Новогодние рассказы на кожуре от мандаринов
И увидев то, как Оксана встала и захотела показать свои ноги, «динозавр-мышь» начала креститься, говоря про лягушачьи лапки.
Именно тогда-то Никита и решил подарить теще сертификат на мастер-класс французского шеф-повара Жаклин Ив Доре.
Потом эта блондинка, которая согласилась продать место на кулинарном вечере, только если он купит еще гору посуды.
Да если бы не она, то не нужна была бы вообще коробка, и он бы ничего не спутал. Еще отвлекала его, пакуя этот чертов подарок в принесенную им случайно бумагу.
Зачем он вообще ее притащил из машины после того, как быстро упаковал подарки для своей сладкой попки.
«Точно, это белобрысая сучка с шампанским виновата! – проносилось в голове Никиты. – Она ж была не против вообще развлечься со мной. После определенного возраста все они, бабы, готовы прыгнуть к любому, кто хоть чуть-чуть показался им состоятельным и надежным. Жаловалась мне на свою «идеальную коробку», будто ждала сочувствия и тепла».
А что, если не она виновата, а?
Может, виновата та жирная тетка с ужасной начесанной челкой, которая торчала вбок, как забрало.
Угораздило же ее врезаться в его машину.
«Когда я приду к власти, запрещу бабам водить», – именно с этой мыслью Никита выходил к ней, хотя пытался улыбаться и утешать, пока она бегала в слезах вокруг и кудахтала, как истинная курица.
А как потом на Никиту смотрела эта Анна, когда симпатичная девушка с идеальной фигурой приехала за своим подарком, лежавшим рядом с коробкой для тещи на заднем сидении.
В голове заботливого зятя мелькал кадр за кадром сегодняшний день.
«А, может, это вообще Дашка виновата? – Никита глубоко вздохнул. – Начала меня через куртку щипать при всех, что я впопыхах ей сунул подарок, лишь бы она смылась. Вот она сейчас обрадуется тарелкам. Умора».
О, а еще же был истерический смех уже слегка опьяневшей Анны и ее:
«А вы, оказывается, ловелас, Никита».
Она допивала уже последние капли своего целебного для души, как ей казалось, алкоголя и, громко хохоча, рассуждала:
– Девушка на жену вообще не похожа. Да и зачем приглашать супругу сюда для вручения сюрприза, а? Скажете, что сестра? Так сестрам никто попку не гладит. Ох, хитер. Жук ты, Никитка, но хоть ясно стало, что это не сон, а обычный ты мужик. Хорошо, что мы доехали. Выходим-выходим, зятек-муженек!
Потом Никита нес елку к дому Анны по сугробам, надо было вообще ее выбросить.
А он ж хорохорился, тащил и аж немного «подвис», думая, что погряз в этой с Дашкой любви, как его колеса час назад в толщине снега, и чем больше он нажимал на педаль, пытаясь вырваться из плена, тем больше увязал в пучине происходящего.
«Точно, золотая лента – теще, зеленая – Даше. Вот я олух!» – пронеслось в его голове в конце, будто последняя мысль перед расстрелом, когда перед его глазами появился «лисий хвост» с железным наконечником.
– Никит, как крепится-то сия конструкция? Прям в зад воткнуть? Тебе? – звучал стальной голос жены. – Чего молчишь?
– Олесенька, да это неважно, – прозвучал голос Надежды Георгиевны. – Послушай, какую открытку мне Никитушка вложил к подарку. «Нет слаще десерта, чем ты: манишь меня и изнутри, и снаружи». Скажи ж, дочь, ну идеальный же подарок.
Новогодний олень, дебил, истеричка и некто в свадебном платье
– Ты дебил? – Настя, которая не имела обыкновения ругаться, не смогла сдержать слов, потому что после оглушающего шума от фейерверка, ее криков и матов парня в новогоднем колпаке, Шнурок вместе с поводком резко рванул в лес за пустырь, оставив свою хозяйку стоять по колено в снегу в сером пуховике, надетом прямиком на пижаму в пингвинов.
Настя в ярости наклонилась, чтобы найти палку, которую припасла еще вчера для игры с таксой, оставшейся ей как напоминание о недавнем разводе.
«Где же она? Выронила со страху что ли?» – проносилось в ее голове, и тут же она нащупала то, что искала, приняла стойку, как учили при сдаче ГТО, и метко бросила в цель с криком «А такое видал, дебил?!».
– Истеричка! Тупая истеричка! – раздался голос в ответ. – Это что? Ты что в меня кинула?!
Настя опустила глаза и увидела, что припасенная ее палка лежала прямиком с термокружкой в снегу.
Часы показывали девять часов, оставалось совсем чуть-чуть до Главного, хотя, нет, пожалуй, это и есть Главное, самое умиротворенное время в году, если усреднить себестоимость счастья: салаты уже нарезаны, квартиры прибраны, самые красивые наряды готовы, чтоб их надели, все прибывают в состоянии необъяснимой надежды на то, что с боем курантов все в их жизни будет чуточку лучше, чем до этого.
Да-да, девять часов вечера – это волшебное время, когда незнакомцы начинают улыбаться незнакомцам как родным, будто перестают бояться быть настоящими, добрыми, душевными.
Это время, когда люди готовы обнять мир, будто они чисты, как дети, верящие в Деда Мороза. И если вы думали прежде, что новогоднее чудо – это найти под елкой подарок, о котором мечтал, то нет же. Это как раз про то, что каждый год происходит часов этак в девять вечера, когда люди сбрасывают с себя маски черствости, обнажая наконец-то свою душу.
И в это самое время в коридор зашел, прихрамывая, лысоватый мужчина лет сорока, излучая поистине праздничный аромат, в котором переплетались нотки салата «Оливье», водочки и домашнего холодца.
– Ребята, кто крайний, а? – широко улыбаясь, спросил он, добавив: – Всех тута с наступающим. С Новым годом, с новым счас…
На этих словах он замолчал, по отчетливо-появившейся на лбу вене читалось, что в его голове начался мыслительный процесс с целью определения уместности пожелания счастья в стенах больницы.
Настя уже хотела приободрить его словами «…и вас с новым счастьем», как раздалось ехидное:
– За истеричкой не занимать, не рекомендую ее, крайне неадекватна!
Мужчина обернулся, Настя тоже. И увидела того самого – с пустыря – с обмотанной бинтом рукой, правда, он был без дурацкого колпака.
Настя опешила, пытаясь понять, когда он успел зайти вслед за лысым мужиком с нотками алкоголя в голосе и глазах, как снова донеслось:
– Я ее спасти хотел, а она в меня замерзшее дерьмо кидать начала… а местами оно было вполне еще незамерзшее, так сказать, свежак.
Очередь обернулась, ей не терпелось взглянуть на истеричку, обкидывающую людей, и вот Настя уже набралась воздуха, чтоб объяснить, что просто в сумерках спутала палку Шнурка, как мужчина произнес:
– Раз вы уже знакомы, то пропускаю поближе к даме в пижаме, – после этого он хихикнул и развел руками, будто благословлял на что-то большее, чем дождаться приема травматолога.
Довольно ухмыляясь, мужчина, волоча ногу, рухнул на лавку возле Насти, но все же чуть поодаль, будто бы давал запас на тот случай, если она решит чем-то в него кинуть.
И в этот самый «запас» протиснулся парень с перемотанной кухонным полотенцем рукой.
Повисло молчание, наполненное тоскливым ожиданием приема, но длилось оно недолго.
– Где куртку порвал?
– Прожег.
– Где?
– На пустыре, когда эту истеричку спасал.
Настя старалась сохранить спокойствие, глубоко вдыхая носом, будто ничего не слышит.
– А рука чего обмотана?
– Вино открывал, а дома штопора нет. Сломался. Я нож воткнул, и вот.
– Вино? Бадяга крашенная? Пил бы водку, все было бы нормально.
Настя сморщила нос и демонстративно встала, не желая сидеть у любителя напиться на каждый праздник.
– Истеричка-то твоя чего-то нервная? Поругались? – прошептал любопытно мужчина дальше и, не дождавшись ответа, добавил: – Давно женаты?
– Да вы что?! Она не в моем вкусе. Я элегантных люблю. А эта мало того, что истеричка, так еще и в пингвинах. Как говорят французы, «mauvais goût»3.
– Че такое твое «мувегу»?
Настя уже хотела было закричать, что со вкусом у нее все в порядке и что она не истеричка, как снова услышала шепот, поэтому максимально сконцентрировалась на разговоре этих двоих.
– Да, неважно, что это такое. Незнакомы мы. Вернее, несколько часов назад один раз виделись. Вы сюда как попали? Что с ногой?
– Да мелочи. Приехал, чтоб жена перестала дуться, обиделась, а я не хочу так новый год встречать.
– А чего обиделась?
– Да там такая история длинная, но раз ты спросил, то слушай. Я, понимаешь, «пол “Шубы”» ночью съел, а вместо нее из мусорного ведра башку и кости настоящей селедки положил. Ну, смешно же, да?
«Истеричка» от услышанного закатила истерично глаза, как и положено истеричкам.
А «дебил» захихикал и протянул руку, чтоб познакомиться:
– Александр.
– Гена. Вот-вот. Моя жена так же, как эта, глаза закатила, а потом начала визжать, что я не ценю ее труд. Прям так и сказала, слово в слово.
– Это их, Ген, этому на марафонах женских учат, поверь. У вас, наверное, дома и карта желаний есть. Ну лист такой с картинками Мальдив и…
– А ты откуда про это знаешь, Саш? – перебил Гена, выпучив глаза, будто карась на нересте, но, не дождавшись ответа, продолжил: – У всех баб… ой, как говорится, сорри, женщин есть.
Он опустил глаза, чувствуя, как истеричка становится более истеричной, поэтому повернутся к ней полубоком и стал обращаться исключительно к Саше. И он принял правила игры, чтоб позлить еще больше Настю – надо же как-то развлечь себя.
– Так вот, слушай, – опять попытался начать Гена, но потом замолчал, достал из кармана пачку детских влажных салфеток и заботливо вытер рукав зеленого пуховика соседа. – Тут вот еще остались следы от дерьма, которое это…
– Которое в меня одна неадекватная баба кидала? Да? – закончил мысль Саша. – Истеричка, верно?
– Дебил, – отчетливо было произнесено в ответ.
Из кабинета травматолога вышел пациент, и зашла бабуля. В коридоре оставалось всего четверо, и у каждого было надежда успеть вернуться домой к полуночи.
– Ген, давай продолжай. Мне интересно прям. Положил ты башку селедки. А с ногой что? Жена ударила?
– Что ты? Она злилась, конечно… Да давай по очереди. Не сбивай, а то я и так во хмелю, понимаешь? Хотя по виду и не скажешь, да?
Саша утвердительно кивнул, хотя по стоявшему запаху это было ясно всем находящимся в коридоре. Истеричка уже традиционно закатила глаза, подслушивая.
– …главное, я ж пил с братом ночью тихо-мирно, ну съели салата, что проблема? Так другие же есть! Нет, надо же орать на меня: «новогодний олень»! Еще при детях! И какой после этого у меня будет авторитет, а? Вот ведь бабы!
Настя оглянулась, кроме нее в коридоре, не было ни одной девушки: «Это и понятно, мы в это время дома салаты делаем, чтоб вот такие ели, или стол сервируем, чтоб штопор был, а не нож, или…» Не выдержала ее натура, в общем, и «истеричка» в своем лице решила защитить всех женщин мира:
– А вы почему решили, что можете есть салат ночью один? Думаете, жена случайно его приготовила? Да вы знаете, как потом руки сложно от вареной свеклы отмыть? Откуда вообще это неуважение к женщине? Этот весь эгоизм? Откуда? Допустим, «шуба» вообще должна сутки настаиваться…
– О, сейчас истеричка нам тут устроит, – будто в некуда произнес «дебил».
– Во-первых, зовите меня Анастасия, а во-вторых, я разговариваю не с вами, а с Геннадием. А про авторитет детей своих спросите, что они о папаше таком думают!
– Так как их спросишь? Им по годику всего, близнецы у меня, – произнес молодой папаша с наимилейшей улыбкой.
Истеричка сначала опешила, но быстро сориентировалась:
– Тогда о каком отцовском авторитете вы говорите? Что они вообще в год понимают, Геннадий?!
– Как это что? Все они понимают, они ж не дебилы, – после этих слов они повернулись к молчавшему Саше.
Он поймал их взгляд и уверенно произнес:
– …и я не дебил.
– …а я не олень!
Настя не понимала теперь, как строить дальше беседу, потому что по логике вещей она должна была сказать «а я не истеричка».
– Насть, ну ты чего ругаешься-то: авторитет – равноправие – дебил – дерьмо, – громко пронеслось по коридору. – Давай уже успокаивайся. Новый год скоро. Вижу же, что ты и не истеричка. Садись давай, нога ж болит. Саш, двигайся ко мне. Ну не так близко же, ты чего! Так-то от тебя дерьмом несет.
Настя села, почувствовав какую-то отцовскую заботу от незнакомого ей Гены.
Неожиданно повисло молчание, все с ожиданием смотрели на кабинку с надписью «травматолог», как дети на мешок Деда Мороза, только в этот раз ждали не конфету за рассказанный стишок, а нечто большее.
Настя вздохнула, спросить Гену, почему он, как и она хромает на левую ногу, Настя не решалась, потому что только что пыталась читать ему нотацию об ущемлении прав женского пола.
От этого она повернула голову в сторону худощавого паренька лет двадцати пяти, сидящего на стуле напротив в белом пышном одеянии, обмотанном красным скотчем, и робко проронила:
– А вы почему в свадебном платье?
Он слегка сконфуженно потянул вверх корсет, чтоб прикрыть волосатые соски, а затем начал тараторить так быстро, как будто год не разговаривал:
– Я нормальный, правда, не по мужикам, честно слово. Я баб люблю, верите?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
«джингалнутые – в нормах русского языка отсутствует такое слово, но как иначе назвать состояние, когда вокруг только и доносится новогодний мотив «jungle bells»
2
beauty box – это набор с сэмплами (образцами), миниатюрами и полноразмерными косметическими средствами, упакованный в красивую коробочку или косметичку.
3
mauvais goût* – (фр.) безвкусица
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги