Ну и ладно. Энн была рада, что Гэри наконец ушёл. Теперь она была сама себе хозяйка. Но не прошло и пяти минут, как в дверь ввалилась китаянка средних лет и откровенно деревенского вида. Она волочила с собой корзину, переполненную вещами для стирки. По-хозяйски открыв крышки сразу у нескольких стиральных машин, женщина принялась заталкивать в них бельё и одежду. Засыпав стиральный порошок и скормив стиральным машинам пригоршню четвертаков, китаянка небрежно захлопнула крышки.
– Поаккуратнее, пожалуйста, – деликатно попросила Энн.
– А ты кто такая? – сварливо осведомилась китаянка по-кантонски.
– Я… – Энн не знала, что ответить. Называть себя миссис Цюань она пока не могла, называть себя подружкой Гэри – не хотела.
– Дай-ка я угадаю, – сказала женщина. – Новая жена?
Энн отрицательно покачала головой.
– Подружка?
Энн опять помотала головой.
– А, понятно, – сказала женщина. – Соси-соси девочка. – Она засунула в рот большой палец и причмокнула. Это выглядело ужасно непристойно, Энн просто не поверила своим глазам. Она и подумать не могла, что женщина в почтенном возрасте может разговаривать подобным образом. Энн стояла, ошарашенная, и не знала, смеяться ей или плакать.
– Ладно, не серчай, – сказала женщина. – Я ведь не со зла. Ты мне, в общем-то, даже нравишься. – Она подошла к Энн и неожиданно крепко её обняла. Немного грубовато, но искренне, по-доброму. Пару мгновений подержав Энн в материнских объятиях, женщина отпустила её и вернулась к стиральным машинам.
– Да уж, – сказала она со вздохом, – соси-соси – только это и нужно нынешним мужикам. Я сама иногда соси-соси. По крайней мере, так заразу не подцепишь. Ну, а ты?
Энн смущённо покраснела.
– Ничего, милая. Это твоё личное дело, я всё понимаю. Да, кстати, я – миссис Тэн. А тебя как зовут?
– Энн.
– О, милая китайская девчушка уже обзавелась настоящим американским именем. Так-так, значит, это ты скоро станешь миссис Цюань…
Энн пустилась было в объяснения о том, как родители получили письмо и отправили её в Америку за лучшей жизнью, но миссис Тэн прервала её излияния.
– Гэри говорил, что выписал себе жену из Китая. Осталось две недели, чтобы подать налоговую декларацию. Ему нужно срочно жениться, тогда он заплатит меньше налогов.
Откровенность миссис Тэн обескураживала. После прошлой ночи у Энн и так не осталось особых иллюзий в отношении Гэри, но это было уже чересчур. Миссис Тэн снова подошла к ней и успокаивающе погладила по плечу.
– Ладно-ладно. Лучше всё-таки, чтобы ты понимала, что тут к чему.
Простодушная прямота миссис Тэн граничила с грубостью. Но Энн всё равно чувствовала к ней симпатию, раньше никто не говорил с ней настолько откровенно.
Открылась входная дверь, и в прачечную вошла ещё одна китаянка, строго одетая, с жёсткими и властными чертами лица. Вещи для стирки она несла в большой фирменной сумке с логотипом универмага «Гамп».
– Ш-ш-ш, – шепнула миссис Тэн, приложив палец к губам. – Больше никаких фривольных разговорчиков. Миссис Шэ пожаловала.
Миссис Шэ поставила свою сумку на конторку и сказала на мандаринском диалекте:
– Я хочу сдать эти вещи в химчистку.
Энн прекрасно понимала мандаринский диалект, хотя сама говорила на нём с кантонским акцентом. Она взяла с конторки листок писчей бумаги и ручку.
– Ваше имя и адрес?
Миссис Шэ, услышав её выговор, одарила Энн презрительным взглядом. Но всё же снизошла до того, чтобы назвать свой адрес и полное имя. Энн взяла её одежду, принесённую для химчистки, и к каждой вещи прицепила бумажную бирку с соответствующими пометками. Миссис Шэ, глядя на то, как Энн выписывает иероглифы, заметила с явной ноткой превосходства:
– В Пекине, когда я училась каллиграфии, за такие каракули били палкой. Впрочем, по нынешним временам, это ещё ничего. Во всяком случае, у тебя получается гораздо лучше, чем у девицы, что работала здесь раньше. Но пользуйся счётами, когда подводишь итог, – это единственный верный способ не ошибиться в подсчёте.
И, получив свою квитанцию, миссис Шэ удалилась танцующей походкой. Она двигалась словно в ритме музыки Штрауса, звучащей лишь для неё одной.
– Ну надо же, – сказала миссис Тэн. – А ты сумела её удивить.
– Я? – усомнилась Энн. – И чем же?
– Тем, что можешь говорить на мандарине.
– Ну да, могу. Только не очень хорошо.
– Не стоит прибедняться. Знаю я таких, если не можешь ответить им на мандарине, смотрят на тебя, как на тупую деревенщину с юга, пыхтят, а потом заговаривают на кантонском. Подумать только, благородная мадам снизошла до бедных крестьян, побеседовала, дала совет про счёты. Счёты! Они годятся только для того, чтобы позабавить туристов, забредших в китайский квартал, – миссис Тэн разошлась не на шутку. – Тоже мне, мадам с Рашен Хилл. Слишком утончённая для соси-соси и прочих сексуальных забав. Даже родному мужу от неё не часто перепадает…
– Миссис Тэн, – умоляюще произнесла Энн.
– Ох, молчу-молчу, – спохватилась миссис Тэн. – Что-то я распалилась, для сердца вредно. Кстати, а расценки-то ты знаешь?
– Нет, – покачала головой Энн.
– Ладно, я тебе покажу.
Миссис Тэн прошла за конторку и подписала сумму оплаты на каждом ярлыке у вещей, что оставила миссис Шэ. Затем миссис Тэн быстро набросала на листочке список с расценками за каждую вещь, сдаваемую в химчистку.
– Гэри должен был дать тебе такой список.
– Да, наверное, – сказала Энн. – Но он куда-то торопился.
Дверь прачечной открылась от сильного толчка и с треском ударилась о стену. Вошёл высокий белолицый человек в бушлате и вязаной шапочке, с объёмистым вещмешком на плече. Он протопал прямиком к бельевой корзине и скинул в неё свой набитый грязной одеждой вещмешок. Затем человек в бушлате подошёл к конторке, молча взял листок бумаги, написал своё имя и, оставив мятую двадцатку, удалился, снова громко хлопнув дверью.
Как необычно, Энн не ожидала увидеть белого человека в китайской прачечной.
– Алекс Иванов, – сказала миссис Тэн. – Живёт недалеко отсюда, на Норт-бич. Там ни постирать, ни погладить. Отец Алекса родом из России, был казаком. Знаешь, кто такие казаки?
Энн покачала головой. Она понятия не имела, кто такие казаки, а миссис Тэн не удосужилась объяснить. Вместо этого она сказала:
– Алекс работает в порту, вместе с моим племянником Ли Шу.
Портовый рабочий, значит. Получил зарплату, понёс вещи в стирку. Своё имя написал большими печатными буквами.
– Ну вот, моё уже постирано, – сказала миссис Тэн, перекладывая бельё в сушильную машину. – Осталось отжать да погладить. А ты смотри и учись. Скоро я уйду, тебе тут одной со всем разбираться. Но у тебя, вроде, неплохо выходит.
Энн взяла вещмешок и вывалила содержимое в бельевую корзину. Вещи были ужасно грязные, просто удивительно, как можно затаскать одежду до такого состояния. Энн запихнула одежду русского в стиральную машину, пошла за стиральным порошком.
– Сыпь побольше, – посоветовала миссис Тэн, – иначе не отстирается.
