Мистер IQ
– Убери от неё свои руки! – говорит Альф нервозным голосом, но парень не выпускает меня. – Убери свои руки от моей невесты!
– Мистер Хонхоф, Вы сейчас на чужой территории угрожаете мне оружием. Это расценивается как покушение, вы понимаете это? – парень оставался совершенно спокойным, его не напрягало, что на него наставлено дуло пистолета. – Амелия – невеста Когана О’Донелла, а не ваша.
– Не неси чушь, мерзкий ублюдок. Такой же, как и твой хозяин. Куски дерьма. – Альф протягивает ко мне руку и я тянусь к нему в ответ, но парень делает шаг назад и утягивает меня, прячет насильно за спиной. Его хватка намертво смыкается вокруг моей руки, не позволяя приблизиться к Альфу.
– А где сам Коган? – спрашивает насмешливо друг Альфа – Мартин. – Или зассал?
– Не играйте в игры с взрослым дядей, малыши. Отправляйтесь домой. – Меня пугает ледяной спокойствие мужчины, он так уверен в своей силе и его боссе. – Время позднее. Пора спать в тёплых пижамах.
– А ты кто вообще, мать вашу, такой? – Мартин подходит впритык к парню, сплевывает прямо на ботинки ему, откровенно провоцируя. Когда тот не поддаётся эмоциям, парень ударяет его в грудь. Мартин выше и с виду сильнее, я дёргаюсь, представляя как это больно, но человек Когана лишь смеётся. Парень продолжает удерживать меня за своей спиной, словно это единственное, что для него важно – не упустить меня.
– Тебе лучше не знать, малыш, кто я и на что способен…
Когда Альф снимает пистолет с предохранителя, вместе с щелчком раздаётся оглушительный выстрел. Мартин дёргается и светлые брюки в районе бедра окрашиваются в алое.
Крик ужаса из моей груди вырывается наружу.
– Это предупредительный выстрел. Следующий будет в голову. – Коган с влажными волосами, спадающими хаотично ему на глаза, неспешно выходит к нам в одном халате и тапочках. Даже такой нелепый вид не смягчает эффект его появления. Великан даже в махровом, немного маловатом для него халате, производит устрашающий вид.
С лиц парней спадает спесь. Вижу, как они начинают терять смелость.
Коган давит на всех психологически. Есть в нём что-то такое, что заставляет людей робеть. Страшно посмотреть в его волчьи глаза.
Огромный, рыжий, он напоминает лесного человека, нечисть, которой пугают детей.
– Ты труп, Коган. – цедит Альф. – Я не прощу тебе смерть братьев, и Амелию не отдам.
– Альфик, пупсик, так убей меня. – Коган принимает вальяжную позу, широко раскидывает руки, как будто хочет обнять его. – Если сможешь. А если кишка тонка, то лучше становись на колени, ползи ко мне и возьми в ротик. Может быть тогда, я буду добр и уничтожу тебя вместе со всей твоей семейкой.
Великан опускает ладони на своё хозяйство и делает характерное, поступательное движение. Он проходится катком по самолюбию Альфа и ему доставляет дикое удовольствие реакция любимого. Альф рычит и кидается на него, хочет ударить прикладом, забыв, что пистолет снят с предохранителя.
Коган профессионально, плавно отходит в сторону, уходя с линии удара. Перехватывает руку Альфа в самый нужный момент, направляет выстрел в небо и выбивает пистолет. После выстрела, он ловит Альфа за шею, сжимает её своей огромной пятернёй, притаскивает к своему лицу как нашкодившего кутенка и громко басит:
– Я мог бы выпотрошить тебя прямо здесь, Альфи, но не хочу марать руки. Предпочитаю расправиться с тобой другим способом! – с этими словами он бросает Альфа на землю в грязь как ненужную вещь. – Считаю до трёх, потом три выстрела предупредительных в воздух, если к этому моменты ваши жопы будут ещё на моей земле, стрелять будут по Вам…
Мартин первым бросился к машине, забавно прихрамывая, ему одной пули хватило, чтобы зарубить на носу – с Коганом лучше не связываться. Альф же собирался бороться до последнего.
– Один!
– Альф! – меня пробрало до основания. Я боялась, что рыжее чудовище причинит ему боль. Парень не обернулся на мой крик, но попытался снова напасть на Когана, тот отпихнул его и отвесил смачный поджопник.
– Два!
– Сука!
– Три. Я тебя предупреждал, Альфи!
– Не смей. – голос срывается, и я начинаю плакать. Парень не выпускает меня, удерживая до синяков.
Раздался первый предупредительный выстрел. Внутри Альфа стало бороться желание отомстить и чувство самосохранения. Коган не шутил, за его смехом никогда не прятались шутки.
Второй выстрел заставил Альфа сместиться к машине, а к третьему он сидел за рулём авто, выжимая газ. Я не осуждала его за побег, была лишь рада, что он поступил правильно. Психопат ни перед чем не остановится.
– Хорошая сегодня погода, не правда ли? – спрашивает меня после всего случившегося с невозмутимым видом Коган. Он прячет руки в карманы халата как ни в чём не бывало.
Парень отпускает меня и молча идёт к дому, чтобы не мешать нашему разговору. Я лишь потираю раскрасневшуюся кожу, на которой завтра будут синяки.
– Просто замечательная. – бурчу, не скрывая ненависти.
– Ты же поэтому решила прогуляться, милая? – Коган испытывает извращённое удовольствие от игры. – Если надышалась свежим воздухом, то пошли домой.
– Я бы ещё немного походила. – скрещиваю руки, бросая вызов Когану. Мне уже нечего терять, он уже отравил мою жизнь, начав разрушать всё, что меня радовало.
– Как скажешь, любимая. – Коган убирает волосы со лба. Его хитрое лицо озаряет белозубая улыбка. – Я жду тебя в комнате. Как нагуляешься, приходи. Смотри только не простуди ножки, мне нужны здоровые детки.
С самым беззаботным видом он направляется к дому, а я остаюсь стоять на месте, не понимая, что он задумал. Стою на месте как загнанное в угол животное, не могу решить в какую сторону бежать.
– Ах да, пока ты дышала воздухом, я проговорил все нюансы с твоим отцом. Он готов отдать тебя мне в жёны хоть завтра. – Слова Великана застают меня врасплох. Непохоже на ложь, но поверить трудно, что папа согласился породниться с Коганом.
– Я не давала согласия. – пытаюсь сохранить остатки гордости.
– Заметь, милая, я его и не спрашивал. – не видя лица, чувствую эту безумную ухмылку. Я готова ночевать на земле где угодно, лишь бы не под одной крышей с ним. – В нашем городке, к моему счастью, всё ещё плевать на желания женщин.
– Не правда. – надуваю губы, понимая, что частично он прав.
– Куколка, ты же умнее, чем стараешься казаться. – Коган качает головой, не останавливается и уходит в дом. Я остаюсь одна во дворе его дома и не могу поверить, что он оставил меня в покое. Немного набравшись смелости, я продолжаю свой путь к выходу, пока не натыкаюсь на мощную, бритоголовую фигуру мужчины. Он приветствует меня и вопросительно вскидывает брови.
– Простите, Амелия, но выйти за пределы дома Вы можете только в компании Когана. – говорит он с улыбкой, достаточно учтиво для его внешнего вида. Глупо делаю попытку обойти его, но мужчина ловко её пресекает. – Чтобы Вы понимали, наши люди по всему периметру, никто не даст Вам выйти. Если очень хочется, можете попробовать…
Не говоря ни слова, разворачиваюсь и иду к противоположной стороне. Дом у О’Донеллов огромный, я найду где ускользнуть. Через пол часа ходьбы по саду мне становится холодно, силы и упрямство начинают покидать меня.
Я прихожу к старинному каменному забору, который стал уже распадаться от старости. Его никто не ремонтировал и в нём была дыра. Я её с детства помню. Нагибаюсь и делаю попытку пролезть через забор, когда уже почти плачу от счастья, что у меня всё получилось, кто-то кладёт руку мне на спину и упрямо тащит назад.
Пугаюсь не на шутку, потому что рядом со мной никого не было, я следила и прислушивалась.
Меня удерживал всё тот же коренастый брюнет, он смотрел на меня с нескрываемой улыбкой.
– А Вы упрямая. – бросает он лениво. Сердце ухает вниз, и я впервые ругаюсь как мой братец в Пабе. Парень скидывает с себя военную куртку и протягивает мне. – Наденьте, заболеете же…
– Мне не холодно. – вру и отпихиваю его. После чего просто срываюсь с места и бегу вглубь сада. Я привыкла быть в движении на свежем воздухе, у меня хорошая выносливость. Обязательно что-нибудь придумаю и убегу.
Уверенность в этом начинает спадать спустя два часа и ещё нескольких попыток побега. Стоит мне подойти к черте владений О’Донеллов, как из ниоткуда возникает кто-то из людей Когана и настойчиво напоминает мне, что я не могу выйти за пределы дома без Когана.
Глаза сами начинают слипаться от усталости. Я зеваю и падаю на ослабевшие ноги. Хочется пить, согреться и немного поспать. Я бродила около четырёх часов под открытым небом.
Если я заболею, то никому ничего не докажу, лишь помогу исполниться чёрному плану, поэтому я возвращаюсь в тёмный дом, где уже все спят. Становится сразу же неуютно и некомфортно. Я словно незваный гость, пробравшийся сюда украдкой.
Тихонечко сажусь на диван в гостиной и закрываю глаза. Я посплю здесь. Лучше, чем с Коганом в одной спальне.
Усталость берёт вверх, и я проваливаюсь в сон. Даже не чувствую, как чьи-то сильные руки отрывают меня от дивана и несут в комнату, ловко избавляют от грязной одежды и укладывают под одеяло на кровать.
Глава 5. Обычные хлопоты.
Десять лет назад.
– Опять блины? – корчит рожу Дуглас при виде стопки горячих блинчиков, которые Мария приготовила на всех с утра пораньше. Это было фирменное блюдо её матери и ей нравилось следовать этой глупой традиции – печь по утрам блинчики на всех. – Меня уже начинает от них тошнить!
– А мне нравится, я готов каждый день их есть. – забегает в столовую Коган и целует маму в щёку. Быстро, чтобы никто не обратил на это внимание, но он единственный из сыновей, кто не прекращал её целовать по утрам. Мария улыбается. Такие разные, но все её малыши. Гордость.
Нолан послушно уже уплетал свою порцию, не смея перечить любимой маме.
Коган был мельче своих братьев, не такой высокий и рыжий, но из-за регулярных занятий спортом он был очень широкоплечим и подкачанным. К тому же ему придавали особого очарования замысловатые веснушки на лице. Они оттеняли необычные жёлто-зелёные глаза, обрамлённые темно-русыми ресницами.
– Ох, смотрю, кому-то вчера перепало и теперь он добрее толстушки Карлы из Паба Фреда! – Дуглас давится кофе и начинает неудержимо смеяться. Между братьями царила здоровая конкуренция. Дуглас всегда немного завидовал успехам младшего брата, который учился вместе с ним в одном классе несмотря на то, что был младше на пять лет. Коган экстерном сдавал целые годы обучения. Было в его голове что-то гениальное.
– Дуглас, не завидуй. – в тон ему отвечает Коган и быстро отправляет в рот сразу несколько оладушек. – Когда-нибудь и тебе даст кто-нибудь из жалости!
– Коган, сядь и поешь нормально. – Мария силой усаживает сына. – Вечно всё делаешь на ходу. Я тебя практически не вижу дома!
– У меня учёба.
– У него Карин.
– Пошёл ты!
– Давайте, поедим в спокойствии и тишине. – просит всех Нолан, примирительно разводя руками. – Мама, очень вкусно, как и всегда.
Коган и Дуглас одновременно скривились и стали лизать воздух языком, стараясь поддеть брата. Нолан поджал губы, но ничего не сказал. Он считал себя выше этих двух идиотов, не понимающих ничего в любви к родителям.
– Думаю, если бы Нолан мог, он бы женился на тебе мама. – шутит Коган и его по голове ударяет отец, чтобы больше такого он не слышал. Дункан качает головой, не сдерживая улыбку.
– Порой и я ревную. – тихо говорит он и сыновья прыскают со смеху.
Мария трепет каждую рыжую голову, счастливо улыбаясь. Она любила своих мужчин. Всех.
– Можно Карин присоединится к нам за ужином? – спрашивает Коган, заглатывая целиком блины, практически не пережёвывая. – Мы хотим сегодня вечером установить телескоп на крыше дома и посмотреть на звёзды.
– Конечно. – тут же ответила Мария. Ей очень нравилась Карин, в ней была и скромность, такая нужная девушкам, и дерзость, без которой в нынешнее время не проживёшь. Она любила её сына и положительно влияла на Когана. – Я приготовлю, что-нибудь из её любимого.
– Супер! Спасибо! – Младший сын поднялся на ноги, перебросил рюкзак через плечо и демонстративно помахал всем рукой. – Я пошёл, потому что у меня ещё тренировка.
Коган очень хотел стать космонавтом. Он не сильно распространялся об этом, чтобы над ним не подтрунивали, но уже давно готовился: сдавал нормативы, написал письмо в университет в Аризоне, где активно занимались исследованиями в области астронавтики и космонавтики.
Отец хотел, что Коган остался с ним, получил образование в Дублине и поднял с колен бизнес, но парню это не было интересно. Он хотел достигнуть величия. Тем более, у него были все задатки для этого.
Настоящее время.
– Мне придётся задержаться, появились кое-какие личные дела. – приятный, хриплый голос обволакивал сквозь сон. Я не понимала ни слова, но мне нравится грубый язык, отдающий мощью и скрытой силой. Мне нравилось слушать говорившего, у него был приятный тембр. Я улыбнулась солнцу, что подало мне на лицо и почувствовав аромат крепкого кофе.
Сладко потянулась и перевернулась на спину.
– Не могу сказать на сколько, потому что вчера у меня не было времени оценить обстановку. Вечером смогу сказать точнее…
Открываю глаза и рассматриваю пожелтевший потолок с замысловатой лепниной. Постепенно до меня начинает доходить, что я не у себя в комнате лежу под толстым одеялом в лифчике и трусах. В одном нижнем белье.
Поднимаю одеяло и рассматриваю своё старое домашнее бельё, которое всегда носила дома. Оно было растянутое, выцветшее и страшное, но жутко удобное. В таком было стыдно показаться.
Если я не помню, как раздевалась, то как я осталась без одежды?
Ответ приходит сам собой, когда с балкона в комнату входит свежий в новом костюме Коган, прижимающий телефон к уху. Он замечает, что я проснулась и весело хмыкает, давая понять, что уже заценил моё бельишко.
Я практически кричу от безысходства и удушающего стыда. За свою короткую жизнь я не разу в купальнике ни перед кем ни щеголяла, не было случая. А Коган облапал меня всю.
– Ладно, я перезвоню, Бес. Тут одна дамочка очень хочет выцарапать мне глаза. – говорит сквозь смех Коган и отбивается. – Доброе утро, Любимая. Как спалось после изнуряющей вечерней прогулки?
– Ужасно! – бросаю в него подушку и пытаюсь найти одежду, чтобы одеться, придерживая одеяло.
– Правда? А мне показалось, что ты была на седьмом небе от счастья. Я даже снял на видео как ты пускала слюнки в подушку и забавно хрюкала. Показать? – он тянется к телефону и что-то ищет в нём, а у меня уже не остаётся внутреннего ресурса на борьбу с этим человеком. Он топчется по моей девичьей душе как слон. – Смотри, какая прелесть! Я отправил это видео Альфи, хотел узнать, Вы вместе также сладко спали?
Перед глазами возникает экран телефона Когана, где видно, что этот псих действительно отправлял видео Альфу, на котором я сладко сплю в его кровати, храпя как моряк дальнего плавания.
– Что? – теряю голос, закрываю руками лицо и пытаясь прийти в себя. – Что Вы за чудовище?
– Ирландское аристократичное. Рыжее, веснушчатое… – Коган прячет телефон и протягивает мне чашку с кофе. – Выпей, станет легче.
– Из Ваших рук я ничего не хочу. Только домой… – руки непроизвольно сжимаются и разжимаются в кулаки. Я никогда раньше ни на кого не злилась так.
– Твой дом теперь здесь. – упрямо говорит Коган. – Я выбросил то страшное шмотьё, которое было на тебе вчера. Оно ужасное. Где ты отрыла его? Я кажется, десять лет назад нечто подобное видел на Заре, не говори мне, что ты до сих пор донашиваешь за ней вещи.
Меня начинает трясти, не хватает кислорода. Коган методично бьёт по всему больному и сокровенному, метко причиняя мне боль. В нашей семье не было лишних денег и поэтому мне часто доставались старые платья Софи и Зары, которые оставались в хорошем состоянии. Это не совсем нравилось мне, но выбора другого не было.
В слёзных каналах уже не осталось воды, я не в силах была плакать. У меня не осталось сил. Коган выжал меня.
Замечая, что перестарался, Великан вздыхает и садится на край кровати рядом со мной.
– Амели, я очень люблю девочек – припевочек, строящих из себя девственниц. Давай ты уже как-то соберёшься и перестанешь реветь, биться в истериках и тыкать мне кулачками в грудь. Амелия, которая разбила мне чашку об голову, возбуждала меня больше.
Закусываю губу и сверлю глазами дыру в его рыжей голове. Моё лицо предательски краснеет при упоминании девственности. Коган за секунду всё считывает и начинает пошло ухмыляться.
– Да ладно! Альфи, не успел попробовать сладкий пирожечек? – Великан придвигается ближе. Его грудь практически касается моей, и мне становится нечем дышать, он буквально забирает весь воздух себе. – Вот почему он так вчера психовал. Замечательно. Это даже лучше, чем я хотел.
Становится мерзко. Я оружие в лапах чудовища. Через меня Коган будет мстить любимому, теперь он захочет воспользоваться моим положением.
– Мне нужна одежда. Голая перед Вами я скакать не буду.
– Всё, что нужно я уже увидел. – замечает Коган. – Ничего фантастического у тебя там нет. Третьей сиськи или члена…
– Как можно быть таким озабоченным? – хочется провалиться, исчезнуть, лишь бы не слышать все эти мерзкие словечки. Животное. Что с него взять?
Первый мужчина увидел меня голой и как оказалось – ничего фантастического! Превосходный комплимент!
– Все мужчины озабоченные, Амелия. – говорит Великан, делая странный акцент, словно желая указать на что-то. – Только кто-то тщательно это скрывает.
Коган протягивает мне свою чистую рубашку.
– Надень пока это. Новые вещи купим тебе по пути.
– По пути куда? – я сразу же натягиваю на себя его рубашку, чувствуя себя испорченной. Неприлично быть в одежде чужого мужчины, слишком интимно. Тем более, если это одежда Когана О’Донелла. Но сейчас это лучше, чем ходить голой.
– Увидишь. – Когда я застегиваю последние пуговицы под одеялом, Коган выдёргивает меня с кровати и толкает к выходу. – Пора завтракать.
Чтобы я не шла босиком по холодному полу, он подхватывает меня на руки и спускает быстро в столовую, где завтракает его семья. Мы предстаём перед ними как молодожёны, потерявшие счёт времени. И если я готова провалить в ад при виде реакции его семьи, то Коган сияет от гордости.
– Что на завтрак? – его невозможно смутить. Он усаживает меня на стул и садится рядом. На его фоне я напоминаю рыжую восковую куклу, такую же бледную и безжизненную, боюсь пошевелиться. Мужчина обескураживает своим напором. – Блинчики. Какая прелесть. С детства их люблю. Так соскучился по ним, мамочка. Надеюсь, ты не ради меня их наготовила?
Меня не покидает чувство, что Коган мстит всей своей семье, заставляет их чувствовать себя неловко.
– Амелия, ты с чем любишь? – интересуется Великан, и прежде, чем я успеваю ответить, накладывает мне блины с беконом и сыром, яйцом и луком. – После такой ночки, тебе стоит восполнить силы. – Когда я давлюсь воздухом и закашливаюсь, замечая шокированные взгляды, он уточняет: Я про твою прогулку по саду, а ты о чём подумала?
– Коган, хватит. – просит Дункан, сжимая гневно вилку в руке. – Ты можешь вести себя прилично? Ты здесь только один день, а мы уже были под обстрелом.
– Нет. Ты же знаешь. – отвечает Коган, с лица сходит наигранная забава и место остаётся только гневному, звериному оскалу. Когда Великан растягивает губы, обнажая клыки, мне становится неуютно. Я испуганно ёрзаю на стуле. Меня не покидает чувство, что он сейчас вцепится кому-то в горло. – С моим психическим расстройством трудно оставаться приличным человеком.
Дункана как будто ударяют по лицу наотмашь. Он дёргает головой, сжимается весь и становится визуально меньше. Я притихаю, опускаю глаза, прислушиваясь к каждому слову. Мне хочется узнать побольше о Когане и его расстройстве.
– Не переживай, милая, когда ты окончательно войдёшь в семью… мама с папой тебе расскажут, как хотели поместить меня в психиатрическую лечебницу, чтобы спасти от электрического стула. – читая мои мысли комментирует Великан. Мария вскакивает на ноги и извергая нечеловеческие рыдания бежит прочь. Мне становится жалко женщину, я дёргаюсь, но Коган удерживает меня на месте. Мужчина неумолимо доводит всех присутствующих до обморочного состояния.
– Мы теперь в нашем доме твои заложники? – спрашивает Нолан, поджимая губы и отодвигая тарелку в сторону. – И долго ты будешь издеваться над нами?
– Столько, сколько посчитаю нужным. – меня проняло до основания, когда Коган обдал брата неудержимой злобой. В его взгляде был только холод и желание рвать на куски. Не было ничего человеческого и тёплого. Между этими людьми практически не осталось ничего родственного.
Его голос изменился, не был вибрирующим и дерзким, как когда он подтрунивал над всеми, он резал и рвал на куски мяса. Стальной и бездушный. Даже зелень в глазах казалась холодной и тёмной.
– Мы не уйдём, пока ты не поешь. – обратился он уже ко мне. Коган давил всем своим видом, но говорил со мной мягче, чем со стальными присутствующими и это немного меня радовало. – Давай, Амели, за моё здоровье и благополучие, кусочек…
Напоминая ласкового папочку, он отломил кусочек от блина рукой и раздвинув мои губы пальцами, положил тёплый кусок мне в рот. Губы защипало как после удара током. Я послушно прожевала и проглотила, как загипнотизированная.
– Умничка. – прошептал он и второй кусок бросил себе в рот. Великан ел руками. Варваски. И Черт, это было сексуально. Я впервые внимательно следила за мужскими руками, так ловко играющими едой. Мужчина превратил завтрак в развратную вакханалию. Всем присутствующим стало жарко и неуютно от его игры со мной. Я сидела рядом с ним в его рубашке, доходившей мне почти до колен, но все равно придающей развратности. Ситуация получалась двоякая.
Мне пришлось начать есть самой, чтобы прекратить игру Когана, скорее всего он именно этого и добивался. Тонкий психолог.
– Ненавижу… – прошептала одними губами, надеясь, что он подавится и умрёт.
– От любви до ненависти один шаг, моя милая! – хмыкнул он мне на ухо и прикусил мочку. Ветчина так и выпала из моего рта обратно в тарелку, прежде, чем я успела очухаться, Коган подхватил его и съел, после облизывая пальцы.
– Куда мы едем? – спрашиваю Когана, когда он насильно усаживает меня в свою огромную машину и садится рядом. Меня раздражает в нём всё: его безупречный вид, ужасное чувство юмора, нестираемая ухмылочка и надменный взгляд, типа он знает всё лучше всех.
– В магазин. Не могу же я позволить своей невесте ходить в задрипанных вещах. Прости, милая, я видел твой гардероб и бельё вчера, его же я видел десять лет назад на Заре. – Великан красиво играет рыжими бровями.
Стыд как цунами топит меня, разбивая самообладание.
– Приличные люди не говорят такое, они делают вид, что не замечают… – отворачиваюсь, стараюсь не смотреть на хама. Что взять с невоспитанного человека?
– Приличные люди не позволяют так вытирать о себя ноги. – Коган откидывается на сиденье и с интересом осматривает мои голые ноги противного белого цвета. Молочная кожа была моим наказанием, ко мне даже в летнее время не лип загар. Я всегда была бледной с выступающими голубыми венками. Жутко стеснялась этого.
– Как же Альфи до сих пор не лишил тебя девственности? – задумчиво спрашивает он и мне становится жутко неловко от его взгляда.
– Не все думают только о сексе.
– Все. Постоянно. Думают о сексе. – говорит он, широко ухмыляясь. Я как будто затронула не те струны. – Хочешь докажу это?
Не успеваю ответить отрицательно, как Коган придвигается и запускает руку под рубашку, касаясь трусиков и чувственной точки под ними. Его длинный палец слегка нажимает на клитор, и я испуганно дёргаюсь.
Он первый мужчина, кто трогает меня там. Обхватываю руками его широкую кисть, стараясь оттащить от себя.
– ТЫ! – слова проглатывает Коган, целуя меня рвано и жадно, сминая мои дрожащие губы своими. Он прикусывает их, всасывает и затем прорывается языком вглубь, практически не встречая сопротивления. Всё происходит так быстро, что я не успеваю осознать, что подмята Коганам.
Он такой уверенный и властный, я чувствую его силу через поцелуй.
Лишь отмечаю какие пухлые и горячие у него губы, совсем непротивные. Поцелуй получается вкусным, сладким из-за джема, что был к блинчикам. Чувствую их вкус на его губах.
Пока я не осознала всё своё грехопадение, Коган вжимает меня в сидение машины сильнее, проникая языком глубже и проникая пальцем во влажную ложбинку между ног, которую болезненно сводит. Мне становится легче, когда палец начинает скользить и поглаживать стенки. Он снимает напряжение, сводящее мышцы, я даже непроизвольно раздвигаю ноги, чтобы не мешать.