проснулись, – сообщила я то, в чем была уверена на сто процентов.

– Лорейн, замолчи! – зашипел на меня герцог.

И тут в наступление пошел оскорбленный до глубины души глава семейства:

– Нет уж, будьте любезны, леди Ариас, объясните, как так вышло, что вместо того, чтобы жениться на моей дочери, этот… этот… – Лощеные усы барона нервно задергались. – Герцог Грейсток исчезает с вами? На всю ночь!

Я подтянула повыше простыню. Нет, я не из стеснительных, но когда на тебя пялятся незнакомые мужчины, а ты стоишь перед ними почти голая, сразу начинаешь чувствовать себя некомфортно.

А мне не нравится так себя чувствовать.

– Не берусь отвечать за его светлость, но я вчера на празднике много выпила. И не смотрите на меня так, я уже давно не девочка… В смысле по возрасту, а не… В общем, не важно! Так вот, возможно, его светлость воспользовался моим слегка неадекватным состоянием и решил гульнуть в последний раз, совершенно забыв, что перед смертью все равно не надышишься. Я права? – повернула голову к одноразовому любовнику.

Глаза Грейстока налились кровью, вот честное слово. Равнодушно встретив его злющий-презлющий взгляд, я мысленно усмехнулась: это тебе, Крис, за «родную».

– Эдель, послушай, я бы никогда не сделал тебе больно, – принялся оправдываться Грейсток.

Ну да, а мне делать больно, значит, можно.

– Все это чья-то злая шутка или неудачный розыгрыш. Ничего не было!

А вот насчет последнего я не уверена.

Я не стала озвучивать свое предположение, на Эдель и так было жалко смотреть. Она хорошая девушка и не заслужила той боли, которую когда-то пережила я.

Хотя лучше сейчас переболеть, чем потом всю жизнь мучиться с этим кошмаром, у которого патологическая тяга к расстраиванию свадеб.

– Ты хоть понимаешь, что натворил? Да ты нас опозорил! Ты разбил сердце моей дочери! – прогремел барон де Морвиль. Рванулся было к несостоявшемуся родственнику с воинственно сжатыми кулаками, но его удержали мрачные типы в сюртуках. Судя по каменному выражению лиц всей троицы – сослуживцы Кристофера. Они-то нас, скорее всего, и вычислили с помощью своих волшебных игрушек.

– Лорд де Морвиль, пожалуйста, держите себя в руках, – сказал один из них, обладатель роскошных, чуть тронутых сединой бакенбард.

– Кто-нибудь еще знает о случившемся? – коротко спросил Кристофер, спешно натягивая рубашку, и получил такой же лаконичный ответ:

– Пока что нет.

– Отлично.

В одно мгновение Грейсток стал прежним: собранным, решительным, готовым действовать. От мартовского кота не осталось никаких признаков.

Быстро одевшись, он подошел к Эдель, по щекам которой уже ручьем текли слезы, взял ее за руки, несмотря на попытки девушки отстраниться, и вкрадчиво сказал:

– Мы сейчас отправимся в храм и поженимся, как и собирались.

Невеста протестующе пискнула, попыталась вырваться, но если Грейсток что-то решил, противиться ему бессмысленно. Даже барон притих, с жадностью ловя каждое слово Кристофера.

– Эдель, ничего не изменилось.

Может, все-таки швырнуть в него туфлей на прощание?

– Мы поженимся, а потом я разберусь с тем, кто все это устроил. Ты же знаешь, как много у меня врагов, и они только и ждут, чтобы меня подставить.

А сегодня на одного стало больше. Нет, ну что за лицемер! Только что лапал меня за задницу и при этом шептал, что спешить ему некуда, можно и задержаться, а теперь при мне же милуется с пуфиком.

– Хорошо? – сделал контрольный выстрел Грейсток, привлекая к себе невесту.

– Хорошо, – сдавленно прошептала Эдель.

– Мы сейчас же перенесемся в храм и… – обрадованно начал он.

– Далеко отсюда до города? – вмешалась я в эту идиллию, мыслями переключаясь на Шона и уже заранее готовясь к непростому разговору.

Врать ему не хотелось, но и сказать правду не смогу, раз уж наше с Кристофером маленькое приключение осталось в относительной тайне. Это, конечно, будет тем еще ударом по его карьере, но и на моей репутации тоже отразится. Последнее, что мне нужно, – чтобы мое имя опять было связано с Грейстоком и полоскалось во всех светских салонах.

Будет лучше, если эта ночь забудется, как страшный, абсурдный сон. Тем более что ни я, ни герцог ее не помним. А значит, и забыть ее будет проще простого. По крайней мере мне. Какая каша варится в прелестной головке Эдель и долго ли еще будет там вариться, судить не берусь.

– Мы в Тарренсе, – просветил меня джентльмен с бакенбардами.

Далеко же нас занесло… До столицы как минимум полдня пути по разбитым дорогам провинции. От одной только мысли о непрерывной тряске меня начало подташнивать. А все клятое шампанское, будь оно неладно.

Подумав об этом, сказала:

– Я с вами! – и поискала глазами корсет. Последний обнаружился на спинке кресла в компании второго чулка. Следом отыскались и панталоны… почему-то на люстре. – Только, если позволите, мне бы сначала хотелось одеться.

Мужчины неловко закашляли, наконец сообразив, что перед ними полуобнаженная дама, и слаженно повернулись в сторону выхода.

Узнав, что свадьба все равно состоится, как говорится, при любой погоде, барон заметно расслабился (значит, позор для его славного семейства на сегодня отменяется), сменил гнев на милость и, буркнув, что они пока пойдут позавтракают, тоже вышел. Эдель послушно засеменила за отцом, так больше на меня и не взглянув, словно я вдруг стала невидимкой, но у самой двери обернулась к застывшему жениху и капризно выпалила:

– Кристофер!

– Выметайся, – ласково попросила его я.

Захлопнув за Грейстоком дверь, подобрала с пола измятое платье, встряхнула его и принялась одеваться. Корсет надевать не стала, не хотелось с ним возиться, а хотелось как можно скорее добраться до столицы. Из Инвернейла до Монтруара, моего имения, рукой подать. Возьму наемный экипаж.

Перевернув вверх дном всю спальню, пришла к неутешительному выводу: сюда я прибыла босая. Чулки не считаются. Выглянула в коридор в надежде обнаружить прислугу; может, мне помогут разжиться обувкой. К счастью, на поиски обслуживающего персонала отправляться не пришлось. Мне повезло, возле двери напротив стояли аккуратные светлые лодочки. В маленьких гостиницах это обычная практика – оставляешь вечером грязную обувь у двери своего номера, а утром находишь ее вычищенной.

Туфли оказались немного великоваты, но других вариантов у меня все равно не было. Вернувшись в спальню, я кое-как распутала волосы пальцами, стянула их в тугой узел на затылке, умылась, посмотрела в зеркало на себя хмурую, поправила кулон, кокетливо опускавшийся в ложбинку между грудей, и отправилась вниз, выписываться из гостиницы.

В этом самом низу – просторном зале, стены которого были затянуты желтой в белый цветочек тканью, джентльмены уже вовсю налегали на омлет с тостами и кофе. Кристофер о чем-то шушукался с Эдель в дальнем углу столовой, видимо, продолжал замаливать перед ней свой грех. При виде меня мужчины подобрались, отложили столовые приборы и поднялись, застегивая сюртуки.

Тот, что с бакенбардами, по-видимому, старший, деловито проговорил:

– Ну что ж, если леди Ариас готова, можно отправляться.

Даже чаю выпить не дали.

Метнув на меня ядовитый, как отравленный дротик, взгляд, Грейсток повел невесту в холл, и мы последовали за ними. Один из обладателей цилиндров откинул крышку карманных часов. Брызнувшая из них магия слепящими искрами рассыпалась по воздуху, вонзаясь в пространство, делая в нем надрывы. Те раскрывались свежими ранами, ширились, пока не превратились в проход, в который мы по очереди и шагнули.

Вышагнули, если так можно выразиться, в столичном храме. Не в Сотвортском соборе, в котором женились все сливки хальдорского общества, а в маленькой церквушке на окраине Инвернейла. Отлично! Здесь неподалеку каретное депо, и уже через каких-то полчаса я буду дома.

– Приятного вам ритуала, – бросила на прощанье, получив в ответ хмурые взгляды, и направилась по широкому центральному нефу церкви, мечтая как можно скорее вырваться из этого кошмара.

Несмотря на ранний час, священник оказался на месте. А значит, они больше не потеряют ни единой лишней минутки. Почувствовав, как в груди что-то неприятно заворочалось, посоветовала этому чему-то успокоиться.

Ну же, Лорейн, соберись!

За стенами церкви тебя ждет прежняя жизнь, которую ты обожаешь. Являться на свадьбу Грейстока было ошибкой, теперь я это понимала.

Ну ничего, еще несколько шагов, и весь этот фарс останется позади. Я отправлюсь в Монтруар, его светлость пусть катится в семейную жизнь, к хордам или куда захочет.

Еще несколько секунд, и он снова станет моим прошлым.

– Святой отец! – услышала громкий голос де Грейстока. – Произошло досадное недоразумение, из-за которого прошлым вечером нам с леди де Морвиль не удалось пожениться. Поэтому нам бы хотелось пройти обряд сочетания сейчас. Здесь. При свидетелях.

Сердце больно кольнуло. Судя по ощущениям, не иголкой – шипом булавы. Запнувшись на миг, я ускорила шаг, почти добралась до двери, когда повисшее молчание нарушил недоуменный возглас преподобного:

– Что, опять?!

Я замерла как вкопанная, уже почти коснувшись рукой створок двери.

– Что значит – опять? – Судя по голосу, его светлость явно помрачнел.

– Не знаю, что с вами такое, герцог, происходит, – вновь прозвучал недовольный глас служителя церкви, – но несколько часов назад возле этого самого алтаря вы дали клятву любить, хранить верность, оберегать и всегда быть рядом с леди Ариас. И она тоже поклялась быть вам послушной, любящей, верной женой.

На этом моменте я икнула, медленно развернулась, хоть какой-то части меня очень хотелось выскочить из храма и мчаться отсюда как можно скорее и как можно дальше.

Но с этим бредом надо было разобраться. Женой? Послушной и верной? Только не в этой жизни, Грейсток!

Подхватив мятые юбки, я пошла разбираться.

Глава 4

– Ваше преподобие, а вы случайно не пьяны? – вполне справедливо поинтересовалась я, потому что трезвому священнику такая чушь ни за что бы не пришла в голову.

И снова эти укоризненные взгляды. А все потому, что я не стесняюсь делиться своими мыслями и догадками. Можно подумать, они об этом не подумали, только спросить постеснялись.

– Леди Ариас! Это… это… – завозмущался служитель церкви. – Ваше предположение для меня оскорбительно!

Поняв, что священник трезв как стеклышко, Эдель схватилась за сердце, барон де Морвиль побагровел, в то время как Кристофер и компания продолжали на меня пялиться. Словно я только что преставилась, и теперь у них перед глазами маячила моя неупокоенная душа.

– Да что вы все на меня так смотрите? – От этих взглядов холодок побежал по коже, и я невольно поежилась. – Не выходила я за него замуж. Не было такого!

Не было в теории.

– Ваше преподобие, это какая-то ошибка, – подался к церковнику Кристофер. Грозно уперся ладонями в алтарь, нависнув над священником всем своим внушительным ростом. – Мы с Лорейн не могли пожениться!

Священник тоже начал краснеть, не то от напряжения, не то от негодования. Хотя это чувство не к лицу служителю бога.

– Я ждал вас вчера с леди де Морвиль, но вы явились… с другой леди. Вот с этой! – ткнул в меня пальцем с таким видом, словно я была презренной блудницей. – Пронесли ее на руках по всей церкви, а потом заставили меня вас поженить.

– Заставили? – в один голос переспросили мы с Кристофером.

– И вы тоже, леди Ариас, выглядели очень решительной. Проявляли настойчивость.

Бред какой-то… Какой же это бред!

Закатив глаза, Эдель осела на лавку, и один из агентов принялся ее обмахивать. Барон стоял, воинственно сжимая кулаки, аки бык, в любой момент готовый броситься на красную тряпку в виде опешившего главы разведки.

Признаться, я тоже пребывала в шоке и на некоторое время даже потеряла дар речи. Существовало два варианта: либо священник сумасшедший, либо сошли с ума мы с Грейстоком.

– Значит, вы утверждаете, что лорд Грейсток связал свою судьбу с леди Ариас в стенах этой церкви вчера вечером? – решил еще больше прояснить ситуацию мистер Бакенбард, хотя, честное слово, лучше бы мы ее не проясняли, а так все и оставили.