Тишину кладбища нарушил крик ворон, словно кто-то спугнул их. Белль обернулась и увидела поодаль стоявшего мужчину, закутанного в плащ и со сдвинутой шляпой на глаза. Она немного испугалась, но незнакомец быстро снял шляпу и поклонился, подняв в воздух дорожную пыль длинным черным пером. Это был «надоедливый» господин с постоялого двора.
– Вы действительно оставили глаза дома, сударь, – мягким, завораживающем голосом, произнесла девушка, подходя к молодому человеку, – что за средневековая дикость гулять по кладбищу[5 - В средние века кладбище было местом постоянных прогулок, тайных встреч и дуэлей.]? Для путешественника это место странный выбор для прогулки.
– Я провел много часов в седле, впереди у меня еще долгий путь. Мне надо прогуляться, чтобы размять ноги, – равнодушно, пожимая плечами ответил испанец по-французски и добавил уже на испанском, – итак, сеньорита, вы Изабелла Д’Амбре. Мое имя Диего Альварес. Я еду от короля Филиппа с посланием к его сестре королеве Анне.
Это было сказано с такой важностью, словно он объявил себя миссией, сошедшей спасти человечество. В его взгляде уже не было язвительности и ехидства, только высокомерие и чувство собственного достоинства.
«Мадонна! Все же это испанский посланец, а я вела себя как деревенщина. Что он скажет бабушке обо мне?! – Белль мысленно занималась самобичеванием, – стыд-то какой!»
– У меня подарок для вас, сеньорита, от графини Афан де Рибера, – продолжал испанец широко расставив ноги и положа руки не эфес шпаги.
Но Белль его не слушала, продолжая корить себя:
«А я и есть деревенщина! Что он сказал? Он посланник короля?! Но он так молод! А я?! Кто я в свои семнадцать лет?! «Неконтролируемый ураган», как говорила матушка – настоятельница, «смутьян и мятежник?!»
– У меня подарок для вас, сеньорита, от графини Афан де Рибера, – продолжал испанец широко расставив ноги и положа руки не эфес шпаги.
Но Белль его не слушала, продолжая корить себя:
«А я и есть деревенщина! Что от сказал? Он посланник короля?! Но он так молод! А я?! Кто я в свои семнадцать лет?! «Неконтролируемый ураган», как говорила матушка-настоятельница, «смутьян и мятежник?!»
Ее мысли были прерваны движением испанца, расстегивающего камзол. В глазах Белль повис вопрос. Она сделав шаг назад и, наткнувшись на чью-то могилу, потеряла равновесие. Тело медленно стало приседать, но крепкие руки Диего поддержали ее.
Белль улыбнулась в ответ:
– Оставьте крест у себя, отдадите его за ужином. Вы же присоединитесь к нам? – на Диего смотрели выразительные глаза с пронзительным взглядом.
– Если честно, я хотел уехать сейчас же, но пожалуй, я останусь на ночь и отправлюсь в путь на рассвете.
Он повесил крест обратно на шею и застегнул камзол.
Белль и Диего медленно пошли в сторону постоялого двора.
– Значит, вы внучатая племянница герцога де Алькала, – немного удивленно констатировал молодой человек, – я не знал этого, когда ехал сюда.
– Вам только сказали, что подарок для мадмуазель Д'Амбре? – Белль грустно вздохнула, но в глазах сверкнула искра ненависти.
Диего хотел задать множество вопросов, возникших у него, но он не решился, видя, что девушка стала задумчиво печальной.
– Вы напишите… бабушке? Я заеду на обратном пути и заберу ваше послание, – предложил сеньор Альварес.
– Я никогда не писала ей. По моему отец получал письма и отвечал на них, – зло буркнула Белль, но вдруг подумала, что хорошо бы познакомиться с этой графиней, которая не хочет официально признавать ее. Это может пригодиться в будущем. Зачем? Белль еще не знала, но в мозгу очень хорошо засела мысль, что надо как можно больше узнать о семействе де Рибера, и этот испанский посланец, как никто другой может помочь ей в этом. – Хорошо, сеньор Альварес, я напишу благодарность за подарок, – и она послала Диего очаровательную улыбку.
4
Ужин состоялся в городском доме Д'Амбре. Двухэтажное здание, выкрашенное в бежевый цвет, выглядело пышно и торжественно за счет лепнины, отвесных карнизов и высоких колонн. Просторное крыльцо напоминало террасу. «У господ Д'Амбре отменный вкус», – подумал Диего, подъезжая к дому.
Изабелла тщательно подошла к выбору наряда к ужину. Она хотела понравиться Диего Альваресу. Даже более того, она желала, чтобы он увлекся ею. Чем больше он будет привязан к ней, тем больше информации она сможет выведать у него.
Она выбрала темно сапфировое платье с серебряной нитью и с очень глубоким округлым декольте, лиф был украшен жемчугом, а безукоризненно белые кружева на отложном воротнике и манжетах выгодно подчеркивали белизну ее кожи.
В гостевой комнате был накрыт стол с массивной столешницей из цветного мрамора. Особенно замечательны были его ножки – богато инкрустированные, в виде женских фигур, поддерживающих столешницу. Края стола были украшены богатой резьбой и инкрустацией.
Диего, привыкшей к роскоши испанского двора, был приятно удивлен, увидя изысканный интерьер «деревенского» дома.
«Да-а. Несомненно, дела в „Жирном гусе“ идут превосходно. Жемчужное ожерелье…, дом, достойный достопочтенного вельможи. Хотя, возможно, испанские родственники помогают французской семейке», – размышлял он, рассматривая роскошные гобелены на стенах гостиной.
Дверь открылась, и в комнату впорхнула улыбающаяся Изабелла. Диего не мог оторвать взгляд от нее, она была словно магнит, притягивающий к себе взор, симпатию и расположение.
А Изабелле вдруг показалось, что испанец какой-то другой, он был словно выше ростом и великолепным с головы до ног, от загорелого мужественного лица до ослепительно начищенных ботфортов.
– Сеньор Альварес! Я рада, что вы не отказались присоседиться к нам. К сожалению, отец будет немного позже, но это не мешает нам начать трапезу без него, если не возражаете, – лепетала она чарующим голоском.
Диего был даже рад, что он сможет побыть с девушкой наедине, а эти истуканы слуги были для него невидимыми, словно их не было в комнате вообще.
– Итак, сеньор Альварес?! – Белль вопросительно смотрела на гостя.
– Итак, сеньорита Изабелла?! – важничал, словно павлин испанец. – За ваш день рождения! – и он поднял кубок и приложился к нему губами.
– В Арагоне, откуда я родом, вина крепче, чем здесь; у нас они более сложные и терпкие. «Гарнача Тинта» – основной сорт винограда, который используют арагонские виноделы. Кстати, сударыня, ваши французы паломники, что идут в Сантьяго-де-Компостела, на обратном пути тащат во Францию с собой лозу испанского винограда. Так что не удивлюсь, что со времени французские вина станут не такими легкими и сладкими, как сейчас.
– Откуда такие познания в вине? Я могу предположить, ваш батюшка занимается винодельем? – съязвила Белль.
Диего рассмеялся:
– Иногда мне хочется, чтобы он был простым идальго, чтобы люди меня с ним не сравнивали.
– И ваш отец…?
– Слишком важный человек в королевстве, сеньорита, чтобы вот так просто обсуждать его, – ушел от ответа сеньор Альварес.
– Вы сказали, что вы посланы вашим королем к нашей королеве. И вы…, – она не успела закончить предложение, как Диего перебил ее.
– Я сказал? – он вопросительно посмотрел на Белль и откусил кусок хлеба, обильно смазанный гусиным паштетом, – я, сеньорита, ничего подобного не говорил.
Изабелла была в замешательстве:
– Там, на кладбище, вы сказали, что едете в Париж с посланием к королеве Анне, – растягивала она слова.
– Нет, сеньорита Изабелла, у меня нет при себе никаких писем. И потом, кто может подтвердить, что я это говорил? – он смотрел на девушку честным, благородным взглядом.
«Какая каналья!» – подумала Изабелла.
А Диего продолжал:
– Я действительно еду в Париж, но не с посланием, а навестить своего старого приятеля виконта де Бомон-Васси.
Белль смотрела на него с недоверием, ее дыхание стало громким, и она несколько раз передернула носом, словно в ее ноздри стал заползать запах гари. Опять этот сеньор «Выскочка» издевается над ней.