Счастье в творчестве

I

Дневной свет однообразно прозвенел проспиртованным стеклом. К темноте поясница жалобно скулила. Руки дрожали новой работы. Гера уже рассветал будущим собственного вечера, – тёплой тишиной комнаты, озаряемой криками соседей. Но хозяин весь день пищал креслом и выстукивал ботинками счастье свободы. – Его жена и дочери в поезде сползали к жидкому небу, тёплому и блестящему. Потому после работы, он дружески захватил плечи Геры, увёл его в свои планы. Гера не посмел оскорбить своего благодетеля, отчасти друга. Гера зябко затоптал свой вечер у порога контейнера, выдохнул печаль, и поблекнув, покорился за спиной.

Они сели в круглом зале. После острого ветра было нежно. Дымились едой столы, курились пепельницы. Красочная музыка расцвечивала зал карнавальными узорами. Хозяин Геры быстро раскрывался, раскрасневшись ещё засветло. Он то украшал, то пачкал свою жизнь, разваливая пьяным языком слова. Гера осторожно осматривался. Никогда прежде он не тлел в столь ярких местах.

Из-за решётки пальцев Гера приглушённо взглянул на соседний громкий стол. Так он остановил взгляд и речь своего товарища. Пьяная жалость вскрикнула в нём, когда он увидел и вспомнил нищую жизнь Геры. Он придумал купить женщин, и угостить Геру. Он напал на Геру острым предложением. Ответ Геры засох в горле. Он выпил страх с водой. Затем чиркнул горлом, нырнул лицом в бокал с водкой, и отказался.

Но властный товариществом хозяин размягчил его. Хозяин покрыл стол деньгами, и они проскрипели дощатый пол до улицы.

Вонючим голосом он проложил маршрут. Машина простучала ямы до женской улицы. Лужа набросилась на лобовое стекло и остановила машину. Сытый туман поглотил громкое тело хозяина. Через несколько быстрых взглядов в сплошное окно, рядом с Герой распахнулся мир улицы…

Гера наполнился дрожью машины. Его ноги жгли невидимые женщины. Пальцы испугались в замок у горла. Гера жадно впитывал пустую дорогу. Молчание корёжили пьяные слова хозяина. – Язык его слабо ворочался, словно умирающее животное.

Гостиница успокоила Геру нежным светом. И вдруг, справа, слева, за спиной стали чёрно стрелять крышки гробов. В Геру ударили шаги, защёлкали каблуки, разворотили невидимые разговоры. Удары громче и громче дрожали в нём.

Но вдруг она засверкала каблуками по голой лестнице. Гера засох у дверей, как её стройные ноги всё громче твердели в нём. Её ноги всё жарче согревали его.