Заколдованный город
* * *
…сделал осторожный легчайший мазок самой тонкой кистью, подчеркнув густоту ресниц над зелёными глазами.
Дама устала. Она обмахивалась массивным веером из перьев, обмякнув в кресле и развернувшись, как удобно ей, но не мне. Резкие тени на её лице прибавили и без того солидному возрасту ещё лет двадцать. Менее всего она походила на юную красавицу на полотне парадного портрета. Меня, впрочем, это не волновало. Один женский образ, навсегда оставшийся в памяти, так или иначе, смотрел со всех моих картин.
* * *
Сто километров в час – скорость приличная для зимней дороги. Я не лихач и лихачей не уважаю, но, когда серебристый «мерс» обогнал меня, лихачом он не выглядел. Более того, сделал это с ленивой грацией, непринуждённо. Так молодой спортсмен, не замечая, обгоняет плетущегося старика.
За рулём сидела дама. Я не успел разглядеть её лица в вихре тонкой снежной пыли, окутавшей серебристую, в тон машины, шубку, тёмные волосы в гладкой тугой прическе… Экстравагантность, граничащая с безумием – в разгар зимы ехать в машине с откинутым верхом!
Габаритные огни «Мерседеса» кокетливо мелькнули среди сосен. Снежная Королева бесшумно умчалась в ночную мглу.
Площадка для парковки была плотно заставлена машинами самых разнообразных моделей и стилей. Присутствовал даже микроавтобус. О! А вот и знакомый «Мерседес» с по-прежнему беззащитно открытым снегу и ветру роскошным салоном.
Охранник внимательно изучил моё приглашение, что-то проверил по компьютеру и лишь затем кивнул в сторону ворот. Я прошел под высокой кирпичной аркой и по дорожке, освещенной стилизованными под старину фонарями, поднялся к многоуровневому особняку. Островерхие башенки, галереи и эркеры делали его похожим на старинный замок. Впечатление усиливалось ночным полумраком и густым заснеженным лесом вокруг.
– Рад тебя видеть, Алекс! – Грег радушно и так искренне улыбнулся, что я смутился.
Здравствуй, – пожал его сильную узкую ладонь. – А ты сильно изменился.
Действительно, я с трудом узнал в спортивном, подтянутом, импозантном мужчине долговязого подростка, с которым когда-то играл в футбол. Волосы с благородной проседью, аккуратная бородка, внимательный цепкий взгляд, – уверенный в себе, удачливый бизнесмен.
Пойдем, я угощу тебя отличным виски.
Мы прошли в зал, заполненный танцующими парами. Посреди зала высилась огромная роскошная живая ёлка без игрушек, но в искусственном снегу и длинных вереницах «живых» огней, синими и голубыми струями сбегающих с верхушки. Громко играла ритмичная музыка.
– У нас, как видишь, праздник в разгаре!
Грег подвел меня к зеркальному столику, уставленному разноцветными бутылками. – Ты тоже чувствуй себя, как дома, веселись.
– Да я вообще-то ненадолго. Заехал поздравить и…
– Нет-нет, я тебя никуда не отпущу! Нам надо о многом поговорить, много вспомнить! Ведь мы не виделись сколько? Лет двадцать?
Честно говоря, я и не думал, что ты помнишь обо мне. У преуспевающих людей обычно свой круг знакомых, преимущественно деловых и нужных.
Ну, уж! – он усмехнулся. – Я не такой. Держи! Твое здоровье!
Благодарю, но я за рулём.
Тут музыка смолкла, и Грег обратился к гостям.
– Господа, позвольте вам представить моего друга детства. Прошу любить и жаловать. Алекс. Художник. Ловец душ! Если кто-то хочет заказать портрет, рискните, но берегитесь: Алекс может отобразить на нем самые сокровенные уголки вашей натуры!
Смотри, не перехвали, – пробормотал я.
Ничуть! – он широко и добродушно улыбнулся. – А теперь – музыка! Новый год на дворе! Всем танцевать! Белый танец! Дамы, прошу!
* * *
Земля под ногами гудела и вздрагивала. Камни катились по склону и, срываясь с крутого обрыва, шумно падали в озеро, вздымая огромные фонтаны. Уворачиваясь от огромных валунов, мы бежали по склону вулкана к приметной щели в скале под широким козырьком. Вернее, бежал я, а спутник мой скакал на одной ноге, приволакивая вторую, раненую острыми зубами ихтиозавра. С мокрых зелёных волос парня всё ещё стекала вода, оставляя на мускулистых плечах и груди светлые дорожки. Зачем он полез купаться в озеро, кишащее хищниками, непонятно. Может это ритуал какой-нибудь? Инициация, например,
Индеец упал. Я перебросил через свое плечо его руку, поднял.
А вот и спасительная пещера…
* * *
– Вы танцуете? – низкий приятный голос, загадочный взгляд темно-зеленых глаз, тонкий аромат дорогих духов… Снежная Королева улыбалась
приветливо, но с истинно королевским достоинством. Она была очень хороша, легка, стройна в изящном вечернем платье, отороченном полоской серебристого меха.
–Для вас, госпожа моя, хоть до утра.
Ее легкие руки легли мне на плечи.
– Могу я узнать ваше имя? Или нет, подождите, попробую угадать… Вас зовут Тайна?
Она рассмеялась.
Вы, наверное, не только художник, но и поэт? Талант – он ведь многогранен… А зовут меня Алина.
Вы подруга Грега?
Нет. Я тут, можно сказать, случайно. А вы давно знакомы с нашим радушным хозяином?
Д-да. Хотя сегодняшний вечер – неожиданность и для меня. Приятная неожиданность!
Может, Грег хочет заказать портрет? В полный рост! Сейчас это модно.
Вообще-то я не портретист. Иллюстрирую книги, журналы иногда, когда приглашают.
– А веб-дизайном вы тоже занимаетесь? Я слышала, сейчас всё делают на компьютере, даже картины рисуют.
– Нет. Я по старинке работаю, кистью. Компьютерный дизайн – есть в нем что-то неживое. Вернее, вообще нет ничего живого. Души нет. Внешний лоск и совершенство – да, а вот души?.. Простите, может, я вас обидел? У людей разное отношение к современной электронике, особенно, если с ней непосредственно имеют дело.
– Не обидели. Но вокруг сейчас так мало осталось истинно живого, что ваши сетования звучат несколько архаично. Меня, например, совсем не угнетает стиль современной жизни, хотя и люблю, и ценю искусство. Сегодня тоже можно создавать настоящие шедевры с помощью той же компьютерной графики. Может, в них и нет привычной для вас «души», но есть особый шарм и нечто, выделяющее из серийности.
– Не стану спорить. Скорее всего, дело во мне. Я или старомоден, или вообще немножко из другого времени.
– Наверное, все творческие люди такие?
– Не знаю, – честно признался я. – Кажется, где-то здесь видел знакомого журналиста. Он по-настоящему творческий человек, пишет стихи… Если хотите, можем спросить его мнение.
– Как интересно! Настоящий поэт?
– Поэзия, скорее, хобби, хотя он имеет публикации в нескольких сборниках.
* * *
Конь шумно дышит. Из широких ноздрей вырываются струи дыма, проблескивающие искрами. Толстый драконий хвост извивается кольцами, мощные когтистые лапы нетерпеливо скребут камень, оставляя глубокие бороздки. Конь! Только морда похожа на лошадиную (если забыть о клыкастой пасти), а в остальном ничего общего у грейма с мирным домашним животным не наблюдается. Однако он вполне послушен моей воле и, хотя давно готов бесстрашно ринуться через огромную пропасть, ждет команды. А я крепко сжимаю повод руками в толстых перчатках с железными клёпками и никак не могу решить, какую выбрать дорогу из тысяч, простирающихся над бездной.
Рядом на таком же чудовище сидит юная Царица.
Крошечный островок наш парит среди звезд. Время истекает, пора ехать, но я еще не решил, куда.
– Доверься коню! – говорит Белый Всадник и направляет своего грейма вниз. Следом со скалы на черно-красном звере слетает Царица.
– Доверься! – долетает эхо…
* * *
Музыка смолкла, и снова возник Грег.
– Господа! – возвестил торжественно, – А сейчас сюрприз!
Театральным жестом он стянул длинное покрывало с некоего сооружения установленного рядом с елкой. Это оказалась картина на массивной подставке. Простая, без изысков и вычурностей рама обрамляла полотно с изображением ночного парка. Лунный свет меж высоченных стволов, причудливые тени, одинокая женская фигурка, бредущая куда-то по призрачно освещенной дорожке…
– Ренуар. «Ясная ночь». За эту картину на аукционе Сотби мне предлагали триста тысяч долларов. Но деньги в данном случае меня не интересуют. Я хочу провести свой аукцион между вами, моими гостями. В течение сегодняшнего вечера желающие принять участие могут назначить свою цену. Но не в деньгах! – тут он сделал небольшую паузу и слегка и загадочно улыбнулся. – Попробуйте у б е д и т ь меня, что картина должна принадлежать именно вам, и станете её полновластным владельцем! Проигравших заранее прошу не огорчаться. В конце концов, в любой лотерее кто-то выигрывает, а кто-то… Но никто сегодня не уйдёт без подарка! А сейчас с Новым годом, друзья! – Он с шумом открыл бутылку шампанского, и пенистое вино полилось с подставленные фужеры.
– Тюльку гонит: деньги ему не нужны! – буркнул стриженый «ёжиком» белобрысый паренёк возле меня.
Вы как будто недовольны его предложением.
Да несолидно это. Ну, повешу этого Ленуара у себя в офисе. Пацаны спросят, почём брал? А я чё скажу? Так отдали? Значит, дешёвка!
– Уверены, что картина достанется именно вам?
– А кому ещё? – удивился паренёк. – Греги – родной братан моей матушки. Только даром мне все равно не надо. Я, типа, бизнес купил, а там серьёзных пацанов уважают.
– Ну, удачи вам, – пожелал я племяннику мецената и пробрался поближе к елке. Прекрасная Тайна – Алина уже, опередив меня, стояла возле картины, окружённой для удобства обозрения оградкой из бархатных канатов. Нижний левый угол картины, чего я не заметил раньше, был повреждён: краски стёрты, а самая кромка чуть обуглена, словно полотно чудом избежало гибели от огня.
– Любите импрессионистов? – прошептал я в маленькое прекрасное ушко.
– Я вообще живопись люблю.
– И примете участие в аукционе?
– Обязательно!
– А кое-кто, вот, считает, что шансов у вас, да и вообще ни у кого нет против него.
– Кто? – неожиданно резко Алина повернулась ко мне.
– Грегов племянник. Вон он, беленький такой.
– Ах, этот, – облегчённо улыбнулась она, – пусть считает.
– Вы так уверены в успехе?
– У меня есть довольно весомые аргументы для Грега.
– А может, у меня они окажутся весомее.
– Вы же не любите лотерей.
– Откуда вы знаете? А вдруг я хороший игрок и ничем не выдаю своей заинтересованности?
Секунду, не больше, зелёные глаза вглядывались в меня.
– Начнём с того, что вы не считаете картину подлинной. Это не Ренуар. В лучшем случае кто-то из его учеников. В худшем – просто мастер подделки или подражатель, очень талантливый, но отдельные элементы выполнены явно не в манере мэтра. Неспециалисту они не заметны, но вы сразу обратили на них внимание, и, если вначале ещё сомневались, то сейчас окончательно решили, что картина вам не нужна… Извините, я вас покину.
Уходя, она обернулась и добавила:
– А игрок вы плохой. Да и вообще не умеете играть в карты.
Потом упорхнула, оставив меня в ошеломлении своей поразительной проницательностью.
* * *
Наступление нового года встретили шумно, весело. Шампанское лилось рекой. Фейерверки вонзались в ночное небо фонтанами разноцветных огней, музыка наполняла весь окрестный лес. Но постепенно веселье пошло на убыль, гости начали разъезжаться, толпа танцующих и угощающихся яствами шведского стола редела.
Картина по-прежнему стояла под ёлкой. Все на неё насмотрелись. Но право владения пока что не получил никто.
Алины нигде не было видно, и я остро пожалел, что не догадался спросить её телефон. И красивые девушки, и умные, и талантливые есть среди моих знакомых, но не окружает их аура тайны, ощущение прикосновения к чему-то запредельному…
Серебристый «Мерседес», однако, всё ещё стоял на опустевшей площадке перед воротами. На всякий случай я записал его номер. Не телефон, конечно, но хоть какая-то зацепка.
– Собрался уехать, не попрощавшись?
То ли Грег подошёл так тихо, то ли я задумался и не услышал шагов, но от его голоса вздрогнул.
– Я....нет, но мне, пожалуй, пора. Вечер был замечательный…
– Никуда я тебя не отпущу! В холле есть телефон, позвони домой и скажи, что задержишься.
– Меня никто не ждёт.
– Тем более, куда спешить? А начнётся сейчас самое интересное. Это могу обещать!
– Ну, раз так…
– И девушка твоя ещё здесь, – он заговорщически подмигнул.
Мы вернулись в дом. Танцевальный зал был пуст и, что удивительно, стерильно чист. Ни малейших следов присутствия каких-то тридцать минут назад веселящейся толпы. Чистота и идеальный порядок, приправленный лёгким ароматом хвойного дезодоранта.
Небольшая комната, в которую мы прошли, была оформлена в колониальном стиле Англии конца девятнадцатого века. Массивная антикварная мебель, пушистый ковёр на полу, многослойные складчатые портьеры, огромные ветвистые рога над камином и висящее на них старинное ружьё, украшенное чернеными серебряными накладками со старинной вязью. Видеомагнитофон, правда, не вписывался в интерьер, нарушая его целостность суперсовременным видом, как и телевизор с огромным жидкокристаллическим экраном. Двое охранников сидели около него: один на корточках, другой на маленьком пуфике, рядом стоял с бокалом вина Грегов племянник. Они созерцали эротическую мелодраму с элементами боевика. Как такое вообще может сочетаться, не представляю, однако, герои между многочисленными лихими разбрасываниями толп ниндзя, то целовались, то успевали заняться любовью. Парочка незнакомых мне субъектов и дама, которую Грег представил, как свою жену, играли в карты за изящным черным столиком, инкрустированным перламутром. А в кресле у камина сидела, задумчиво глядя в огонь, Алина, моя прекрасная Снежная Королева…
– Я не помешаю, если разделю ваше одиночество? – Громкий смех группы телезрителей заглушил мой полушепот, но она услышала. Улыбнулась.
– Нет. Не помешаете. Даже наоборот. Общаться с вами куда приятнее, чем с кое – какими особенно продвинутыми и бесцеремонными типами.
О ком это вы?
– Да есть тут…, -неопределённо сказала она. – А что ваш друг поэт еще не уехал?
–Нет. Я видел его внизу. Сейчас придёт… Да вот и он. Влад, можно тебя на минутку!
Он подошел, сияя одной из своих ослепительных улыбок. Ну, как же, ведь рядом со мной прекрасная дама. И кто знает…?
– О, Боже, – вдруг пробормотала Алина. Одновременно погасла улыбка Влада. Никогда я не видел такого каменного выражения лица у обаятельного журналиста, любимца женщин и начальства – что хоть и чуть менее приятно, но гораздо важнее.
– Ну вот, Алина, это Влад или Мерлин, как он подписывает свои статьи. Поэт-лирик и немножко журналист…
– Вы – здесь! – Сарказм в голосе всегда вежливого и обходительного с женщинами Влада меня крайне удивил. – Какой сюрприз!
– А вот я предполагала, что кто-то из вашей шайки обязательно явится, – глаза моей Снежной королевы потемнели, но легкая улыбка на её губах была скорее кокетливой, чем гневной.
– Вы что, знакомы? – я переводил взгляд с него на Алину и обратно и ничего не понимал.
– Скорее нет, чем да, но кое-что друг о друге знаем.
– Извини, Алекс, – сухо попрощался Влад и, доставая на ходу сигареты, направился к балкону.
Вообще-то он не курил, предпочитая вести исключительно здоровый образ жизни: утренние пробежки, минимум спиртного и высококалорийной пищи, ну и так далее. Сигареты имел для имиджа скорее. Иные мелочи помогают общению с людьми, а ведь общаться журналисту приходится много. И сейчас правилу своему он не изменил. Сигарета дымилась в его пальцах, но не похоже, чтобы Влад её курил.
– Что случилось?
– Ты эту ведьму привёл сюда? – устало спросил он.
– Зачем ты так?! Алина – прекрасная девушка, умная, загадочная!..
– Загадочная! Это они умеют: очаровать, напустить тумана, а потом использовать, как пешку!.. Поверь, все не так, как кажется. Неужели ты не чувствуешь, каким холодом от неё веет? Какой космической пустотой?!
– По-моему, наоборот, теплом. И кто это «они»?
– Знаешь, что… – он замолчал вдруг, о чем-то задумавшись.
– Что?
– Будь осторожен.
– А в чем дело? Девушка любит на десерт кровь младенцев? Бороздит на старой метле ночное небо? Коварно лишает невинности неопытных юношей – поэтов?
– Все-то тебе шуточки! Но не говори потом, что я не предупреждал.
– Если даже тебе что-то известно, храни свой секрет. Ничего не хочу знать заранее. В моей жизни слишком давно ничего не происходило, чтобы вот так, запросто, отказаться от разгадки некой тайны! Доброй, злой,– неважно! Встреча с Алиной что-то изменила во мне, я чувствую.
– И давно ты осознал, что потерял вкус к жизни? Уж не сегодня ли?
– Сегодня я его вновь обрёл! Пойдем, а то здесь холодно.
Мы вернулись в комнату. Ничего особо там не изменилось, непонятный маленький конфликт никто не заметил. По телевизору показывали уже мультфильм – бесконечную сагу о Волке и Зайце, начатую ещё в прошлом веке. Охранники внимали ей с не меньшим интересом, чем боевику. На сей раз к ним присоединилась хозяйка дома, а Племянник беседовал с Алиной.
– Не, ну по физиономии жизнь рассказывать – это фигня всё, – донесся до нас его голос. – Вот, типа, скажи, как мою жену зовут, если это на лбу написано?
– Нет у тебя жены…
–Ага…!
– …и не будет.
Влад чуть презрительно хмыкнул: он тоже прислушивался к разговору.
–Чёй-то не будет? Да я только свистну, хоть Маринка, хоть Верка среди ночи прибегут замуж выходить!..
– Не будет, – повторила Алина. На Племянника она даже не глядела. – Не судьба.
– Да ну?
– Если ты завтра в Лондон полетишь, тебя убьют.
Племянник поперхнулся коктейлем, закашлялся.
– Ты чё, мать, серьёзно?! Кто про Лондон настучал? Я, вроде, никому не говорил. Коммерческая тайна типа. И кто меня заказал?
– Кому ты нужен? – пробормотал Влад.
– Террорист-маньяк возьмёт тебя в заложники в аэропорту Хитроу. Его застрелят. И тебя вместе с ним. Нечаянно.
Паренёк потрясённо молчал.
– А если бронежилет одену? Или не лететь? Не лететь тож нельзя: бизнес…
– Каждый сам выбирает судьбу.
– Тоже мне, Кассандра, – пробормотал мой друг поэт. – Напугала пацана. Ну, это в её стиле. Они все такие…
– Кто это все? – спросил я, но он не ответил.
– Господа, – снова из ниоткуда возник Грег, – первый тур нашей лотереи завершён. Вы, оставшиеся, примете участие во втором туре. Всем желаю удачи! Пока, если кто устал, может пройти в отведенную для него комнату и отдохнуть. Мы продолжим наш аукцион завтра, вернее, уже сегодня, но несколько часов сна не повредят даже мне. Пойдем, дорогая, – он взял под руку жену, – я провожу тебя.
Уходя, дама, с которой за весь вечер я не обмолвился и словом, как-то странно посмотрела на меня. Тень страха мелькнула в её глазах. Или мне показалось?
Спать не хотелось, есть тоже, особой усталости я не чувствовал, потому, как привык работать ночами. Решил прогуляться по дому. Когда ещё смогу посетить т а к о й особняк? Не то, чтобы я бедствовал; моя квартира из двух комнат и мастерской вполне устраивала, но воображение не поражала. Когда появлялись деньги, покупал альбомы репродукций или путешествовал. Лишних вещей, кроме самых необходимых, у меня не присутствовало. Интересно было попытаться понять образ мыслей человека, превратившего свой дом в музей вещей редких и дорогих, но абсолютно ненужных. Хотя у Грега может и другое мнение быть, конечно. О чём-то ему напоминает, например, коллекция мраморных статуэток в узких нишах вдоль длинного коридора? Задние стенки ниш, расположенных напротив, зеркальные и, отражаясь, друг в друге, образуют бесконечные коридоры, с шеренгами каменных дев, застывших в причудливых позах. Переходы в иные миры, охраняемые бдительными стражами…
Показалось, что иду по коридору давным-давно, но, когда оглянулся, вот она, дверь, в которую вошел, а вот другая, на выход. Толкнул её и оказался в кабинете ученого-археолога, не иначе. Книжные шкафы до потолка, доверху забитые толстыми фолиантами, застеклённые полки с разными диковинками: глиняными табличками, осколками ваз или горшков, древние черепа, человеческие и звериные и вовсе уж непонятные предметы, вроде многолучевой звезды с оплавленными краями или невесомо лёгкого черного, тёплого на ощупь, кубика.
Массивный стол у окна тоже был завален ископаемыми редкостями, свитками, папками, тетрадями. Стоял включенный компьютер. На экране сменяли друг друга дивной красоты пейзажи.
– Алекс! Рад, что ты зашел. Располагайся, – Грег достал из шкафчика небольшую пузатенькую бутылку и два фужера.
– Шато-Марго 82 года! Коллекционный экземпляр. Замечательное вино.
– Увы, я не знаток вин.
– Не предлагаю верить на слово! Попробуй!
Вино действительно оказалось очень приятным на вкус, чуть терпким, сладким и солнечным. Да, словно в каждой капле его остался кусочек солнца прекрасной Франции.
– Замечательно! Правда, очень здорово. Ты, я вижу, любитель всего прекрасного и редкого? Увлекаешься археологией?
– Ты имеешь в виду это? – он махнул рукой в сторону застеклённых полок, – Нет, сие всего лишь дизайнерская идея, не больше. Слава Индианы Джонса меня никогда не вдохновляла, хотя и имею несколько действительно редких и ценных вещей.
– Например, картину Ренуара?
– Кстати о картине. Ты – единственный, кто не заявил мне прав на неё. Я думал, для художника, даже весьма талантливого, важно иметь хотя бы одну из работ признанного мастера?
– Я не люблю импрессионистов, – о том, что считаю шедевр подделкой, я говорить не стал. Зачем обижать хозяина? Да и не спрашивал он моего мнения. – И «художник» совсем не значит «страстный коллекционер». У меня около сотни альбомов репродукций. Когда же возникает потребность в общении с «живым» искусством, иду в музей, в галерею.
– Понятно. Хотя ты – единственный, кому отдал бы картину, только попроси… Но ты не попросил.
– У тебя есть племянник. Отдай ему. И раритет останется в семье, и меценатом можешь себя считать. В какой-то степени.
– Посмотрим, – слегка рассеянно ответил он, что-то обдумывая. – У меня просьба есть к тебе. Вернее, деловое предложение об одной услуге, которая, разумеется, будет хорошо оплачена.
– А в чем дело?
– Ты помнишь, у картины повреждён нижний угол? Я хотел бы, чтобы ты его отреставрировал. Восстановил. Всё, что понадобится для работы, будет предоставлено: любые краски, кисти. Все – любой фирмы, какую назовёшь. Только скажи, что тебе нужно?
Я был удивлен.
– Ты действительно этого хочешь? Иногда именно дефекты придают вещи главную ценность.
– Да нет. В данном случае это – не старое повреждение, а совсем недавнее. Несчастный случай. Поэтому и намерен придать картине первоначальный вид. Две тысячи евро тебя устроят?
– Грег, да я....
– Ладно, четыре.
– Мне надо взглянуть.
– Пойдём.
Мы спустились в танцевальный зал. Ёлка по-прежнему переливалась синими огнями, а вот картины под ней не было. Рама, подставка, – всё стояло на месте. Кроме картины. Валялись поваленные столбики, сцепленные красными бархатными канатами: наверное, похититель так торопился, что не озаботился соблюдением тишины, но звуков их падения, признаюсь, я совершенно не слышал.
Грег для начала вызвал и опросил охрану, затем отдал несколько распоряжений.
– Может, кто-то решил пошутить? – предположил я.
– Тогда это довольно глупая шутка, – тон у Грега был по-прежнему спокойный, ровный. Если пропажа и взволновала его, по лицу это было не определить.
– Во всяком случае, через ворота картину не выносили.
– Там что, организован досмотр багажа? И личный: с раздеванием до трусов и просвечиванием рентгеном?
– Во фронтальной арке установлены датчики. Если бы картину пронесли мимо них, сработала бы сигнализация.
– Нет сигнализации, которую нельзя выключить, – пробормотал я.
– Оптимиста всегда можно узнать по невежеству!.. Это я не о тебе, а так, в общем.
– Я понял, понял. А…, скажем, такой вариант: некто перебрасывает картину через забор, а на той стороне её подбирает сообщник или же он сам, спокойно пройдя сквозь арку? Это, если кто-то догадался о сигнализации ворот. Или знал?
– Периметр сейчас прочёсывают с собаками. Но человек, решивший совершить подобный бросок, должен обладать недюжинной силой. Вес картины даже без рамы около десяти килограммов.
– Не может быть! Полотно такого размера…
– Разве я говорил, что это полотно?
– А что же?
– Особый материал на основе обсидиана… Да сейчас это неважно!
– Никогда не слышал, чтобы картины писали на обсидиане. Во всяком случае, Ренуар. Да ведь материал хрупкий! Задень ненароком – разобьётся!
– Не всё так просто, друг Гораций! Не всё так просто!
* * *
– Господи, помилуй! Капитан! Что это?! – клацая зубами от страха, юнга пальцем показывал на запад. Там, из низко висящего массива туч, опускался в волны вращающийся серовато-белёсый столб.