Он смущённо разглядывал нехитрое богатство, подготовленное для будущего ребёнка золотыми руками любимой. Немыслимо крохотный размер чудесных рукоделий привёл его в умилённое состояние:
– Боже, матушка, какое же чудо нас ждёт! Ребёночек принесёт нам счастье и радость! Родится мальчик – подготовлю его в духовную семинарию, если девочка – будет такая же красивая и смышлёная, как ты! – со слезами на глазах обратился он к любимой женщине.
Отец Михаил трепетно поцеловал её в обе щеки, и Прасковья смутилась, как девчонка. Они долго стояли, прижавшись друг к другу.
Этот момент Иван Денисов запомнил навсегда. И позже, когда вспоминал бессонными ночами жизнь свою, именно минута их объятий являла ему реальность неповторимого счастья. И самым большим потрясением было дальнейшее осознание короткого шага, разделяющего вдохновительное единство с миром и бездонную пропасть одиночества… Но тем утром они с женой безмолвно наслаждались близостью, и сердца их переполнялись радостью. Рождение малыша воспринималось как благословение Господа, как ценный подарок Его.
Глава 2
Татурсин проснулся рано. Некоторое время он лежал, не открывая глаз, пытаясь продолжить блаженство ночи, понимая, однако, что подъём – такая же неотвратимость, как восход солнца… Вспомнив о светиле, молодой монах резко открыл глаза, моментально наполнившись предчувствием чуда – ему предстояло долгожданное посвящение, которое он должен был пройти под покровительством Учителя Ласарэна. Рядом на ковре, возле спального ложа, были разложены атрибуты, необходимые для светлого собеседования. Татурсин умылся водой из кувшина и приступил к облачению в специальные одежды.
Монгольский буддийский монастырь располагался на склоне горы. Маленькие домики-обители монахов, точно лучи солнца, расходились от центральных строений, где хранились сутры, молились и проводили различные обряды. Окружённый соснами и елями, весь монастырский комплекс был естественным продолжением природы – неба, небольшого озера с питьевой водой, гор и деревьев на склонах. Монахами из поколения в поколение поддерживалось таинство связи всего живого, и глубина прозрения утверждалась качеством растворения в единстве мира.
Откликаясь на приветствие Татурсина и принимая кнадак, Учитель Ласарэн – настоятель монастыря – пригласил молодого монаха присесть рядом с собой.
– Как ты спал? – приветливо поинтересовался он.
– Как младенец, без сновидений, – почтительно склонив голову, ответил Татурсин.
– Прекрасно! Значит, ты пуст и готов принять обет служения Будде. Не так ли, дорогой?
– Учитель, с радостью приму ваше благословение! – торжественно ответил монах.
– Знаю, что Сила проснулась в тебе, – продолжал Ласарэн. – И важно показать направление на Путь служения Будде. Есть ли у тебя вопрос, ответ на который облегчил бы восхождение?
– Да, Учитель. Я не понимаю необходимости сосуществования на земле Светлого Будды и грязных убийц. Зачем, Любимый Учитель, человечество мучительно ищет Свет, когда Будда много лет назад обрёл его и рассказал всем о путях просветления?
Учитель Ласарэн внимательно рассматривал молодого монаха, перебирая чётки. Затем он закрыл глаза, раскачиваясь из стороны в сторону. Татурсин преполнялся благостью принятия истины. Собеседование с Учителем всегда приносило глоток запредельной чистоты тона, и он не знал большего блаженства, чем внимать тихим, но полным глубочайшего смысла словам Мастера.
– Ты принимаешь обет безбрачия, не так ли? – неожиданно спросил Ласарэн.
– Да, Учитель, – смиренно ответил монах.
– Ты полностью осознаёшь ответственность решения?
– Да, Учитель! Я принадлежу Просветлённому Будде, и мне больше никто не нужен!
– Могу только приветствовать такую решимость. Жизнь без женщин полна испытания плотью, но я чувствую твою силу и верю в тебя!
Учитель помедлил и продолжил:
– Ты спрашиваешь о справедливости? Но человеческая справедливость и истина Будды не могут сосуществовать вместе. Или, или! Если справедливость – нет Будды. Когда Будда – невозможно говорить о справедливости. Сила трансформации посвящённого открывает доступ к неисчерпаемым источникам энергии, вполне достаточным, чтобы уничтожить Землю или осушить океан, вызвать землетрясения или призвать на помощь другие стихии… Почему же тогда ни одному посвящённому не приходит в голову искать справедливости? Да и величайший Учитель Учителей – Светлейший Будда – никогда не говорил об этом. Не знаешь, почему?
– Нет, не знаю, – тихо ответил Татурсин, жадно ловя каждое слово Ласарэна.
– Обретение Силы не связано с потребностью достижения справедливости. Каким бы просветлённым ни был человек, он не может соревноваться с Искренностью Первоистока Жизни, из которого все и всё, где и заложен ход времён, откуда управляются и звёзды, и светила… Человеческая жизнь – миг на весах космоса! И любые трагедии – всего лишь повод для достижения независимости от суеты, Любимый Татурсин. Те или иные мнимые невзгоды ведут в конечном итоге к Любви, позволяя осознанно принимать испытания, шлифуя тишину Сердца.
Сила Будды настолько глобальна, что посвящённому не составит особого труда остановить любую причину, предотвращая следствие. Ему подвластна власть над животными и камнями, над деревьями и облаками… Но однажды ты поймёшь, что не имеешь права ради пустой забавы использовать силу осознанного. А утверждение справедливости в рамках ограниченного человеческого кругозора и является одной из таких бессмыслиц.
Будда никогда не вмешивается в процессы, но наблюдает их. Растворение в энергиях Причин возносит в бессмертие. Будда не может умереть, если он Будда. И трансформация, определяемая людьми как смерть, лишь особый и совершенный способ передачи знания Ученикам о Любви, о Перспективе, о Жизни. Учитель, осознанно исполнивший на глазах Учеников обряд оставления тела, получает право завершить земные воплощения, поскольку он избежал искушения сопротивляться неизбежному, необходимому. Но знаешь, что требует ещё большего мужества?
Татурсин отрицательно покачал головой:
– Нет, Учитель, не знаю.
– Не потерять Любовь к тому, кто уничтожает тебя.
Учитель Ласарэн замолчал. Он вслушивался в одному ему ведомые звуки, пытаясь рассмотреть важные знаки Существования. Ему это удалось, но он не в праве был перегружать неясными предчувствиями своего любимого Ученика:
– Чувствую глобальные испытания, которые выпадают нашему монастырю, всем нам. И ты, знаю, выдержишь. Я верю в тебя, Татурсин. Но помни: самое важное – не потерять Любовь к тем, кто тебя унижает. Потому что истинная Любовь не имеет связи с логикой человеческого поведения, но только истинная Любовь ведёт в Шамбалу.
– В Шамбалу?! – восхищённо переспросил Ученик.
– Да, Любимый, в Шамбалу! И тот, кто открывает Любовь в Сердце, рано или поздно Приходит. Шамбала – это врата, связывающие Землю с Небесами. И те, кому доверяется счастливая Встреча, становятся Буддами, растворяясь в потоках энергии Шамбалы.
– Учитель! Неужели и я смогу когда-нибудь прикоснуться к священному порогу Шамбалы?
– Зависит только от тебя, дорогой Татурсин. Но ты монгол, лама – значит, избранный! Тогда кто, если не ты?
Ласарэн закрыл глаза. Ученик боялся шевельнуться, чтобы не вспугнуть тишину. Татурсину казалось, что прошла вечность, прежде чем Учитель вдруг закончил:
– Видел чёрное облако, которое окутывает наш дом. Слышал карканье ворон, жаждущих крови. И восхищённо замирало сердце, когда ты, мой Любимый Ученик, преодолев стену темноты, направился на сияние Шамбалы. И сопровождал тебя верный помощник – Светлый Ангел, на шее у которого успел рассмотреть золотой крест…
Глава 3
Первые лучи солнца позолотили верхушки тополей. Пустынные улицы были полны тайны. Город спал. Кому-то снились кошмары, кто-то задыхался от любви. Но и тем и другим очевидна была неизбежность неизведанного, связанная с реальностью предстоящего дня.
Иван Денисов заснул поздно, и сейчас, словно ребёнок, крепко спал в объятиях Прасковьи. Согласие и любовь были синхронны чудесному утру.
Вдруг умиротворённость рассветного часа нарушилась урчаньем автомобиля. Послышались мужские голоса. Через мгновенье властный стук в дверь уничтожил гармонию тишины, и каким-то необъяснимым женским предчувствием внезапно проснувшаяся Прасковья приняла сигнал тревоги.
Потягиваясь, полусонный отец Михаил направился к двери и доброжелательно спросил:
– Кто там? Что ни свет ни заря, родные? Неужто до утра невтерпёж?
Он ещё что-то бормотал, приветливо распахивая дверь. На ступенях стояло четверо мужчин в кожаных куртках:
– Гражданин Денисов – вы будете?
– Да, я, – продолжая непроизвольно улыбаться, ответил добродушно Иван Денисов.
– Именем данной нам власти вы арестованы!
Двое молодых парней ловко заломили ему руки, а третий проворно обыскал, похлопывая по бокам.
– Чисто! – звонким радостным голосом сообщил он четвёртому, по-видимому, главному, который не переступая порога курил папиросу.
– Ну и ладушки… Гражданин поп, время твоё кончилось. Быстро одевайся и открывай свою богадельню! Времени нет! И если ты, вражья башка, вздумаешь шалить – уложу на месте. У меня приказ: стрелять без предупреждения!
