Финансист
Между тем Фрэнк продолжал навещать миссис Сэмпл, и чем чаще он бывал у нее, тем больше она ему нравилась. Нельзя сказать, чтобы они вели беседы блестящие и остроумные, но Фрэнк, когда хотел, мог быть приятен и занимателен. Он давал Лилиан такие разумные деловые советы, что даже ее родственники к ним прислушивались. Мало-помалу он начал нравиться ей; внимательный, спокойный и положительный, Фрэнк с готовностью растолковывал Лилиан тот или иной деловой вопрос, пока ей все не становилось ясно. Она видела, что он следит за ее делами с не меньшим вниманием, чем если бы это были его собственные, и старается упрочить ее материальное благополучие.
– Какой вы добрый, Фрэнк, – однажды сказала она ему. – Я вам бесконечно благодарна. Право, не знаю, что я стала бы делать без вас.
Она взглянула на его красивое лицо, с детской непосредственностью обращенное к ней.
– Полноте, полноте! Мне это так приятно. Я пришел бы в отчаяние, если бы не мог быть вам полезен.
Его глаза не загорелись, но засветились каким-то мягким, теплым светом. Миссис Сэмпл ощутила прилив нежности: как хорошо, когда можно опереться на такого человека.
– Как бы то ни было, я вам от души благодарна. Вы очень добры ко мне. Приходите опять, в воскресенье или в любой другой вечер. Я буду дома.
Как раз в пору, когда Фрэнк так зачастил к миссис Сэмпл, на Кубе умер его дядя Сенека, оставив ему пятнадцать тысяч долларов. Вместе с этими деньгами в распоряжении Фрэнка теперь оказался капитал в двадцать пять тысяч долларов, и он уже точно знал, как им распорядиться. Вскоре после смерти мистера Сэмпла финансовый мир охватила паника, наглядно показавшая Фрэнку, сколь ненадежно маклерское дело. В промышленном мире наступила полнейшая депрессия. Свободные деньги стали редки, можно сказать, вовсе исчезли. Капитал, испуганный пошатнувшейся торговлей и общим денежным положением в стране, глубоко ушел в свои тайники – в банки, подвалы, чулки и кубышки. Страна, казалось, летела в пропасть. Впереди уже маячила война с Югом или его отпадение. Нервная лихорадка охватила всю нацию. Люди выбрасывали на рынок все свои ценности, лишь бы раздобыть наличные деньги. Тай уволил из своей конторы троих служащих. Он старался экономить на чем только можно и пустил в оборот все личные сбережения, лишь бы спасти вложенный в бумаги капитал. Он заложил свой дом и земельные участки – одним словом, все, что имел. Молодой Каупервуд неоднократно служил ему посредником и носил пакеты акций в разные банки с наказом получить под них сколько удастся.
– Узнайте-ка, не ссудит ли мне банк вашего отца пятнадцать тысяч вот под это, – сказал он однажды Фрэнку, доставая толстую пачку акций «Филадельфия и Уилмингтон».
Фрэнк помнил, что отец некогда называл их весьма солидными.
– Вообще говоря, это очень хорошие бумаги, – нерешительно произнес Каупервуд-старший при виде акций. – Вернее, они были бы хороши во всякое другое время. Но сейчас так трудно с наличными. Мы с величайшим напряжением расплачиваемся по нашим собственным обязательствам. Впрочем, я поговорю с мистером Кугелем (Кугель был председателем правления банка).
Последовал долгий разговор, долгое ожидание. Наконец старший Каупервуд вернулся и сообщил Фрэнку, что они вряд ли смогут провести эту операцию. Восемь процентов – установившийся в это время дисконт[8] – слишком невыгодные условия, учитывая спрос на деньги. Мистер Кугель если и согласится, то разве что на онкольную ссуду[9] из расчета десяти процентов. Фрэнк вернулся к своему доверителю, коммерческая душа которого возмутилась при этом сообщении.
– Да скажите мне, черт возьми, – негодуя, воскликнул он, – неужели во всем городе нет больше денег? Ведь это же разорение, такие проценты! Я не выдержу. Ну ладно. Забирайте обратно эти акции и тащите мне деньги. Но это никуда не годится, никуда не годится!
Фрэнк снова отправился в банк.
– Мистер Тай согласен на десять процентов, – спокойно объявил он.
Таю был открыт кредит на пятнадцать тысяч долларов с правом немедленного его использования, и он тут же перечислил всю сумму в Джирардский национальный банк, чтобы заткнуть там «прореху». Так шли дела.
Меж тем молодой Каупервуд с интересом всматривался во все осложнявшееся финансовое положение страны. Проблема рабовладельчества, разговоры об отложении Южных штатов, общий подъем или упадок благосостояния страны тревожили его лишь в той мере, в какой они непосредственно затрагивали его интересы. Он стремился стать настоящим финансистом, но теперь, ознакомившись с закулисной стороной биржевого дела, уже не был уверен в своем желании сделать карьеру биржевика. Биржевая игра при условиях, созданных этой паникой, сопряжена с чрезвычайным риском. Многие маклеры разорились. Фрэнк достаточно насмотрелся на их измученные лица, когда они врывались к мистеру Таю и просили его аннулировать те или иные их заявки. Даже дома они не чувствуют себя в безопасности, говорили они. Им грозит окончательная гибель, их жены и дети будут выброшены на улицу.
Эта паника, между прочим, только помогла Фрэнку уяснить себе, чем ему в действительности хотелось заняться. Теперь, когда у него есть свободные средства, он начнет действовать самостоятельно. Даже предложение мистера Тая стать его младшим компаньоном не соблазнило Фрэнка.
– Я считаю, что у вас прекрасное дело, – сказал он, объясняя свой отказ, – но я хочу открыть собственную учетно-вексельную контору. На биржевую игру ставку делать не стоит. Свое, пусть маленькое, дело я предпочитаю всем биржам на свете.
– Но вы еще чертовски молоды, Фрэнк, – возразил его хозяин. – У вас уйма времени впереди для самостоятельной деятельности.
В конце концов они расстались друзьями как с Таем, так и с Райверсом.
– Ох и умен же этот малый! – с сожалением заметил Тай.
– Он своего добьется! – подтвердил Райверс. – Я в жизни не встречал такого способного молодого человека.
Глава VIII
Мир рисовался Каупервуду в розовых тонах. Он был влюблен, и у него были деньги, чтобы начать собственное дело. Под свои акции конных железных дорог, непрерывно поднимавшиеся в цене, он мог получить семьдесят процентов их курсовой стоимости. В случае надобности мог еще заложить земельные участки и таким образом раздобыть солидную сумму. У него существовала налаженная связь с Джирардским банком – Фрэнк нравился директору, мистеру Дэвисону, и рассчитывал, что тот со временем предоставит ему кредит. Оставалось только поместить капитал так, чтобы он поддавался быстрой и безубыточной реализации. По мнению Фрэнка, отличную прибыль сулили все разветвлявшиеся линии конки.
К этому времени Фрэнк приобрел лошадь и коляску, самые элегантные, какие только можно было сыскать – затея эта обошлась ему в пятьсот долларов, – и пригласил миссис Сэмпл покататься с ним. Та сперва отказалась, но потом уступила. Он поведал ей о своих удачах, планах, о пятнадцати тысячах долларов, как с неба свалившихся на него, и, наконец, о своем намерении заняться учетно-вексельным делом. Миссис Сэмпл знала, что его отца в будущем ждал пост вице-директора Третьего национального банка, к тому же Каупервуды вообще нравились ей. Она уже начала понимать, что отношение Фрэнка к ней нельзя назвать просто дружбой. Недавний мальчик стал мужчиной, и ее влекло к нему. Это казалось ей почти смешным. Она старше его, вдова, живет тихой, уединенной жизнью. Но упрямая, спокойная решительность этого юноши красноречивей слов свидетельствовала, что его не остановят никакие условности.
Каупервуд не обманывал себя и не идеализировал своего отношения к ней. Красивая Лилиан духовно и физически неодолимо влекла его – больше он ничего знать не знал. Ни одной другой женщине не удавалось так приковать его к себе. При этом ему и в голову не приходило, что теперь он не может или не должен интересоваться другими женщинами. Болтовня о святости домашнего очага всегда отскакивала от него, как горох от стены. На деньги миссис Сэмпл он не зарился, но, зная, что у нее есть собственный капитал, был уверен, что сумеет с пользой для нее же пустить деньги в оборот. Он жаждал обладать ею и уже с любопытством думал о детях, которые у них будут. Как хотелось ему знать, сумеет ли он заставить ее беззаветно полюбить его, удастся ли ему изгнать из ее памяти воспоминания о прежней жизни. Странное честолюбие! Можно было бы даже сказать – странная извращенность.
Невзирая на все свои страхи и сомнения, Лилиан Сэмпл принимала ухаживанья и заботы Фрэнка, ибо тоже невольно тянулась к нему. Однажды ночью, ложась спать, она подошла к туалетному столику и внимательно оглядела в зеркало свое лицо, свои обнаженные плечи и руки. Как она хороша! Необъяснимое волнение охватило ее, когда она разглядывала свои длинные пепельные волосы. Она подумала о молодом Каупервуде, но перед ее глазами тотчас возник образ покойного мистера Сэмпла, она похолодела и тут же вспыхнула от стыда, представив себе, какую бурю общественного негодования это может вызвать.
– Почему вы так часто приходите ко мне? – спросила она, когда на следующий вечер Фрэнк зашел к ней.
– Разве вы сами не знаете? – проговорил он, все, казалось, объясняя ей своим взглядом.
– Нет!
– Правда не знаете?
– Как вам сказать… Я знаю, что вы были расположены к мистеру Сэмплу и ко мне, как к его жене. Но мистера Сэмпла больше нет.
– Зато есть вы, – отвечал он.
– Я?
– Да. И вы мне нравитесь. Мне хорошо с вами. А вы разве не чувствуете того же?
– Право, я никогда об этом не думала. Вы гораздо моложе меня. Ведь между нами разница в пять лет.
– В годах, – произнес Фрэнк, – а это не имеет значения. Во всем остальном я старше вас лет на пятнадцать. Я знаю жизнь лучше, чем вы когда-либо будете ее знать. Да вы и сами в этом не сомневаетесь, – добавил он мягким, убеждающим тоном.
– Да, это верно. Но зато и я знаю многое, чего не знаете вы.
Она тихо засмеялась, обнажив свои прекрасные зубы.
Уже стемнело. Они сидели на веранде. Река внизу тихо катила свои воды.
– Возможно, – сказал Фрэнк, – потому что вы женщина. Мужчина никогда не может стать на точку зрения женщины. А я говорил о практической стороне жизни, в этом смысле я старше вас.
– Ну и что же?
– Ничего. Вы спросили, зачем я прихожу к вам, вот я и объяснил. Лишь отчасти, конечно.
Он умолк и стал глядеть на реку.
Миссис Сэмпл подняла глаза на гостя. Его красивая фигура, с годами становившаяся все более плотной, была теперь как у вполне зрелого мужчины. Непроницаемый взгляд больших ясных глаз придавал его лицу какое-то ребяческое выражение. О том, что таилось в их глубине, она не догадывалась. Щеки у него были румяные, руки небольшие, но мускулистые и сильные. Ее нежное, хрупкое тело даже на расстоянии впитывало в себя исходившую от него энергию.
– Мне кажется, вам не следует так часто бывать у меня. Люди могут заподозрить нехорошее.
Она решила взять с ним любезно-сдержанный тон почтенной женщины, тон, которого придерживалась в начале их знакомства.
– Люди? – повторил он. – Не тревожьтесь об этом. Люди думают о нас то, что мы хотим им внушить. Мне неприятно, что вы так сухо говорите со мной.
– Почему?
– Потому что я люблю вас.
– Но вы не должны любить меня. Это нехорошо. Я ведь не могу выйти за вас замуж. Вы так молоды, а я уже стара.
– Полноте! – решительно произнес Фрэнк. – Что за вздор! Я хочу, чтобы вы были моей женой. И вы это знаете. Лучше скажите, когда мы поженимся?
– Ну что вы говорите? – воскликнула она. – В жизни ничего подобного не слыхала. Этому не бывать.
– Почему? – спросил он.
– Потому, что… потому, что я старше вас. Это всем показалось бы странным. И я так недавно овдовела.
– Ах, недавно или давно – какое это имеет значение! – раздраженно отозвался Фрэнк. – Единственное, что мне в вас не нравится, это ваше вечное: «Что скажут люди». Люди не строят вашу жизнь. А уж мою и подавно. Прежде всего думайте о себе. Вы сами должны устраивать свою жизнь. Неужели вы допустите, чтобы между вами и вашим желанием становилось то, что подумают другие.
– Но у меня нет этого желания, – с улыбкой перебила его Лилиан.
Фрэнк встал, приблизился к ней и заглянул ей в глаза.
– Ну и что? – взволнованно и слегка насмешливо спросила она.
Он продолжал смотреть на нее.
– Ну и что же? – повторила она, все больше теряясь.
Он наклонился, желая обнять ее, но она встала.
– Нет, не приближайтесь ко мне! – умоляюще заговорила Лилиан. – Я сейчас уйду в комнаты и больше на порог вас не пущу. Это ужасно! Вы с ума сошли! Оставьте меня в покое.
Она проявила такую решительность, что Фрэнк покорился. Но только на этот вечер. Он приходил опять и опять. И однажды, когда комары загнали их в комнаты и миссис Сэмпл снова начала настаивать, чтобы он прекратил свои посещения, уверяя, что его внимание к ней всем бросается в глаза и она будет опозорена, Фрэнк, невзирая на ее отчаянное сопротивление, решительно заключил ее в объятия.
– Что вы, что вы! Перестаньте! – восклицала она. – Я ведь вам говорила! Это же глупо, наконец! Не смейте меня целовать! О-о-о!
Она вырвалась и побежала по лестнице к себе в спальню. Каупервуд быстро последовал за ней. Когда миссис Сэмпл хотела было захлопнуть дверь, он силою отворил ее, снова схватил молодую женщину в объятия и приподнял в воздухе.
– Как вы смеете! – закричала она. – Да я вас больше знать не хочу! Если вы сию же минуту не отпустите меня, ноги вашей здесь больше не будет. Пустите!
– Я отпущу вас, радость моя. Я сам снесу вас вниз, – отвечал он, притягивая ее к себе и покрывая ее лицо поцелуями.
Он был страшно возбужден и взволнован.
Несмотря на то что Лилиан продолжала вырываться и протестовать, он отнес ее вниз, в гостиную и уселся в огромное кресло, по-прежнему крепко прижимая ее к себе.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
Эндрю Джексон – седьмой президент США с 1829 по 1837 год; Николас Бидл – председатель правления Банка США.
2
По номиналу.
3
Испанский широкий нож.
4
Гражданская война в США (1861—1865) – война между промышленными северными и рабовладельческими южными штатами. Закончилась победой Севера благодаря участию широких народных масс, боровшихся за отмену рабства.
5
Продажа товаров через посредника.
6
Установление биржевой цены и курса ценных бумаг.
7
Разница между номинальной стоимостью ценной бумаги и ценой, которую запрашивает маклер.
8
Процент, взимаемый банками при учете векселей (учетный процент).
9
То есть под залог процентных бумаг, которые банк имеет право продать по своему усмотрению, если взятая сумма не будет уплачена по первому требованию.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги