Дьявол и Город Крови 2: кому в Раю жить хорошо…
Анастасия Вихарева
Нет дыма без огня. Нет Рая без Ада. Манькина жизнь для нее самой оказалась полна сюрпризов. Попав в Ад, ей пришлось пройти не один круг, чтобы понять, каким местом думали вампиры, сделав ее проклятой. Но за всеми ужасами она внезапно начинает понимать, что Рай, огромный сказочный Рай для нее не закрыт, он рядом, и Дьявол открыл ей путь к вечной жизни.
Анастасия Вихарева
Дьявол и Город Крови 2: кому в Раю жить хорошо…
Глава 1. Настоятельное приглашение в пространное место. Доводы за и против
После битвы с оборотнями прошло две недели. О битве в благодатной земле ничто не напоминало, кроме погорелого леса, но деревья уже выпускали новые побеги, заращивая шрамы. Колодец почти восстановился, и подросло неугасимое дерево. Из земли показался ствол. Избы восстановили огород, насадив кучу новых диковинных растений. Животные с удовольствием обживали зеленые пастбища по мере того, как разрасталось неугасимое дерево. Каждое утро на пробежках Манька убегала все дальше и, добравшись до снега, втыкала в землю колышки неугасимой ветви, расширяя пределы теперь уже ее обширных владений. У яков, бизонов, оленей и других парнокопытных начался весенний отел, превращаясь в молочные реки и творожно-сметанно-сырные озера. Избы потчевали домочадцев переработанной продукцией и выменивали у духов полезные приспособления, диковинки и экзотические семена, которые по всему свету имели связи и могли достать, что угодно.
Манька и ее новый друг Борзеевич, вставший плечом к плечу, когда пришла беда, наслаждаясь тишиной и умиротворением, полностью прониклись мирной жизнью и об безделья били баклуши, вырезая из них разные фигурки. Гномики, лягушки, лебеди, огородные пугала… Борзеевич по части деревообработки оказался спецом.
О такой жизни Манька в самых сказочных фантазиях не мечтала, и внезапно поняла, что такое «дом», где любят с железом или без него, радуются твоей радости, слушают любую ересь, доверяют, невзирая на то, что из твоей головы никуда не делась полюбовная жизнь с вампирами и, стоит отвлечься, в мыслях снова Благодетели.
Неотступная болезнь…
Это огорчало всех, и ее саму, но так уж устроен проклятый – и она с этим смирилась, надеясь, что когда-нибудь переборет свое наваждение. Самовнушением, или еще чем…
И только Дьявол бродил как неприкаянный, истаивая от скуки и напоминая, что вампиры никогда не смирятся с поражением, что документов ни на землю, ни на избы у нее нет и никто их выдавать не собирается, и, если она еще не передумала встретиться с Благодетельницей и расставить точки, пора бы собираться в дорогу.
Манька тянула время…
– Ну давай хоть немного поживем по-человечески! – канючила она, взывая к его сердоболию. – Должен же быть у человека отпуск? Куда твоя любимая Помазанница денется? Да ей не жить, пока со свету не сживет, пусть теперь сама за мной побегает! – хихикала она, предвкушая мучения Идеальной Женщины.
– Ну, Маня, это ты зря… – тяжело вздыхал Борзеевич, которому сладкая жизнь тоже пришлась по вкусу. – Сюда придут не оборотни, а государственная военная махина, которую заморские страны не рискуют разбудить, хотя мощи у них помощнее имеются. А если людей пригонят? Люди от Дьявольских стрел не умрут и по боголепию нашему пройдутся сапогами, не оставив камня на камне. Кто знает, а вдруг избы против человека не устоят?
– Но хоть раны залечим. Десять пуль из меня достали, – расстроенная Манька выставляла все свои пальцы. – Я не человек, что больничный мне не положен?
– Обещаю, если сносишь железо вот до этой отметины, – наконец, поклялся Дьявол, сделав на шестой части посоха снизу зарубку, – остальное сотру в порошок, да такой, что скрипеть на зубах не будет!
Перспектива была заманчивая. После битвы с оборотнями от второго железного каравая и посоха осталось чуть больше половины…
Почему-то в тихой домашней обстановке железо, при всем желании, не снашивалось. Она уже давно поняла, что она лучше изнашивается, когда она перебарывает какие-то ужасы и преодолевает неподъемные трудности. Первый комплект закончился, когда избы от покойников чистила, еще полкомплекта сносила, когда воевали с оборотнями. Можно сказать, комплект – за три месяца. Но, если сносит железо, которое на ней, запасок в котомке совсем не останется – и пойдет налегке, а там еще комплект – и можно во дворец заявиться, требуя встречи на законном основании.
Перспектива была заманчивая…
Но так не хотелось тащиться черт знает куда и за каким чертом. Долина внизу, кроме зеленой полосы, по которой они с Дьяволом прошли вдоль реки, чуть зауженной в том месте, где Дьявол перенес ее, была укрыта снежным покрывалом, и когда в благодатной земле шел дождь, там мели метели.
Из тепла, да снова в этот собачий холод…
А избы от железа потряхивало. Они продолжали его прятать, пока она спала, а когда вспоминала, приходилось долго искать котомку и посохи, обнаруживая в самых неожиданных местах.
– Это страх, – объяснил Борзеевич. – Что-то про цепи рассказывают, про ось, в землю вбитую. Снимают они его с тебя, решили на себя тяжесть взвалить.
– Снимают они… Да разве ж так его снимают?! – негодовал Дьявол. – Попомнят они еще свою «доброту», помяните мое слово!
А Манька избам была благодарна. Кто бы еще принял ее с железом, да понес его на себе? И не расстраивалась, когда в очередной раз не могла найти котомку, с тайной радостью позволяя избам чувствовать себя благодетелями. До дворца, в обход гор, оставалось, чуть больше половины пути, и получалось, что железа осталось меньше, чем дорога, а пока избы держали его при себе, оно не мучило и не шло за ней. Без железа она почувствовала себя человеком. Не об этом ли она мечтала?! «Ладно, избы, сами железные ходили, а Борзеевича напугаю, – думала она. – Пусть посмотрит на меня, какая я есть, пусть привыкнет!» И не верила, когда старик доказывал, что за долгую жизнь, начала которой он уже не помнил, насмотрелся и на железных людей, и на медных, и на больных, и на здоровых, и на голых, и раздавленных золотыми одеяниями… – в язвах и беззубую он ее не видел.
К счастью, радио на старика не действовало, но знал о нем много, иногда пытаясь дать совет, как лучше вывести железо на чистую воду.
Огорчало другое…
Манька привязалась к избам, которые сами топились, готовили парную, стол с яствами, были всегда такие теплые, уютные, а, главное, безопасные. Без нечисти они помолодели: бревна стали свежие, с желта, подвалы тучно наполнились всякой всячиной. Мысль, что их придется оставить, расстраивала ее с утра до вечера. Но вампиры опять поднимали голову. Радио слушать она уже научилась, и хоть близость гор глушила основную часть каналов, теперь на всех доступных волнах радиоведущие пугали народ такими-сякими террористами, которые грозили царству-государству концом света…
Впрочем, нет, прозвучало это только раз, сразу после полнолуния. На второй день вампиры одумались, и приписывать героические свойства разбойникам перестали. А говорили, что поджидают некие террористы доверчивых людей, не жалея ни стариков, ни увечных, ни деток малых, и подло убивают всякого, кто проявит к ним сочувствие, простодушно предлагая дом, кров и пищу, и от рук их уже полегли тысячи.
Потом и это переиначили, перестав называть разбойниками. «Разбойник» – в государстве звучало гордо. И, хотя желающих примкнуть к неоплачиваемой оппозиции не нашлось, их с Борзеевичем теперь называли не иначе, как «запрещенные в государстве те-кого-нельзя-упоминать…»
А еще радио пообещало: тому, кто сумеет снесть вражеские головы и доставить во дворец, дадут награду в миллионном исчислении.
И желающие находились. Рядом с благодатной землей постоянно шныряли простодушно соблазнившиеся посулами граждане, но глубоко за границу заходить пока не рисковали, встречаясь с сильной организованной охраной с крепкими зубами, в которую почему-то пули не могли попасть, искривляя свою траекторию.
В общем, ничего нового…
Но Манька расстроилась: за миллионное сострадание ко всем истерзанным ее рукой, будь у нее в избе хоть броненосцы с потемками, ее обязательно достанут, не дав зажить тихой спокойной жизнью. За такую награду желающих найдется, хоть отбавляй, и даже Дьявол не защитит, если найдется достойная нечисть. Научить или подсказать, еще куда ни шло, а выступить против нечисти права не имел. И против человека остерегал, убивец в Аду автоматически попадал в разряд попирающих землю, когда Дьяволу вменялось карать нарушителей сурово. Разве что, при личной встрече разрешалось:
А) – оплатить добром за зло,
Б) – вернуть злое,
В) – поставить доброе, как щит.
Были и другие варианты, но Дьявол их не рассматривал, считая сверхъестественными.
Такую награду, в которую оценили ее голову, она и в мечтах побоялась бы на себя приложить – прямо хоть сама беги сдавайся. Выходило, что вампиры выбора ей не оставили: теперь пронырливой Помазаннице придется еще за оборотней отчитываться, объяснять, что сами пришли, сами себя поубивали, и ее вины тут нет. Но она все же еще надеялась уладить дело миром, а если повезет, помириться с душою свою, объяснив, что трудная жизнь его, которая натолкнула на мысль стать вампиром – чистое недоразумение, и мешать семейному счастью с Ее Величеством она не собирается.
Пусть вампир – но человек же!
Борзеевич только головой качал, когда она высказывала ему свои соображения. Он сомневался, что им простится армия оборотней. Она не унывала, но как-то пустила стрелу, поискав образную цель Матушки всея государства. Стрела полетала-полетала и вернулась, ударившись оземь, чуть не пришибив ее саму – едва успела увернуться.
– Потому что не знаешь о ней ничего! – прокомментировал Дьявол стрельный самостоятельный выбор цели. – А если она, это как бы ты? В твоей матричной памяти Благодетельница записана, как доброе интеллектуальное начало, а ты злобное и бессовестное. Проклятый грех вампира на себе несет и принимает искупление отовсюду, а почему? Пусти стрелу еще раз – и будешь гореть. Но кому, как не мне, знать, что только так человеку дано поймать второго себя. Если честно, имея такую мерзость в душе, я бы без раздумий умер, – брезгливо передернулся он.
Какое-то время Манька смотрела на него в сомнении…
Не иначе, опять имел в уме что-то не совсем то, что сказал. После сокрушительной победы над врагом в ее планы умирать не входило, жизнь только-только наладилась. Вообще. Никак. Да она и раньше такого желания не испытывала, а иначе, зачем претерпела столько мучений?
Она убрала стрелы в колчан.
– Тогда люби ее, как самою себя, – посоветовал Дьявол, выкладывая из ящика новый инструмент для художественной резки по дереву.
– Шутишь? – брезгливо скривилась она, выкладывая с подноса на стол обильный завтрак, который больше смахивал на праздничный обед с десятком гостей. Изба продолжала их закармливать. Если так дальше пойдет, скоро в двери не пролезет. Борзеевич уже наел щеки, морщины разгладились – жирок пошел ему на пользу.
Облизала палец с вытекшим из пирогов малиновым сиропом.
– Немного радости заметить за собой голодуху по окровавленным шеям…
– На это не надейся. У вампиров это личностное качество, людям знать о нем не положено. Лучше задайся вопросом: как Помазанники, суть которых – кровососущая тварь, остаются милейшими людьми, а ты, казалось бы, добрейшее существо – кровожадная тварь?
