Эсми Солнечный Ветер

Покончив с багажом, Тамир сел в водительское кресло, захлопнул дверцу кара и приложил палец к опознавательной панели. «Акула» едва ощутимо задрожала, словно приветствуя хозяина, штурвал плавно подвинулся вперед, а стекла потемнели, подстраиваясь под интенсивность солнечного излучения.

На мои плечи упали ремни безопасности, защелкнулись, на миг прижав к креслу. А вот Тамир эту предписанную правилами воздушного движения защиту проигнорировал… И почему я не удивлена?

– Ну что, поехали? – спросил… все-таки муж.

– Если я скажу «нет», от этого что-то изменится?

Тамир тихо рассмеялся, а кар взмыл в воздух и, подобно боевой ракете, сорвался с места. Ох, как я порадовалась тугим ремням безопасности в этот момент.

– Тамир!

Кар резко замедлился, а муж повернул голову и спросил:

– Что? Слишком быстро?

– Нормально. Но наш кортеж еще не взлетел.

– Какой кортеж? – искренне удивился мой спутник, а я устало покачала головой.

– Охрана, Тамир. Без нее до космопорта сейчас не добраться.

– Почему? – Он опять удивлялся, и опять это выглядело очень искренне. Я не сразу заметила легкую улыбку.

Именно в этот момент нас догнали три кара. На дверце одного из них красовался логотип центрального телеканала, два других опознавательных знаков не имели, хотя и без того было ясно – в карах репортеры.

Очередная фотовспышка ослепила даже через затемненное стекло, и мне стоило огромных усилий удержать лицо и не скривиться.

– Потому что. – Я мотнула головой в сторону репортеров. – У них сенсация, и ради нее…

– Все хорошо будет, – перебил муж, и «акула» вновь ускорилась.

Ну-ну, знавали мы таких…

Вообще, Тамир смотрел на дорогу, но мое настроение все-таки заметил.

– Почему ты сердишься, Эсми?

– Потому что ты ведешь себя слишком самонадеянно. Думаешь, если у тебя крутая тачка…

Тамир рассмеялся. Тихо и беззлобно.

– Эсми, я не отношусь к этому типу мужчин.

– А к какому относишься?

Муж пожал плечами, но не ответил, сказал о другом:

– Поверь, я хороший пилот, им не угнаться.

– Да им и не надо гнаться. Их коллеги ждут нас в космопорте, и если в момент прилета мы окажемся без охраны…

– Они не сунутся в космопорт.

Теперь смеялась я. Ну да, конечно.

– Что опять? – Тамир тоже улыбался, причем как-то хитро.

– Ничего. Через пару месяцев совместной жизни твои иллюзии касательно репортеров развеются.

– Ах вот оно что…

В интонациях собеседника прозвучало некоторое превосходство, и я слегка разозлилась. Зато стало ясно – он тоже не идеал. Что ж, тем лучше. Как правильно заметил сам Тамир, жить с идеалом трудно. Рядом с идеалом всегда чувствуешь себя ущербно, а еще идеалу нужно соответствовать, то есть работать над собой, избавляться от слабостей и дурных привычек. А оно мне надо?

Но говорить об этом вслух я не стала. Просто откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Похмелье уже прошло, и это радовало, а предстоящий треш в виде наводнивших космопорт репортеров напрягал.

Конечно, я могла позвонить Лейле, чтобы та связалась с администрацией порта и организовала нам обходной путь – а лазейки на случай вылета таких, как я, есть, и их много. Но зачем? Зачем лишать Тамира такого яркого жизненного опыта?

И – да! Мне хотелось его проучить! Правда, ровно до того момента, как Тамир сказал:

– Полет продлится три дня.

О!.. Полет! Зачем он про него напомнил!

– Тамир, а может, лучше они к нам? – Как-то очень жалобно прозвучало.

– Не получится, – ответил муж. – Прости.

Я простить не могла, потому что не обижалась. Ведь понятно: знакомство с семьей – не прихоть, и мне самой эта встреча тоже нужна. Ведь я собираюсь прожить с Тамиром всю жизнь, и, кстати… мне надо понравиться его родным, иначе строить совместную жизнь будет сложнее.

– Ты с Риторы, а живешь ты… где?

– На Риторе и живу, – ответил Тамир.

Я тяжело вздохнула. Я-то выросла здесь, на Занрисе. И живу, соответственно, тут.

– Насколько реален твой переезд на Занрис?

– Вообще никак.

Ну вот, еще одна проблема. Не очень страшная, но все-таки.

Конечно, мы с Тамиром можем жить раздельно – сейчас многие так поступают, никто не удивится, но я не хочу. О какой семье может идти речь, если люди видятся раз в полгода?

Значит, переезжать придется мне. Вот это действительно сложно, но что делать? Справимся как-нибудь. И не с таким справлялись.

Только вспомнить бы еще, что это за планета такая. Кажется, там…

– Эсми? – вырвал из раздумий Тамир. – Как себя чувствуешь? Успокоительное действует?

Я пожала плечами.

– Взойдем на корабль – узнаем.

Тамир хмыкнул, бросил на меня скептический взгляд – обычная реакция человека, который знает о существовании фобий, но на своей шкуре ничего подобного не испытывал.

– Может, добавить?

– А есть? – с надеждой спросила я.

Просто после вопроса Тамира стало ясно – той пачки успокоительного, которую проглотила в отеле, не хватит. И – да, надо добавить!

– Есть, но… Нет, Эсми. Пожалуй, это будет слишком.

Да, Тамир видел, как я успокоительное глотала, и количество оценил.

– Я только одного не понимаю, – продолжил он. – Как ты, при таком страхе перед межпланетными перелетами, на гастроли ездишь.

Меня аж покорежило. Вот надо ему прямо сейчас о самом неприятном вспоминать?

– Как-как… Редко и весело.

– То есть?

– Ну… взлетаю я обычно под общим наркозом.

«Акула» заметно дернулась.

– Что?! – переспросил Тамир потрясенно.

– Что… Приезжает доктор, делает инъекцию, я отключаюсь. Потом меня грузят в кар, отвозят в космопорт, доставляют на корабль… Корабль взлетает, а я просыпаюсь уже в космосе.

– Эсми, но это очень вредно для организма.

– Знаю. Поэтому сажусь уже на успокоительном.

Тамир, как и прежде, смотрел на воздушную трассу. Она была практически пуста, но муж гнал с такой скоростью, что отвлекаться не стоило. И он точно мой подход к вопросу не одобрял. Пришлось объяснить:

– А что делать? Зато слушатель мое самопожертвование ценит – на других планетах всегда супераншлаги. И это не единственный плюс.

– Ну-ну, и что еще за плюсы?

– Корабли, на которых летаю я, всегда уходят по расписанию, потому что, если я очнусь на земле или, упаси бог, в момент взлета, плохо будет всем. И не из-за того, что я капризная. Я не капризная, просто фобия у меня.

– Понятно. А как служба контроля на это реагирует? Они же не имеют права пропускать тебя на посадку в таком состоянии.

Я не могла не улыбнуться.

– Служба контроля давно смирилась.

– Как же тебе удалось их убедить?

– Их убеждала не я, а экипажи двух кораблей, на которых я полетала. Ну и фан-клуб подключился.

На самом деле в решении вопроса участвовал еще кое-кто, но говорить с Тамиром о своих покровителях я пока не собиралась.

– А сам полет переносишь нормально?

– В принципе – да. Космоса как такового не боюсь. Только взлетов и посадок.

– Ясно.

Кар рванул вверх, да так резко, что, привычная к скорости, я едва не завизжала. И замер на верхней аварийной полосе.

– Что это было?

Тамир не ответил. Он потянулся к отделению с аптечкой, и через мгновение в его руке оказался медицинский пистолет. А вот ампулу мой новоявленный супруг искал дольше, что подсказывало – у него успокоительное не в ходу.

– Плечо, – мягко скомандовал Тамир.

Я подалась вперед, ремни безопасности нехотя повторили это движение. Потом стянула с левого плеча пиджак и крепко зажмурилась.

– Хм… Врачей тоже боишься?

– Не врачей, – нехотя призналась я. – Боли.

– А расслабиться сейчас сможешь?

Я кивнула. Расслабиться на несколько секунд проще, чем перенести боль, которую вызовет инъекция, если тело напряжено.

В следующее мгновение я почувствовала прикосновение холодного металла, легкий укол иглы и неприятное жжение от ввода препарата. Что именно Тамир вколол, я не знала, но отчего-то верила – поводов для беспокойства нет.

– Если ты планируешь летать на гастроли и дальше, нам придется что-то придумать, – убирая пистолет в отсек и вновь берясь за руль, сказал Тамир. – Ты же понимаешь, общий наркоз – не дело.

Я, разумеется, понимала.

– А если я откажусь от гастролей?

– По мне, это идеальный вариант. – Кар плавно вернулся на полосу движения, а Тамир продолжил, глядя на воздушную дорогу: – Я в состоянии содержать даже такую женщину, как ты. Но я думаю, твой отказ от работы – из области фантазий.

Ух! Как интересно!

– Такую, как я? Это какую же? – Я искренне пыталась скрыть насмешку, но получилось не очень. Да, мой учитель по сценическому мастерству плачет и матерится.

– Яркую, – пояснил муж. – Ты же звезда, Эсми. И хотя у меня нет опыта общения со звездами, я могу представить, сколько нужно для твоего комфорта.

Я решила не обижаться. Просто припомню этот разговор лет этак через пять-шесть, и тогда ему точно станет стыдно.

– И, кстати, про фантазии. А попросить? Или… приказать? – А вот теперь я усмешку не прятала…

– Ты точно не из тех, кому можно приказать. Вернее – приказать-то можно, но риск неоправданно велик.

Я не выдержала, рассмеялась. А мужчина этот совсем непрост. И умен к тому же.

– А в том, что касается просьб, – продолжал Тамир, – я не могу просить о таком. Ты слишком любишь свою работу.

– С чего ты взял?

– Я видел тебя на сцене, Эсми, – просто ответил он, а я…

– Кто ты?

Муж улыбнулся:

– Да так…

Подобный ответ удовлетворить, конечно, не мог.

– Тамир, кто ты? – В моем голосе прозвучали настойчивые нотки. Я действительно не собиралась сдаваться.

– Я служу своей Родине.

Опять непонятно. Нет, кое-что этот ответ объясняет, но…

Я хотела уточнить, но не успела, отвлеклась – кар резко пошел на снижение, а на горизонте появилось нечто крайне странное. Черная блестящая громадина, которая никак не вписывалась в ставший пустынным пейзаж.

А еще за всеми этими разговорами я не заметила, как покинули город. И не обратила внимания на то, что летим не в том направлении – то есть по пути к главному космопорту таких пустырей нет. Я это точно знаю, несмотря на то, что обычно прибываю в космопорт в бессознательном состоянии.

– Это что? – выдохнула я.

Тамир не ответил, но я ответа и не ждала. Во все глаза смотрела на черную громадину, к которой мы приближались. На ее фоне ангары, здание неизвестного мне космопорта и прочие корабли казались сущей мелочью.

Я никогда настолько огромных космических кораблей не видела.

– Тамир, – вновь позвала я и взглянула на мужа.

Он улыбался. И было в этой улыбке нечто особенное – некая удовлетворенность.

Мне кажется, или Тамир рад моей реакции? Мне кажется или он действительно… хотел произвести впечатление «своим» кораблем? Ведь именно на этом корабле нам предстоит покинуть Занрис – уж в чем, в чем, а в этом я не сомневалась.

– А почему он такой огромный?

Меня одарили странным взглядом и очередной улыбкой.

Ну да! Да, я не разбираюсь в звездолетах, пушках и прочих мужских игрушках! Понимаю, что в наше время такое невежество просто неприлично, но чего вы хотите от убежденной пацифистки со страхом межпланетных перелетов?

– Потому что это флагманский корабль, – выдержав паузу, ответил Тамир.

Я застыла на мгновение, потом медленно повернулась и взглянула на мужа.

– Что? – выдохнула ошарашенно.

Да, я не разбираюсь во всех этих вещах, но что такое «флагманский корабль», известно даже мне.

– Флагманский корабль военного флота Риторы, если быть точным. – В голосе Тамира прозвучала не только легкая усмешка, но и гордость.

М-да, здорово. На таких кораблях я еще… в истерике не билась. Надеюсь, пачка успокоительного вкупе с инъекцией Тамира смягчат мою реакцию? Ну хоть немного. А то военные – люди суровые и дисциплинированные и нянчиться с припадочной певицей точно не станут. Выбросят, чего доброго, за борт. И все, прощай Эсми Солнечный Ветер, звезды и астероиды тебе пухом.

На центральном экране приборной панели всплыл какой-то запрос, Тамир его, кажется, подтвердил. Быстрый обмен данными, и в момент, когда мы подлетели к флагману, нас уже готовились принять на борт – один из хвостовых отсеков был открыт.

«Акула» сбросила скорость и плавно вошла в черный проем. Солнечный день сразу сменился тьмой, наполненной светом крошечных сигнальных огней. Потом был другой свет – белый и яркий, он позволил разглядеть несколько десятков «акул», подобных той, которой управлял Тамир.

Я заметила в одном из рядов свободное место, но муж парковку проигнорировал. Он посадил кар по центру отсека, на широкой площадке. Причина была ясна и, честно говоря, приятна – нас ждали…

В военных званиях я тоже не разбираюсь, но горделивый вид встречающих и количество всяких звездочек и шнурков на мундирах подсказывало – это офицерский состав.

Я смотрела на эту толпу сквозь лобовое стекло, пока Тамир обходил кар, чтобы открыть дверь и подать мне руку. Потом познакомились уже лично.

– Господа, позвольте представить вам мою жену, – подводя к мужчинам, сказал Тамир. – Ее зовут Эсми.

Очень трудно не улыбаться, когда на тебя смотрят с такой симпатией, и я просияла. А еще было понятно, что эти мужчины, в отличие от моего мужа, музыкальные каналы хоть иногда, но смотрят.

Впрочем, может, все дело в новостях? Или во вчерашнем банкете – возможно, эти офицеры там были, но я не помню, потому что в лица не вглядывалась?

– Леди эр Руз, мы рады приветствовать вас на борту! – с улыбкой сказал тот из мужчин, что стоял по центру.

Он шагнул навстречу, чтобы вручить мне охапку алых роз, а потом повернулся к Тамиру и добил. Не Тамира, разумеется, меня:

– Поздравляю, господин главнокомандующий. Совет да любовь.

А по отсеку пронеслось многоголосое и громогласное:

– Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра!

Ох ты ж дьявол…

Лифт плавно вознес на один из верхних уровней и открыл двери. Тамир обвил рукой мою талию и повел к каюте. Он двигался мягко и плавно, а я скромно прятала улыбку в букете алых роз. Со стороны мы точно выглядели влюбленными, и это было хорошо.

Наши чемоданы, к моему полному удивлению, тащил не какой-нибудь юнга, а офицеры – их было двое. Еще двое просто сопровождали. Шагали позади нас.

Тамир остановился у одной из дверей, приложил большой палец к панели идентификатора, и дверь плавно отодвинулась в сторону.

Я никогда не бывала на военных кораблях и понятия не имела, что именно увижу. Но мне думалось, это будет нечто серое и аскетичное, ведь именно такие интерьеры в духе военных, разве нет?

Но я ошиблась и очень этой ошибке порадовалась. Передо мной была полноценная каюта первого класса, со всеми вытекающими особенностями: высокие потолки, напольное покрытие с длинным ворсом, мебель в классическом стиле, хрусталь.

Я хотела шагнуть внутрь, но Тамир ненавязчиво удержал, чтобы тут же подхватить на руки.

– Традиции, знаешь ли, – тихо сказал муж и перенес через порог.

Очень хотелось оставаться спокойной, но я смутилась. А еще вспомнила Джуна – он бы ни за что так не поступил, и не потому, что мелковат, особенно в сравнении с Тамиром, просто Джуну бы это и в голову не пришло.

Меня поставили на ноги примерно посередине гостиной и нежно поцеловали в губы. Поцелуй был логичным завершением красивого жеста и одновременно необходимостью – офицеры были рядом. Двое заносили чемоданы, двое просто стояли и наблюдали.

Я же в очередной раз отметила – с Тамиром будет легко создать видимость настоящего крепкого брака. Жаль, этот брак вряд ли перерастет в любовь, о которой мечтает каждая женщина, даже такая самостоятельная, как я. Но все и сразу получить невозможно. Все и сразу – это из области нереального.

Как только офицеры вышли, а дверь каюты плавно вернулась на место, отгородив нас от внешнего мира и свидетелей, Тамир отстранился.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

Я пожала плечами.

Паника подступала медленней обычного, то есть успокоительное все-таки действовало, но мысль о грядущем взлете не отпускала ни на миг. В общем – как только, так сразу накроет.

– Все хорошо будет, – так и не дождавшись моего ответа, сказал муж. Легонько похлопал по плечу и пошел в спальню.

А я огляделась в надежде найти что-нибудь, что можно приспособить под вазу, и брови медленно поползли вверх. Кажется, я люблю военных. Я никогда с ними не сталкивалась, никогда не знала, и для меня это настоящее открытие, но… да, люблю. По крайней мере, этих офицеров, подчиненных Тамиру.

Они догадались не только подарить букет, но и поставить в гостиной вазу, и даже воды в нее налили.

– Как тебе мои ребята? – крикнул муж из спальни. Словно мысли подслушал.

Повышать голос не хотелось, поэтому я поставила цветы в воду и отправилась к нему. Тамир как раз переодевался…

Моему взору предстало тело настоящего воина. Да, именно воина, а не штабного военного. Тамир, раздетый до белья, впечатлял куда больше, нежели Тамир с голым торсом. Боже, какие у него ноги. Это все мышцы?

А еще выяснилось, что муж предпочитает «боксеры».

– Ребята замечательные, – запоздало ответила я. – И очень предусмотрительные.

Тамир обернулся, подарил улыбку и извлек из шкафа форму. Одевался быстро, но моим присутствием точно не смущался.

Я же смотрела и пыталась сообразить, чем мне грозит брак с человеком его должности? Какие ограничения накладывает?

В принципе, из разговора в каре можно сделать вывод: Тамир вообще не намерен меня ограничивать. Более того, я убеждена, что он не изменит свою позицию, именно про таких, как он, говорят: мужчина сказал – мужчина сделал.

Но я тоже человек непростого статуса, я отлично понимаю, как много в этом мире зависит от репутации. И теперь я часть его, Тамира, репутации. Значит, в некоторых моментах мне придется подвинуться, даже если не попросит.

Например, теперь я точно не смогу позволить себе ряд сценических костюмов, потому что когда жена главнокомандующего извивается в ультра-мини… В общем, боюсь даже предположить, какую реакцию вызовет у офицеров и рядовых подобное шоу.

Да и сама… смогу ли выйти в подобном виде, да еще в окружении сексапильных танцоров, зная, что меня могут видеть подчиненные мужа?

– Эсми, полчаса в одиночестве выдержишь? – Тамир уже оделся, теперь стоял, держа в руках фуражку с какой-то очень красивой золотой штучкой над козырьком, и смотрел на меня. – К моменту взлета я вернусь, а сейчас…

Я махнула рукой. Ну, естественно, ему нужно встретиться с личным составом, и что там еще самому главному положено делать в таких ситуациях?

– Все в порядке. Успокоительное действует, и до момента взлета я точно доживу.

Муж улыбнулся, а я не могла не сказать:

– Тебе очень идет эта форма.

По правде, «очень идет» – это слишком мягко. В форме Тамир был великолепен, все бруталы из глянцевых журналов нервно курят в сторонке. Это было даже круче, чем «обнаженка», которую видела только что. Но вдаваться в такие подробности я, разумеется, не стала.

Тамир на комплимент не ответил. Показалось – он немного растерялся. Зато, прежде чем покинуть каюту, подошел и поцеловал в щеку.

– Все хорошо будет, – вновь сказал он. – Поверь, на этом корабле взлетать не так страшно, как на гражданском.

– Угу. Верю.